Опустошительная эпидемия «Черной смерти» унесла около трети населения Европы того времени (15 – 25 млн. человек). Англия потеряла до 50% населения. Париж и Венеция – до трех четвертей. Любопытный факт: когда эпидемия пришла в русские земли, то после Пскова она обрушилась на Смоленск. В живых после ее ухода осталось... 8 человек! Считается, что всего в мире вместе со странами Востока, откуда чума и начала свое зловещее шествие, от «Черной смерти» умерло около четверти населения, то есть, примерно 60 млн. человек. Но я не об этом. Потрясение, испытанное человечеством не измерялось только числом смертей. Множество черт современного мира, с которыми мы сталкиваемся в повседневной жизни, уходит своими корнями в различные практики, сложившиеся в период "Черной смерти".
Начнем со ставшего общеупотребительным последнее время слова "карантин". Само его употребление отсылает нас к итальянскому языку: quaranta giorni — сорок дней. Оно было впервые использовано в XIV веке в Венеции для отсрочки входа в порт кораблей, прибывающих из других стран. Именно на такой срок все суда должны были встать на якорь на некотором отдалении от берега, перед тем как они смогут разгружаться. Карантин, таким образом, стал первым ответом европейцев на историю с зачумленными генуэзскими кораблями, разнесшими эпидемию чумы по всему Средиземноморью. См. об этом мой предыдущий пост. Вскоре многие города, расположенные по берегам Адриатического и Средиземного морей, стали применять продолжительную изоляцию для судов, прибывавших из Крыма, Египта и Константинополя. Правда, срок изоляции в сорок дней определялся не медицинскими, а исключительно богословскими соображениями - именно столько Христос и Моисей провели в уединении в пустыне.
Да и "изоляция" на практике была довольно условной. Страдали от нее в основном моряки, у которых не было денег, ибо общепринятая тогда торговая практика предполагала, что жалованье им выплачивался лишь после того, как товар оказывался на берегу. Более состоятельные люди и купцы либо просто откупались, или уезжали куда-то еще и возвращались на корабль к концу сорокадневного срока. Незавидной оказывалась участь судов и тех, кто на них находился, если на борту обнаруживали чуму. После смерти последнего человека из экипажа судно сжигали со всем, что было на борту. Поэтому пребывание на подобных карантинных кораблях было удовольствием ниже среднего как в человеческом, так и в эпидемиологическом смысле. Все, кто оказывался в такой ситуации стремились правдами и неправдами избежать там сорокадневного заточения.
Чтобы исключить побеги с потенциально чумных судов венецианская сеньория разрешила морякам коротать сорокадневный карантин на маленьком островке Повелья (Poveglia) в венецианской лагуне. Очевидно, что вскорости этот клочок суши превратился в самое злачное место в Венеции. Команды с разных кораблей упивались там вином и ромом, доставляемыми на Повелью бочками, орали песни на всю лагуну, калечили друг друга в пьяных драках и вообще, весело проводили время. А вскоре на острове появились и женщины легкого поведения. Здесь я хочу сделать небольшое отступление.
Как крупный порт и торговый центр Венеция всегда славилась своей портовой инфраструктурой. Ну а портовые кабаки и бордели были ее неотъемлемой частью. И сегодня туристы могут лицезреть, например, такую достопримечательность этого города, как Мост сисек (Ponte delle Tette)
Назван этот мост так потому, что с официального разрешения властей проститутки разгуливали здесь топлес, ловя истосковавшихся по женским ласкам морских волков "на живца". К "Мосту сисек" прилегает бывший квартал продажной любви - Рио терра Карампане (Rio terra delle Carampane), где вы и сегодня можете отобедать в рыбной траттории Antiche Carampane ("Старая б***дь") или в ресторане Alla busa ("В дырке"). Здесь с XIV века стояли официальные бордели: в городе тогда насчитывалось более 11 тысяч легализованных проституток, исправно пополнявших венецианскую казну налогами. Раз в год в Венеции вполне официально публиковался каталог женщин легкого поведения с именами, адресами и ценами. Не имея возможности искоренить этот грех (в конце концов сама Мария Магдалина отдала дань древнейшей профессии) католическая церковь предписала путанам сидеть на балкончиках с оголенной грудью и ногами, завлекая клиентов. А в храмы, в отличие от добропорядочных венецианок, им дозволялось являться полуобнаженными.
И вот с введением карантинных мер весь этот хорошо отлаженный и приносящий большие доходы бизнес рухнул. Лишившись привычного заработка и чтобы не умереть с голоду все или почти все 11 тысяч венецианских жриц любви рванули на Повелью. Поскольку официально вход им туда был запрещен, то их переправка на карантинный остров привела к расцвету другого нелегального бизнеса. На этот раз среди гондольеров. Их транспортные услуги стоили дорого, но у путан выбора не было. В общем, вскоре продажная любовь в изоляции расцвела на Повелье пышным цветом.
Тем временем, эпидемия, несмотря на предпринятые меры, стремительно захватывала город. Число заболевших с каждым днем удесятерялось. Их надо было как-то изолировать. Венецианская сеньория издала срочный указ о вывозе больных на Лазаретто веккьо (Lazzaretto Vecchio) - маленький остров в Венецианской лагуне. Там в спешном порядке построили несколько бараков для больных и умирающих. Так появился первый чумной лазарет (в отличие от лепрозориев, возникших несколько ранее. См. предыдущий пост) . Для справки: Лазаретто веккьо расположен на расстоянии всего лишь 700 метров от знаменитого острова Лидо, где ежегодно проходит знаменитый Венецианский кинофестиваль.
Каждый день венецианцы выносили из домов тела умерших родственников и оставляли их за дверью. Прямо на улице покойников раздевали, и лекарь осматривал тело, удостоверяя наличие бубонов и чумных пятен. Если была констатирована смерть от чумы, дом умершего закрывали. От городской магистратуры приходил специальный человек и окуривал помещение едким дымом от тлеющей смолы и серы. Вооружившись специальной жаровней, он переходил из комнаты в комнату, и густой едкий дым должен был выгонять из жилища заразу. Под конец процедуры все двери и окна дома забивали снаружи двумя тяжелыми досками крест-накрест, оставляя оставшихся в живых жильцов внутри. (Отсюда пошло крылатое выражение «поставить на ком-то крест», а заколоченные крест-накрест балки стали символом чумы).
Жителей, оставшихся в отмеченных крестами домах, ожидала горькая участь. Обреченные на смерть, они в отчаянии кричали, умоляя о пощаде, но их никто не слушал. Если через пару дней запертые в «перечеркнутом» доме не подавали признаков жизни, все понимали, что они уже мертвы. Тогда появлялись носильщики с крестами на одежде, взламывали двери и выносили тела. По каналам плыли гондолы со страшным грузом - жертвами "Черной смерти". Трупы не хоронили, а сжигали. Дым от этих погребальных костров по вечерам затягивал всю Венецию.
Был еще один способ захоронений: тела складывали в большие глиняные ямы, заливали морской водой, которая служила антисептиком, и запечатывали сверху толстым слоем глины, чтобы изолировать очаг инфекции от грунтовых вод.
Тем временем на острове Лазаретто веккьо, куда продолжали доставлять еще живых людей с симптомами чумы, царил кромешный ад. Остров был переполнен умирающими и уже мертвыми, которых сгребали в общие ямы и сжигали. Круглые сутки над островом разносился смрад паленой плоти.
На больничных койках лежало по двое-трое обреченных, которые стонали, хрипели, метались в бреду. Многие просто валялись на полу. За больными никто не ухаживал. Средневековые врачи пытались бороться с болезнью с помощью кровопускания, вырезания бубонов и других грубых методов, однако большинство людей были уверены, что это Божья кара за их грехи. Никаких особых средств противоэпидемиологической защиты у первых "чумных докторов" не было. Поэтому риск заразиться у врачевателей был не меньшим, чем у заболевших. Правда, их труд высоко оплачивался и вообще, осязаемая угроза жизни, как и прямой экономический ущерб от пандемии повысили общественный статус докторов. Известно, например, что в том же 1348 году итальянский город Орвието нанял чумного доктора Маттео Анджело с годовым жалованием в 200 флоринов, что в 4 раза превышало годовой гонорар обычного лекаря. Кроме того, Ватикан, вопреки запрету вскрывать человеческие тела, даже разрешил чумным докторам эту практику.
Смертность в карантинных бараках зашкаливала. День за днем санитары занимались только тем, что стаскивали мертвые тела и сжигали их. Нередко случалось, что на груду трупов бросали ещё живых людей. И можно лишь поражаться человеческой природе, но даже в таких диких условиях некоторые выздоравливали. Они ковыляли по больнице, как зомби, в поисках воды и пищи. Выживших счастливчиков переводили на другой остров - Лазаретто нуово (новая больница).
А чумная больница на Лазаретто веккьо действовала еще без малого пять веков и закрылась только в 1814 году. На острове возвели укрепления с артиллерийской батареей и разместили военный гарнизон. Так что следов чумных бараков там не осталось.
И все же ужасы и страдания, пережитые во время первой эпидемии чумы, пошли венецианцам на пользу. Благодаря строгим санитарным нормам, выработанным в эти годы, в последующие чумные эпидемии (XV-XVI века) город потерял лишь треть своего населения. В материковой Италии число погибших было гораздо выше.
Ну и напоследок еще раз вернемся на остров Повелью. Здесь также вскоре воцарилась чума и от былого веселья мало чего осталось. Тут тоже начали умирать люди и тоже зажглись погребальные костры. В последующие столетия именно Повелья стала тем местом, где во время эпидемий чумы (а Венеция пережила 22 вспышки этой болезни) свозили и сжигали трупы умерших. Местные утверждают, что почва острова на 50 процентов состоит из пепла человеческих тел. С тех пор за этим клочком суши закрепилась дурная слава. Утверждают, что души умерших не могут упокоиться и слоняются по острову в поисках посмертного пристанища. Кто-то видел там призраков, блуждающих в тумане, кто-то слышал их стоны и... даже звон колокола, который был снят с колокольни 50 лет назад, когда в 1968 году закрыли последнее учреждение, действовавшее на острове — психиатрическую больницу.
Это лечебное учреждение добавило жути к мрачной истории Повельи. Широко распространена легенда, что её последний главный врач был садистом, проводил ужасные эксперименты над пациентами, без наркоза, в итоге сам сошёл с ума, раскаялся и бросился вниз с колокольни. Ссылаются на заметки одной медсестры , которая написала, что сброситься врача заставили взбунтовавшиеся пациенты. Упав на землю, доктор выжил, но мятежные психи не подпускали медперсонал, наблюдая за его мучениями. И тут из земли поднялся плотный туман, он обволок тело умиравшего коконом и задушил насмерть. .. В общем до сих пор этот остров манит к себе разного рода любителей пообщаться с потусторонними силами и изучать паранормальные явления.
С 2014 году Повелью арендует итальянский бизнесмен Луиджи Бругнаро. Он объявил, что откроет на территории «клиники ужасов» отель. Но, похоже, что репутация Повельи как зоны ужасов оказалась сильнее планов ее монетизировать. Остров заброшен и практически необитаем до сих пор. И по сей день он продолжает обрастать новыми ужасными историями.
Ну а карантины с тех пор и ныне с нами. На этом заканчиваю. Всем здоровья!
Продолжение следует...