многие ли сейчас занимаются этим иногда прибыльным делом?
Наверное, в поисковом деле я ещё дилетант… И хотел назвать я этот рассказ как-нибудь по-геройски устрашающе… Как-нибудь, типа «хроники копаря» или «будни сталкера»… или «чёрные копатели за работой»… короче, чтобы разных пенсионеров сразу схватывал инфаркт и геморрой, а молоденьких сопливых девушек – непреодолимое возбуждение и дрожь от соприкосновения с чем-то загадочным и завораживающим. Но, подумав хорошенько, решил я дать ему название потом, когда что-нибудь напишу... Можно, было, конечно, подлить сюда немного романтики и поведать какую-нибудь душераздирающую историю про то, как мы, - кучка бесстрашных долбокопов, ходили раскапывать войну, - через безлюдные непроходимые леса, болота, полные заброшенных блиндажей и окопов, по минным полям, где ни один нормальный человек не рискнёт появиться даже с металликом и лопатой (а нас и туда заносило). Как выкапывали человеческие кости, обрывки униформы цвета фельдграу, неразорвавшиеся снаряды, взрыватели, патрончики и ржавый немецко-фашистский мусор. Всё это, возможно, было бы даже интересно неискушённому читателю, но для большинства копарей, конечно, это покажется просто суетной обыденностью, которой у каждого было в избытке. Посему, я лучше заострю повествование на самом интересном… Начну с того, как я стал нумизматом.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. КАК Я СТАЛ СОБИРАТЬ МОНЕТКИ
Было это в один из жарких летних дней, когда Санчес, ИИгорь и я блуждали по немецким позициям под Воронежем. Немцы там два года держали свою оборону: на первой линии были окопы, а километра через два, в лесу, стояли позиции гаубиц. В общем-то, ничего интересного мы в тот день не нарыли, и двигались по GPSу к заброшенному старому кладбищу. Там через него пролегали остатки немецкой траншеи, везде валялась колючая проволока, а вокруг всё звенело цветметом, - особенно в том месте, где у немцев стоял пулёмёт: там даже на поверхности было огромное обилие гильз и патронов, оставшихся ещё с тех времён.
Копать мы там особо не хотели, ибо кладбище было всё ещё заминировано, хотя, признаться, Санчесу и Иигорю мины были пофиг: Санчес после трёх бутылок «Охоты-крепкого» был пуленепробиваем и для мин по определению неуязвим, а Иигорь был просто фаталистом. Помню, как с воинственным криком он кидался с лопатой на пробегавших мимо кабанов, а те от него трусливо в диком ужасе убегали. Или, бывало, как найдёт какую-нибудь кучу крупнокалиберных снарядов, вперемежку с миномётными минами сложенных заботливыми предшественниками, - так обязательно обложит её ветками и подожжёт. С ним в эти минуты, конечно, лучше рядом не находиться: он-то наверняка выкарабкается, но вот про других ещё неизвестно.
В общем, Иигорь и Санчес шли как всегда, - пренебрегая опасностью подорваться на минном поле, выключив свои металлики и гордо закинув их на плечо, словно газонокосилки.
Я же был крендель с рождения хитрожопый, да ещё к тому же и впечатлительный: после разной страшной инфы на форумах про взрыватели-карандаши и прыгающие мины, меня начали терзать смутные сомнения и предчувствия. Короче, идти там было мне малёх стремновато. Тем более, что во время войны мой дедушка был сапёром, и, видимо, какая-то профессиональная фобия перешла ко мне ещё на генном уровне. Ну, в общем, я подумал, что лучше будет мне стать замыкающим колонну, и металлик держать наготове. Благо, Санчес и Иигорь не возражали.
Ну вот… пришли мы на это кладбище. Надгробий, конечно, там почти уже не было, зато немецкий окоп ещё был цел, хоть уже и превратился за 60 лет в неглубокую канавку. И тут мой прибор смачно зазвенел! Возникло непреодолимое желание копнуть, но лопата, сволочь, была за спиной в рюкзаке.
- Стойте, Мужики! Цветмет!– радостно крикнул я, - Копните кто-нибудь, а?
Серёга с Димоном неспешно оглянулись и посмотрели на меня, как на полного идиота. Словно как бы намекая: «и чего ж тебе, дебилушка всё брильянты мерещатся? Откуда им здесь взяться? Здесь же этого цветмета видимо-невидимо!». И, надо сказать, они были правы… потому как весь окоп был завален гильзачом.
- Ну-ну, - сказал Иигорь, - давай, дерзай! Удачи! – и, насмешливо ухмыльнувшись, направился дальше по едва видимой тропинке.
Санчес же, как настоящий друг, решил-таки мне помочь, и подковырнул лопатой землю на полштыка. Я вмиг полез разгр######ь выкопанный грунт, и тут появился он… Пятачок 1924 года…. С гладким гуртом! Моя первая лично найденная монета! Что она делала на кладбище в немецком окопе – ума не приложу, да, впрочем, это в тот момент для меня было и не важно… Быть может, когда-то там завалили фрица-нумизмата, а может, покойничку какому глаза этим пятаком закрывали – всякое могло быть.
Вытянутые лица моих спутников надо было видеть… Немая сцена продолжалась несколько секунд, а после, как будто наперегонки, Санчес и Иигорь включили свои приборы и судорожно, с дикой скоростью бросились истово прочёсывать местность по квадратам. Правда, кроме гильз и патронов им больше ничего не попадалось. Стоит сказать, что на следующий день, когда я уехал, им повезло больше, но это уже совсем другая история…
Монетку я дома почистил и положил в альбом. Хоть она была немного убитая, но всецело моя. И мысль об этом так тепло меня согревала, что решил я с тех пор ходить по монеткам…
Прошло с тех пор время. Ходили мы по разным урочищам и полузаброшенным деревням, в которых ещё оставались единичные жители. Искали на картах новые места поселений, а иногда приходили на давно выбитые другими копателями места и шурфили фундаменты домов в надежде, что нам ещё что-нибудь перепадёт.
увлёкся фото искусством: стал фотографировать художественные композиции, бережно им собранные из различных ВОПов и черепов, а если их не было, то от нечего делать дожидался в засаде лосей и снимал их с близкого расстояния
Как-то мы с Юриком и Паханом нашли хорошее место для поисков, - ещё не осквернённую ногами мародёров деревню, затерявшуюся среди болот в Тверкой области. Получилось это так: были мы с брательником в этих местах, можно сказать, проездом, и почти случайно заехали в местную церковь. Запустение и разруха вокруг произвели на нас тогда неизгладимое впечатление. А ещё более ярко на этом фоне были заметны попытки нескольких местных жителей восстановить храм, не дать разрушаться дальше тому, что создавали наши предки на протяжении веков.
Познакомившись с местным батюшкой, слово за слово, мы с братом поняли, что храм очень сильно нуждается в помощи. А её-то как раз ждать было неоткуда: это единственная церковь более, чем на 40 деревень, да и она восстановлена только на треть: люди в деревнях зарабатывают немного, да и не нужно это как-то местным, в большинстве своём спивающимся от безделья жителям: все близлежащие храмы после перестройки растащили на кирпичи да на металл, один, вот, остался более-менее живой. Короче, решили мы с Паханом тогда сделать для батюшки сайт прихода. А там, глядишь, через сайт и до спонсоров можно достучаться. И по мере того, как сайт создавался, мы всё чаще ездили в те места за материалами, и как-то к этой местности привязались.
Юрик после наших с Паханом рассказов подошёл к вопросу с точки зрения копаря: он наложил современные карты на старинные и нашёл там сразу несколько деревень, от которых сейчас уже и следа нет. Мы выбрали ту, которая была покрупнее, и решили поехать туда на разведку.
Помню, как мы впервые пришли на это место, проложив себе дорогу длиной в несколько километров по непроходимому лесу, промокшие по колено в болотной жиже три придурка, - я, Юрик и Пахан, мы поняли, что обрели своё счастье: это было большое старинное поселение, основанное примерно в XVII веке, но заброшенное уже при советах, и до нас после этого здесь копались только кабаны и лоси. Вот это была удача!
Мы радостно стали готовиться к копу, расчехлять свои «фискари», собирать приборы, но тут послышался высокий нервный смех Юрика вперемежку с ругательствами:
- Всё, капец, чуваки… Я забыл батарейки.
Все, конечно, сразу поняли, что ему сейчас придётся возвращаться до машины через болото и лес, а потом бежать с батарейками обратно к нам, как сайгак, пока мы там не всё ещё выбили. На всё про всё - не меньше двух часов. И чем глубже Юрик это осознавал, тем поэтичнее становились его выражения в адрес всего, что он вокруг себя видит.
Хотя мы с Паханом, конечно, не ахти какие копатели, но я тогда сказал себе: «сейчас мы обязательно что-нибудь найдём, потому что если Юрика нет, то, значит, удача будет нашей». В общем, в этот раз я тоже накопал пятачков… И тоже советских, как и тогда, в окопе, но уже более поздних… Вначале я даже немного расстроился: опять ничего ценного, фигню какую-то снова вырыл, опять пятачки какие-то, - не то, что серебряные, а даже и не медные – так, алюминий-бронза какая-то. Ну хоть бы номинал другой попался для разнообразия-то! Повертев монетки в руках, я небрежно бросил их в карман. Не знал я тогда ещё, что с одним из них так совсем не следовало обходиться: стоил он примерно под штуку баксов. Теперь я на него даже и не дышу: это был пятак 1927 года в состоянии XF… В общем, о том, что мой металлик окупился, я узнал только по пути домой, когда Юрик меня просветил в ценовом вопросе. Сам он промок в этот день до нитки в болоте и решил не возвращаться, а ждал нас в машине. Такое с ним бывало крайне редко – приехать на коп и вернуться ни с чем. Видимо, всё случается для разнообразия…
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ДЕРЕВНЯ ИЗВРАЩЕНЦЕВ
Слышал я, что в шаманизме и в некоторых школах буддизма есть поверье, что каждое место, особенно с богатой историей, но брошенное людьми, оберегают духи. Совсем не обязательно, что они должны быть злыми или добрыми. Просто они существуют параллельно с нами и наблюдают за теми, кто приходит на их территорию. Иногда они, словно живые, пытаются поиграть с гостями, иногда чему-нибудь научить, а иногда – даже что-нибудь рассказать. Кто они, – я не знаю. Быть может, это призраки тех, кто жил когда-то давно и привязался к своим местам настолько, что не захотел расставаться с ними даже после смерти. А может, это какие-то неведомые силы, хранящие эти места издревле, - нам этого узнать не дано. Но в том, что они есть, я убеждался не раз на своём опыте. В той деревне, где я выкопал дорогой пятачок, это было также ощутимо. Наверное, он был нам подкинут для затравки, чтобы мы ещё раз туда вернулись, полные надежд и стремлений. Но духи эти, или кто бы там ни был, видимо, хотели просто над нами поиздеваться…
К следующему походу в эту деревню Юрик подготовился основательно: помня прошлый печальный опыт, он запасся сразу двумя комплектами батареек и разложил их по разным карманам, чтобы не забыть. Мы опять прошли через болото, потом через почти непроходимый лес, потом опять через болото…
В общем, пришли через час на знакомое место. Пахана с нами в этот раз не было, но были ещё два Юриковых друга-любителя, с одним металликом на двоих.
Мы шли по остаткам деревни, ища место, где бы сбросить рюкзаки. Некоторые остовы домов были ещё целы. Кое-где были видны слегка покосившиеся ворота дворов, где-то стояли старые электрические столбы без проводов, а где-то из зарослей выцветшей прошлогодней травы выглядывала нехитрая сельскохозяйственная техника начала XX века. Нам, детям урбанизации, все эти сеялки-веялки казались какими-то орудиями кровавых пыток в стиле испанской инквизиции: колёса с шипами, железные штыри со множеством крюков, немыслимые рамы с цепями и прочие девайсы, которые сейчас можно встретить только в изощрённой садомазохистской порнухе, стояли в разных местах, «как бы намекая», как сейчас иногда говорится. Острословия по этому поводу мы отвешивали по очереди, поднимая себе настроение и подбадривая друг друга.
Найдя для своих вещей некое подобие железного стола, верхней поверхностью которого была решётка из арматуры (видимо, для поджаривания кого-то на медленном огне), мы собрали свои металлики и двинулись в поисках удачи.
Минут через десять после обычного металло мусора, моя «тридцатьчетвёрка» издала чёткий копаемый цветной сигнал. Так могла звенеть только монета! Внутри у меня всё замерло в предвкушении, и я копнул. Из земли показался заветный кругляшок. «Урааа!...» - чуть было не крикнул я вслух, полный радостного восторга, но вскоре понял, что это было совсем не то, что я ожидал: кругляшок оказался баночкой из-под советского вазелина. «Вот херня…» - хмуро подумал я про себя, и пошёл искать дальше.
- Эй, Миха! Как успехи? Нашёл чего? – крикнул откуда-то Юрик.
- Да! Нашёл! Банку вазелина, блин! Может, даже и целую, - усмехнулся я, - но только она пока не открывается.
- Ха-ха-ха! – послышался смех из другой стороны. Это были Юриковы друзья, - Ну тебе, чувак, и повезло! Ну ты его с собой возьми, - может, пригодится!
Всякие шутки и прибаутки, сыпавшиеся в мой адрес с двух сторон, как стереозвук, маленько меня разозлили, и я ответил:
- Вот сейчас как найду в этой банке золотой червонец – будете знать!
Признаюсь честно, - я долго потом расковыривал эту банку ножом, чтобы открыть в наивной надежде на чудо, но когда открыл, чуда не произошло… Золота-бриллиантов там, естественно, не было, да и вазелин весь давно уже высох…
После банки с вазелином мне попалось что-то, напоминающее кандалы, тоже в тему: какие-то кольца с цепями, ещё какой-то крюк и прочий сомнительный металлолом.
Юрик же, как всегда, нашёл монетку, о чём всех радостно известил:
- Я выкопал первую копеечку!, Довоенную! - крикнул он. Но вскоре, рассмотрев её, задумчиво добавил, - Правда, кто-то над ней поиздевался…
В монете была просверлена дырка. «Здесь точно жили извращенцы», - подумалось нам, ибо только ненормальный будет сверлить отверстие в маленькой советской копейке.
Следующей находкой Юрика оказался царский билонный двугривенник николаевских времён. Древние извращенцы поиздевались и над ним: монета была смачно расплющена чем-то тяжёлым.
Мне же везло меньше Юрика: через час мне попались только убитые 10 копеек 1952 года, не представлявшие особой ценности, и на этом фортуна меня покинула.
Какое-то время спустя я увидел Юриковых друзей, склонившихся над старым колодцем, и с настойчивостью маньяка запускавших туда мой поисковый магнит, которым я дал им поиграться. Их единственный металлик был выключен и валялся неподалёку, а сами они с интересом наблюдали за процессом погружения магнита в воду. Каждый раз, когда из колодца вылавливался очередной ржавый гвоздь или какая-нибудь ещё железяка, их лица озарялись неподдельным восторгом, и под благоговейные возгласы «Оооо! Круто!» поднятая железка отлеплялась от магнита и занимала почётное место на близлежащем пеньке.
- Ну чё, мужики, нашли чего?, - спросил их я.
- Ага!, - ответили они, - Ты нашёл банку вазелина, а мы к ней спермацетовый крем выкопали!
- Это чё за хрень такая?
- Да это в советское время чтобы морду мазать женщины покупали… Из спермы китов или кашалотов делали, вроде. Но название в тему – это точно…
«Да уж…», - подумал я… - «Спермацетовый крем…, охренеть… я и не знал, что такой бывает… тем более в советские годы, где и секса-то толком не было. Вот так познаётся история…»
Юрик к этому времени всё же нарыл немного нормальной мелочи: простенькие пятачки, серебряный дестюнчик 20-х годов и старинный жетон с надписью «Пасхальная ярмарка». Его друзьям к тому времени надоело закидывать магнит в колодец аки невод, и, поскольку таскаться с прибором они тоже устали, то решили отдохнуть, расположившись на берегу одного из водоёмов, которых в деревне было два.
Я же, в традициях юных сурков, решил не сдаваться и искать до последнего вздоха, пока не найду что-то стоящее… Но моей следующей находкой был выжатый тюбик из под мази от комаров. «Эти твари-комары жопу грызли, как бобры», - вспомнились мне слова известной песни, и почему-то я уже не удивлялся таким ассоциациям.
Однако, в завершение копа местные духи-извращенцы прислали мне утешающий приз: классный антуражный предмет, который я храню нынче на книжной полке в память о походе в их деревню. И, надо сказать, он там довольно неплохо смотрится. Это керамическая катушка с довоенного электрического столба, – и всё бы, вроде, в ней ничего: внушительных размеров, такого блестяще-коричневого цвета… Да только вот на какой-то символ немного смахивает. Но главное, что жене нравится…
ЭПИЛОГ
Вспомнилось, как мы с Паханом впервые пошли на серьёзный коп. С армейской «клюшкой» на двоих, насаженной на деревянный черенок, в огромных наушниках и с железным ящиком наперевес в брезентовой сумке через плечо. Поскольку всё это оборудование было довольно громоздким, таскали мы его по очереди. Кто-то из нас шёл с прибором, а другой нёс лопату, подобно оруженосцу (благо, со стороны нас никто не видел, а то бы принял за наркоманов или за душевнобольных). Мы искали тогда старый кирпичный завод. Местные старожилы уже и не помнили, где этот завод находился, и не могли нам помочь, но мы не отступали. Часа через три блужданий по лесу нам попался обломок кирпича. Потом ещё один, а потом ещё. Кирпичи встречались нам всё чаще, и мы теперь знали, что движемся верно.
Потом мы нашли бугорок, и наша клюшка радостно зазвенела: из-под земли появилась лопата XIX века. Через пять минут мы выкопали вторую, а ещё минут через десять – третью. Из этих трёх две были сгнившими, и мы зарыли их обратно для потомков. А одну, более-менее крепкую, Пахан взял себе, и сейчас иногда ей копает…
…Серебряный дестюнчик Юрик убил при чистке: решил поэкспериментировать с ним электролизом, но из этой затеи ничего не вышло. Впрочем, он не расстроился: жизнь всегда познаётся методом проб и ошибок, да и потом, быть может через многие годы (а может, и через века) кто-нибудь найдёт эту монетку высокоточным плазменно-реактивным металликом, и будет ей всё равно несказанно рад, потому что своя находка гораздо ценнее, чем сотни чужих.