Марта Хиллерс, жительница Берлина. 27 апреля 1945
Все началось с тишины. Ночь была слишком тихой. Около двенадцати часов фройляйн Бен доложила, что враг достиг садов и что немецкая линия обороны находится прямо за нашей дверью. Чтобы заснуть потребовалось много времени; я перебирала в голове русские фразы, отрабатывая те, которые, как мне казалось, скоро придется использовать. Сегодня я вкратце упомянула другим обитателям нашей пещеры, что немного говорю по-русски, раньше я держала это в секрете. Пришлось объяснить, что в юности во время своих путешествий по более чем дюжине стран я побывала и в европейской части России.
Мой русский очень прост, полезные фразы, выученные в пути. Тем не менее, я могу считать и сказать, какой сегодня день, еще могу читать кириллицу. Теперь, когда практика уже близко, навык быстро вернется. У меня всегда были способности к языкам. Наконец, считая по-русски, я уснула.
Спала примерно до пяти утра, когда услышала, что кто-то бродит по передней части подвала - это была жена книготорговца, которая только пришла с улицы. Она взяла меня за руку и прошептала: «Они здесь».
—Кто? Русские? — Я едва могла открыть глаза.
— Да. Они только что пролезли в окно к Мейеру. — в смысле, в винный магазин.
Глухо стучат сердца. Испуганные люди предлагают ему свои миски с супом. Он качает головой и улыбается, все еще молча.
Вот тогда-то я и произношу свои первые русские слова, вернее выдавливаю их из себя внезапно охрипшим голосом: «Што ви желаетэ?».
Мужчина резко оборачивается и в изумлении смотрит на меня. Я чувствую, что удивила его. Он ничего не понимает. Очевидно, никогда не слышал, чтобы кто-то из нас, «немых», обращался к нему на его родном языке. Ведь что русское слово, которым называют наш народ — немцев, означает «немые». По-видимому, еще со времен Ганзейского союза, когда 500 лет назад немецкие купцы использовали язык жестов для обмена тканей и кружева на пчелиный воск и меха в Новгороде и других местах.
Во всяком случае, русский ничего не говорит, только отрицательно качает головой. Я спрашиваю, не хочет ли он чего-нибудь поесть. С легкой улыбкой он говорит по-немецки с акцентом: «шнапс» — бренди.
Обитатели пещер качают головами: к сожалению, у них нет ни бренди, ни какого-либо другого спиртного. Те, у кого хоть что-то осталось, хорошо это скрывают. Поэтому Иван бредет обратно, отыскивая дорогу в лабиринте проходов и дворов.
Весело шумят солдаты на нашей улице. Вместе с двумя или тремя другими женщинами мы отваживаемся выйти посмотреть. Молодой человек протирает мотоцикл у нашего подъезда, немецкий Zündapp, почти новый. Он протягивает мне тряпку и жестом велит продолжать тереть. Я говорю ему по-русски, что не хочу, даже ухитряюсь рассмеяться; он удивленно смотрит на меня и смеется в ответ.
Источник: A Woman in Berlin Eight Weeks in the Conquered City: A Diary by Marta Hillers, 1945. Published by Picador, 2006.
Проект «Настоящий 1945» создан студией «История Будущего» при поддержке Издательства Яндекса в рамках программы, направленной на развитие культурных и образовательных инициатив в области истории, литературы, искусства и философии.
Читайте записи Марты Хиллерс в её личном блоге, а также подписывайтесь на проект в Яндекс.Эфире и Яндекс.Коллекциях.