Ранним утром командир подозвал к себе лейтенанта Ласточкина и дал приказ заступить на боевое охранение.
- Бери своим бойцов Дмитрий и окопайся в ста метрах от нашей первой линии.
- На долго, товарищ командир? – поинтересовался боец, размышляя стоит ли брать с собой побольше провизии.
- Думаю что на сутки! – поразмыслив минуту ответил тот. – Я к тебе замену пришлю. Смотрите в оба, немцы что-то задумали!
- Есть смотреть в оба! – отчеканил Ласточкин и направился к своему расчету.
Мужики сидели во второй траншее и о чем-то спорили. Лейтенант подошел и присел рядом.
- О чем спорите, товарищи бойцы? – поинтересовался Ласточкин.
- Да так, командир! – рассмеялся командир. – Спорим долго ли еще немцы сидеть будут в своих окопах.
- Не долго! – ответил Дмитрий. – Нам через час на боевое охранение выступать! Так что собирайтесь! Нужно будет окопаться, установить пулеметную точку.
- О как! – удивился Сашка. – А другие что?
- Считай что тебе доверия больше!
- На кой мне такое доверие! Перед носом у немца сидеть! – хмуро отозвался парень.
Сашка был самым молодым бойцом, но при этом самым ворчливым. Но свое дело знал хорошо, патроны подносил с реактивной скоростью.
- Инокентьич! – обратился Ласточкин к пожилому бойцу. – Сухпаек возьми на всех, не забудь!
- Про желудок он не забудет! Это уж точно! – подшутил над товарищем Сашка!
- Поговори еще у меня. – пробурчал Инокентьич. – С мое повоюешь, будешь также о еде беспокоиться.
Инокентьич у нас был самым старым и опытным воякой. Столько боев прошел и ни одного ранения. Словно заговоренный…
… После того как ползком мы отошли от наших первых траншей примерно сто метров стали окапываться. На четверых пришлось рыть глубокую яму. Когда все было закончено товарищи выдохнули и уселись на дне ямы.
Дмитрий первым встал у орудия и стал разглядывать немецкие позиции. Все было тихо…
Через пару часов плотно перекусили и стали ждать утра, когда к нам на смену придет другой расчет.
Ночь прошла спокойно, вот-вот должна была прийти смена. Но она не пришла ни утром, ни к полудню.
- Двойную норму надо было брать! – забурчал снова Сашка. – Забыл про нас командир.
- Успокойся! – прикрикнул командир на подчиненного. – Сейчас придут.
Когда смена не пришла и к вечеру, Ласточкин занервничал и сам. Хотелось кушать и пить. «Неужели и вправду забыли»…
- Так, бойцы! – скомандовал командир. – Утром, если не придут, Инокентьич пойдешь разузнать что да как.
С рассветом бойцы так и не дождались замены.
Инокентьич по-пластунски двинулся к траншеям. Ласточкин старался следить и за немецкими позициями и за своим товарищем, который осторожно пробирался к своим. Когда он прополз половину пути, утреннюю тишину вдруг нарушил громкий выстрел. Командир моментально перевел взгляд на Инокентьича, который вдруг замер посреди поля...
- Снайпер! – вскрикнул Сашка и хотел выпрыгнуть из окопа на помощь к товарищу, но Ласточкин его остановил.
- Вот тебе и заговоренный! – с горечью произнес Сашка, прикрыв лицо ладонями. – Столько повидал и вот…
С обеих сторон послышалась возня. Ласточкин, не выдержал, дал команду товарищам не высовываться, и пополз сам.
Едва он успел кувыркнуться из окопа, как рядом просвистела пуля.
- Все! – успел подумать командир и резкая боль прожгла левое плечо. Сознание затуманилось… Последнее, что он слышал, это голоса его товарищей, которые что-то кричали… Затем послышалась стрельба, которая резко стихла через пару мгновений…
Очнулся он уже в медсанчасти, ужасно болело плечо и хотелось пить. Молоденькая санитарка помогла ему присесть на край койки.
- Как там мои товарищи! – спросил он хриплым голосом.
- Живы твои товарищи, живы! Мы на немцев сразу вперед пошли, вас вытащили. Немцы врассыпную, так что…
Ласточкин посмотрел в сторону и увидел на соседней койке Инокентьича. Что она говорила после ему было совершенно безразлично, глаза его наполнились слезами: «Живой…».