Я все понимаю, что трудно врачам на передовой, что каждый день все ждут, когда придет пик заболеваемости. Ну а нам, безработным, что делать? Сидеть дома, сложа руки. А кушать что?
Как показывает личная практика, даже мизерное пособие по безработице получить непросто. Подавали заявления, прошел месяц, до сих пор процесс не завершен: ни слуху, ни духу, ни уведомлений. Госуслуги и портал trudvsem.ru - не реагируют. А на работу кто-то уже пробовал устроиться? Это полный провал.
Мы с мужем оба остались без работы. Он уже с десяток фирм разных прошел: то они ждут, когда у них группа из работников наберется, то транспортную медкомиссию надо проходить, а поликлиники не работают, то вообще не звонят после собеседования.
И, знаете, когда ты думаешь, на что будешь еду покупать, страх перед вирусом как-то на второй план отодвигается. И выбор состоит из двух зол: либо ты соглашаешься с вероятностью чего-то подцепить, но зато заработаешь денег на хлеб; либо ты сидишь и наблюдаешь, как твое меню скуднеет с каждым днем, пока не дойдет до водички с хлебом.
Вот как после таких мыслей соглашаться с ежедневной мантрой «Сидите дома!»
Так и хочется сказать: «Кому надо – сидите, а людям дайте уже как-то самих себя содержать, раз гарантии для безработных рассчитаны не на всех».
А представьте ситуацию, что все это растянется до осени. Кстати, вполне реальный сценарий. Ждали пика в апреле – не наступил. Теперь надежда на май – тоже так себе вероятность. Ну и что будут делать люди? Будут ли они сидеть? Любые аргументы перестанут работать.
Все запредельные цифры, которые нам показывают с экрана ТВ, уже не производят такого шокирующего впечатления, как в самом начале всей этой истории с вирусом.
Страх – он как подвижная субстанция: сначала сконцентрировался в одном месте, теперь перетекает в другое русло, потому что хлеб насущный заставляет человека забыть об опасностях и двигает к поиску источника пропитания.
Тут как ни крути, а инстинкт «самовыживания» оказывается сильнее. Так с каждым днем людей, согласных беспрекословно сидеть дома, становится все меньше.