Часть 6
Мы видим, что женщины активно работают в социально-экономической и религиозной сферах, в том числе в контексте женщин в роли императриц. Как уже упоминалось, мать Константина, Елена, была императивом его режима. Это можно считать противоречивым, учитывая отсутствие у женщин гражданских прав. Однако Константин наделяет Елену наибольшим влиянием в сферах экономической и религиозной деятельности, что согласуется с признанным участием женщин с более низким статусом в выполнении домашних и аскетических обязанностей. Елена контролировала финансы Восточной империи, возможно, по аналогии с тем, как среднестатистическая женщина может контролировать экономическое развитие своего собственного дома. Евсебиус описывает ее благотворительность как таковую:
«Особенно обильными были дары Елены, преподнесенные обнаженным и незащищенным беднякам».
Одним она давала деньги, другим — обильный запас одежды: она освобождала одних от тюремного заключения или от горького рабства в шахтах; других — освобождала от несправедливого угнетения, а третьих — восстанавливала из изгнания. Интересно отметить здесь, что Евсебиус использует религиозный предлог для того, чтобы по существу описать амнистию, дарованную Елене. Это может свидетельствовать о том, что мы долго обсуждали возможности женщин, поэтому, возможно, если включить эту возможность в упоминание о религиозных и благотворительных акциях, то женщина, обладающая властью амнистии, в глазах общественности не воспринимается как угрожающая. Кроме того, в следующей строке Евсебиус вновь подчеркивает благочестие Елены, потенциально способное развеять широко распространенное мнение о том, что женщина, наделенная властью, опасна.
Возвышение Елены Константином, возможно, создает давний прецедент в отношении масштабов власти императриц. Возвращаясь к Феодоре, изображение ее, сделанное Прекопием, вновь актуально. Хотя, безусловно, клевета сама по себе, Тайная История Прекопия может многое рассказать о статусе женщины, обладающей властью. Бесспорно, Феодора обладала властью во времена правления своего мужа Юстиниана, который в поздней античности считал власть мужским понятием. Современные ученые утверждают, что тайная история Прекопия относится к Феодоре так, потому что она размыла границы между ее личностью правителя и личностью женщины, вторгнувшись в традиционно мужские пространства. Это еще раз подтверждает теорию о том, что в поздней античности общее понятие заключалось в том, что женщина, даже императрица, должна была иметь небольшой авторитет в политических делах, в то время как авторитет в религиозных и экономических делах принимался аналогично тому, как женщины, не занимающие посты в имперской власти, все равно могли осуществлять контроль над этими сферами.
Окончательная нормативная оценка положения женщин в поздней античности является сложной задачей. Как уже говорилось, социально-политический контекст поздней Римской империи существенно осложняет определенность. Используя христианизацию империи в качестве отправной точки, можно, вероятно, наблюдать постепенный упадок единства в любой части империи с течением времени и с точки зрения этнического и географического ландшафта. Это делает любой окончательный вывод об общественных ценностях трудным для того, чтобы прийти к уверенности. Было замечено, что взгляды на лидеров, почитаемых такими учеными, как Константин, даже имеют явных несогласных с широко распространенным сегодня мнением, так как же можно прийти к какому-либо выводу? С одной только политической точки зрения это практически невозможно, поэтому мы обращаемся к ценностям и отношениям для объяснения положения женщин. В подавляющем большинстве случаев неизменным остается мнение о превосходстве мужчин над женщинами. Потенциально это можно объяснить военными беспорядками, характерными для империи, поскольку женщины в этом аспекте были несущественны. Это дает основания считать, что женщины не должны участвовать в гражданской деятельности, и уступает место принятию законов, специально направленных на предотвращение этого, часто под видом защиты. В этих условиях женщинам была разрешена экономическая и религиозная самостоятельность, и их статус можно объяснить. Учитывая давнюю традицию женщин, возглавлявших домашнее хозяйство, логично предположить, что в период аграрной поздней Римской империи, когда домашнее хозяйство все больше зависело от домохозяйства, женщины обеспечивали себе дополнительные экономические права. Хотя христианский аскетизм обеспечивал неслыханную самостоятельность, под видом защиты традиционно почитаемой женской добродетели он, тем не менее, считался благородным альтернативным образом жизни. Наконец, в жизни императриц мы видим эти две социально приемлемые сферы, в которых женщине разрешается осуществлять определенную самостоятельность, поскольку было замечено, что императрица, ведущая активную экономическую и религиозную жизнь, почитается, в то время как императрица, занимающаяся гражданской деятельностью, почитается негативно. Это различие трудно объяснить, но оно, возможно, олицетворяет то, что женщинам необязательно предоставлялась большая экономическая и религиозная свобода из-за изменения ценностей, а скорее необходимость для женщин осуществлять экономическую власть, и власть Церкви требовала, чтобы эти области автономии считались приемлемыми.