Другие скучные ограничения в отношении колоний касались промышленных предприятий, поскольку родная страна хотела сохранить колониальный рынок для своей собственной промышленности. Закон о шерсти 1699 года запретил отгрузку шерстяных тканей через любую колониальную границу. Закон о шляпах 1732 года аналогичным образом запретил любой колонии экспортировать свои шляпы и ограничил число учеников. В конце колониального периода Железный закон 1750 года прекратил строительство в колониях прокатных и продольных станов, кузнечных и железоделательных заводов. Как и всем новым общинам, колонии нуждались в более обильной валюте, чем у них было, и хотели печатать бумажные деньги, однако британские власти опасались инфляции, которая навредит британским кредиторам и повысит цены на колониальный экспорт. Поэтому в 1751 году они запретили Новой Англии выпускать бумажные деньги, а в 1764 году применили этот запрет к другим колониям.
Но у меркантилистских постановлений было много особенностей, благоприятствующих колониям, и в целом они были далеки от суровых. Законы о судоходстве способствовали развитию судостроения в колониях. Ряд важных американских товаров получил монополию на британском рынке. Колониальный чугун и пруток были приняты в Великобританию без уплаты налога. Британские щедроты выплачивались за производство военно-морских магазинов. Эти факты, в сочетании с приветственным пренебрежением к колониям, введенным Робертом Уолполом, и неприменением более обременительных законов, позволили стабильно развивать американскую экономическую жизнь. Колонисты тем временем пользовались защитой британской армии и флота. Тем не менее, два факта, касающиеся торговых актов, оказали влияние на более поздние события. Во-первых, колонии, как и большинство приграничных сельскохозяйственных общин, эксплуатировались старыми странами как источник недорогого сырья и как рынок готовой продукции, и, как и другие приграничные земли, они возмущались этим фактом. Во-вторых, широко распространенное уклонение от соблюдения законов породило у колонистов дух неповиновения и неповиновения.
имперская организация
Шаг за шагом удлиняется список королевских провинций. С вступлением на престол герцога Йоркского проприетарная колония Нью-Йорка вступила в новый статус и там осталась. В 1679 году Нью-Гемпшир стал королевской провинцией. Восстановление Стюартов резко остановило широкую свободную автономию Массачусетского залива. Королевская комиссия поинтересовалась обвинениями в том, что пуритане нарушили их устав и ослушались имперских постановлений. Продолжающиеся разногласия заставили Карла II отменить устав в 1684 году и принять специальные меры для управления колонией. Массачусетс, с Мэном, Нью-Гэмпширом и частью Род-Айленда, сначала получил одного губернатора. Затем в 1686 году сэр Эдмунд Андрос прибыл с указаниями взять всю Новую Англию, Нью-Йорк и Нью-Джерси под свою юрисдикцию в качестве Доминиона Новой Англии. Однако его произвольный режим закончился Славной революцией 1688-89 гг. в Англии, и Массачусетский залив ловким усилием получил от Уильяма и Мэри новый устав, который включил Плимут в колонию.
Ко времени правления Георга I восемь колоний были королевскими провинциями. Коннектикут и Род-Айленд по старым хартиям были практически маленькими республиками; Пенсильвания и Мэриленд все еще находились под режимом собственности; а Джорджия боролась под своими опекунами до 1752 года. Некоторые британские лидеры хотели, чтобы все колонии были поставлены под единый королевский контроль, но сменявшие друг друга министерства отстранялись, не желая вызывать народное недовольство или увеличивать власть короны. Все колонии имели представительные ассамблеи, которые контролировали ассигнования и заполняли многие должности и, как правило, находились в резкой оппозиции к королевским губернаторам или собственникам. Коннектикут и Род-Айленд избирали своих собственных губернаторов. Колонисты были лучшими в этих непрекращающихся ссорах, ибо корысть давала им больше настойчивости и мастерства. Но представительное самоуправление не означало истинной демократии. Во всех колониях франшиза была на имущественной основе, так что беднейшие люди не были представлены в собраниях. Более того, старейшие оседлые прибрежные общины следили за тем, чтобы распределение мест благоприятствовало им, как и более новым приграничным поселениям.
Во всех королевских и собственных колониях собрания пытались отнять власть у исполнительной власти. Используя свою налоговую власть в качестве рычага, они неуклонно посягали на власть губернатора и расширяли власть законодательной власти. Они захватили контроль над сборами, от которых зависела исполнительная власть, превратили назначаемые должности в выборные должности, часто устраивали бунты против советов губернаторов и других "официальных кликун". Таким образом, народное правительство расширило десятилетие за десятилетием. В одной из провинций, Пенсильвании, после 1701 года не было законодательного совета, ассамблея контролировала все законодательные акты.
Предельная власть над Английской Америкой покоится в короне, действуя через государственного секретаря и Тайный совет. Но она была возложена на ряд комитетов или правлений: сначала в 1660 году на комитет Тайного совета по иностранным плантациям, затем в 1675 году на комитет Тайного совета, называемый торговыми лордами, и, наконец, в 1696 году на уполномоченных по торговле и плантациям, отделенных от Тайного совета. Однако сохранить высокоцентрализованный контроль было невозможно; он был распределен между различными ведомствами. Казначейский совет проверял все доходы, поступавшие из колоний, контролировал расходы на них и внимательно следил за назначениями на колониальную службу. Адмиралтейский совет занимался вопросами оснащения военно-морского флота в американских водах, защиты торговли и наказания контрабандистов. Военное управление контролировало военные дела в колониях. Епископ Лондона наблюдал за назначением священнослужителей англиканской церкви и следил за их поведением, а также за приходскими школами, которые они помогали содержать. Тайный совет получал письма и петиции по колониальным делам, организовывал слушания и запросы, а также издавал письма, инструкции и распоряжения в совете по широкому кругу вопросов. Он также выполнял функции колониального апелляционного суда.
Таким образом, администрация требовала значительной бюрократии. Но со временем значительная часть дел решалась непосредственно канцелярией одного из госсекретарей в Лондоне, без обращения в Тайный совет. То есть кабинет министров взял управление под свой контроль, особенно важным стал госсекретарь южного департамента. Различные колонии посылали в Лондон агентов, таких как Бенджамин Франклин, или нанимали способных британских подданных, таких как Эдмунд Берк, чтобы обеспечить эффективное представление их взглядов. В целом, имперская администрация была свободной, а не строгой. Этому способствовала удаленность колоний; на то, чтобы отправить письмо из Англии в Нью-Йорк и получить ответ, ушло как минимум три месяца. Расстояние, традиция не позволять достаточно хорошо себя вести в одиночку, и вера в то, что американцы могут умело заниматься своими делами, вкупе все это делало бы королевскую власть самодовольной. До 1760 года колонисты обладали большей политической свободой, чем, возможно, любой другой народ на земле. Они пользовались многими привилегиями и правами, которые были совершенно неизвестны на французских и испанских землях.