В начале двухтысячных мы с семьей переехали в столицу. Отцу предложили хорошую должность, и он с гордостью принял это предложение.
Родители даже не стали ждать, пока я закончу учебный год, быстро сорвались с места, поэтому последнюю четверть я доучивалась в московской школе. Одноклассники были озабочены предстоящими каникулами, внимания особо никто на меня не обратил. Все было нейтрально, без каких-то инциндентов, как это бывает обычно с новенькими.
Я даже подружилась с Давидом, прекрасным азербайджанским мальчиком с красивейшими голубыми глазами. Мы жили в одном дворе и часто выходили вместе погулять в выходные.
Шестой класс закончился, началось лето. Обычно на каникулах семья Давида уезжала в родной город, но в том году у него родилась сестренка, поэтому они остались тут. Но это было только на руку нашей дружбе - она крепла день ото дня.
У Давида было еще двое старших братьев, с которыми он меня познакомил. Эльчин, самый старший, влюбился в меня тем летом и пообещал, что обязательно возьмет в жены. Я тогда посмеялась над этим.
Ведь сама я уже бесповоротно влюбилась в Давида.
До конца школы наша дружба так и осталась дружбой, а моя любовь только росла. Давид ушел в армию, а я поступила в университет на бюджет.
На первом курсе за мной стал ухаживать мой однокурсник Женя, и через три-четыре месяца ухаживаний я сдалась, согласилась на отношения. Не знаю, зачем я это делала, наверное, чтобы чуть-чуть заглушить тоску по Давиду, которому часто писала дружеские письма в армию.
К концу первого курса Женя предложил переехать к нему, и я согласилась. Все было по инерции. Просто потому, что так надо.
Давид вернулся. За год он возмужал, вытянулся, разросся в плечах. Когда я увидела его, ноги подкосились. Я думала, любовь моя ослабнет, но она продолжала ярко пылать. Я была так счастлива его видеть, что расплакалась на его плече. Он посмеялся по-доброму, чмокнул в макушку.
Давид планировал отучиться в военной академии. Я понимала, что как только он туда поступит, его ждет казарма, и наши встречи станут еще реже. Кроме того, он и так стал намного меньше общаться со мной из-за того, что я жила с Женей.
После университета я пошла работать в крупную строительную компанию, а Женя устроился в фирме своего отчима. Началась обычная жизнь, в которой ты приходишь домой поздно вечером, уставший и изнеможенный, ждешь выходных с нетерпением, а на выходных, оказывается, нужно убирать квартиру и готовить еду на неделю вперед.
Его ревность на тот момент мне была абсолютно безразлична, потому что за тд километров человек, которого я действительно любила.он попал в госпиталь из-за тяжелого перелома ноги. Об этом я узнала от Эльчина. Дела шли совсем плохо, и Давиду становилось с каждым днем тяжелее. В груди от этой новости всё сводило, поэтому я, не долго думая, взяла билеты на самолет к нему.
Женю эта новость вывела из себя. Перед моей поездкой он сказал, чтобы я, когда вернусь, собирала свои вещи и уезжала к родителям, потому что он не намерен жить со мной больше.
Его ревность на тот момент мне была абсолютно безразлична, потому что за две тысячи километров был человек, которого я действительно любила.
Я попала в палату к Давиду сразу, как он очнулся после операции, подбежала к его кровати и кинулась в объятья.
-"Вот дурёха, - улыбнулся он, сквозь боль, - чего плачешь?".
Плакала я от того, что наконец увидела его. Теперь я планировала уехать только при условии, что признаюсь Давиду в своих чувствах.
С того момента прошло уже восемь с половиной лет. Я тогда уехала через месяц, каждый день ходила в больницу к нему, ухаживала и помогала заново вставать на ноги. Я не сказала тогда ему о своей любви словами, но поступками очевидно выразила свои чувства. Когда мы вернулись в Москву вместе, Давид сделал мне предложение.
Сегодня мы ведем нашу дочь в первый класс, и она - это лучшее продолжение нашей истории.