Небо было усыпано звёздами. Ветер разносил по полю терпкий запах полыни. В высокой траве трещали сверчки. Девочка постарше шла впереди, спотыкаясь о камни, малышка лет пяти плелась позади. Они катили перед собой велосипеды. Это был сложный участок проселочной дороги, много ухабов, которые и днём то тяжело объехать. Наташа переживала за маленькую Даню, ну, зачем эту пигалицу брать с собой? Только и ходит важно выпятив припухший живот. Они шли босиком по тёплой земле, вглядываясь в темноту впереди. Им нельзя было включать фонарь, их могли заметить, и тогда они сегодня будут голодными. Их путь лежал в амбар, сарай, соседа, там он хранил крупы. Наташа думала, что с его запасами, большими, мешки выше её головы, он вряд ли заметит пропажу двух маленьких мешочков. Столько, сколько они могли с этой пигалицей унести. Разговаривать они тоже боялись, всем известно как далеко в степи уносит голоса ветер. А потому шли в тишине. Угадывая дорогу по памяти. Наташа помнила, что им нужно пройти через маленький мостик, а там до амбара рукой подать. Вскоре они услышали веселое щебетание ручейка вблизи.
- Наташа, пришли, - воскликнула малышка.
- Тише ты! А вдруг кто в поле есть или сторожит?
Даня притихла, и катила свой велосипед. Маленький, с такими же мелкими колёсами, не велосипед, а одно название, но Даня на нем была виртуоз. Не у каждого ребёнка в деревне был свой железный конь, и она его берегла.
Через несколько шагов земля под ногами стала холоднее, по стопам дул влажный прохладный ветерок. Наташа ещё раз тихонько шикнула на Даню и наступила на мост. Тот крякнул под её ногой, сердце девочки упало, она задрожала всем телом, боясь, что из кустов на том берегу выскочит сумасшедший сосед с лопатой. А каких только слухов о нем не ходит. И самые страшные из них, то, как он разбирается с ворами. Эх, если бы мама знала, что они затеяли, она бы плакала сильнее, чем икона над ее кроватью, прикрытая тканью. Но мама так уставала с работы, что улизнуть им не составило труда.
Но никто на них не кинулся. По прежнему щебетал под ногами ручеек, трещали вокруг свечки, где-то ухали птицы. Наташа сделала глубокий вдох и взяла Даню за руку. Они пошли по мосту, и когда дошли до середины, прислушиваясь к ночи вокруг, услышали всплеск где-то совсем близко.
- Быстро, - шепнула Наташа и они побежали до ближайших кустов на другой стороне, там они плюхнулись в траву и замерли. Сердце колотилось у Наташи так сильно, что она боялась что-то не услышать, пропустить. Она обняла Даню, боясь, что та начнёт всхлипывать, и выдаст их. Но девочка мерно сосала большой палец и смотрела своими большими глазами на сестру. Наташа поглаживала ребёнка, пытаясь хоть как-то успокоить. Хотя сама не знала, что происходит. А потом услышала тяжелый удар, всего в шагах четырёх, ниже, ближе к ручью. Потом ещё один удар, и ещё, словно кто-то бил мешок картошки ногами. Интересно, зачем это делать, подумала Наташа и услышала мычание. Это был не мешок картошки. Она зажала себе рот, боясь вскрикнуть. Удары продолжались, кто-то отплевывался, кто-то тяжело дышал, скоро звуки прекратились. Наташа чувствовала, что она успела замерзнуть, а ноги ее затекли. Даня рядом тоже дрожала. Наташа молилась, чтобы это все обошло их стороной. Она молилась, по-детски, как могла, просто просила, чтобы никто не нашёл их велосипеды, и потом их. Она вспомнила мамину икону, и молясь представляла её перед собой. Этот спокойный, почему-то плачущий образ. Она горько жалела, что смеялась над мамой, над её верой, что называла это глупостью. Называла маму глупой, что время другое и надо не молиться, а работать. Горячие слезы текли по лицу Наташи, Даня молча охватила сестру за шею, и отпускала только для того, чтобы вытереть ей слезы.
Они сидели долго, ничего не происходило. Наташа думала, что ещё чуть-чуть и задохнётся, так как от слез у неё заложило нос. Но боялась шуметь. Они встали, никого вокруг не было. Надо было торопиться, чтобы успеть засветло вернуться домой. Они оставили велосипеды в траве и направились к амбару. Там Наташа поздоровалась с уже знакомой собакой, и оставила Даню с ней, девчонка тихонько обнимала пса, тот облизывал ей все лицо. Видимо никого не было, иначе их бы давно заметили с этой возней. Наташа уже тысячу раз пожалела, что они пошли на это, но делать нечего - надо было что-то предпринять, дома совсем ничего не было поесть. Наташа пошла в амбар, нашла мешок, аккуратно его развязала, пытаясь запомнить узел, который был. Ладошками высыпала себе в мешочек крупы, потом набрала ещё один - Дани. Девочка дрожащими руками завязала мешок, надеясь, что очень похоже на то, что было и на цыпочках выскочила на улицу. Ей казалось, что она внутри задыхалась, какая-то сильная тяжесть давила на грудь. Она выдохнула, найдя сестренку на месте. Отдала ей один из мешков. Они побежали к велосипедам, пёс, думая, что они играют, нёсся за ними, весело лаял. Они пропали, совсем пропали, думала Наташа и крутила педали. Она то и дело оборачивалась на сестренку, та, пыхтела, но держалась рядом.
Они зашли домой, мама сидела на кухне. Сердце Наташи упало в пятки. Она знала, что ей придаётся объяснять откуда крупа, но она надеялась, что когда все закончится, то придумает что сказать. Но не придумала. Мама заплакала и обняла их.
- Я так испугалась за вас, - тихо прошептала мама.
Наташа лежала в своей кровати и звуки, которые она слышала у ручья проносились у неё в голове. Малышка спала рядом крепким сном. А Наташа лежала и не могла уснуть.
Потом, на следующий день, когда им нельзя было выходить дальше двора из-за наказания, соседский мальчишка приехал и рассказал, что оказывается возле ручья нашли труп человека. Что тот дядя Ваня, владелец амбара, совсем с ума сошёл, и убил вора. Теперь его повезут в город, будут судить. И самое интересное, что вору удалось то украсть два мешочка крупы, прям самую малость, но ничего при нем не нашли. И дядя Ваня клянётся, что не брал. Вот же тайна, говорил с блеском в глазах мальчишка. Он пожалел своих подруг, которые были, по его мнению, слишком строго наказаны за гуляние по ночам, и обещал ещё заскочить. Даня молча смотрела на клубки пыли от велосипеда мальчишки, Наташа села рядом и обхватила свои колени руками.