Работа вышибалой в провинциальном городке накладывает отпечаток на всю последующую жизнь. Связи, знаете ли. Весь город проходит через единственный ночной кабак. С каждым, хоть парой слов, но обмолвишься. Я почти забыл, что в далёких нулевых служил по этому ведомству, но редкие визиты в Кронштадт напоминают о той моей жизни. И ста метров не пройти, чтобы не пожать руку старому знакомому или не расцеловаться со старинной знакомой. Побочный эффект, так сказать. С экскурсантами однажды гуляли по городу, так они мне в конце экскурсии и говорят: - Да вы в своём городе настоящая знаменитость. Неужели они все читают ваши стихи и сказки?
Пришлось пояснить ребятам, что не как литератор я известен местному люду.
Всякое случалось, работа ночная, весело-опасная, но эксцессов было не очень много. Из тех времён я ношу шрам над виском и несколько забавных историй в котомке памяти.
Летом 2000 года мы с ней и познакомились. В кабак завалилась пьяная ватага совсем молоденьких девчонок. В вечерних платьях, на полном марафете, громкие и счастливые. Выпускные балы шли по всему городу (такая ночь), но души требовали взрослой жизни. Как я уже говорил, ночной кабак был один, и ваш покорный слуга обеспечивал в нём порядок.
Настя была дерзкой, с короткой стрижкой, вздёрнутым носом, кошачьими глазами и пухлыми губами, какие только и бывают у совсем юных девушек. Я по своей вечной привычке подтрунивал над посетительницами, уж больно юны они были, а хотели выглядеть взрослыми. Словесная пикировка с ней не переросла в ругань, но балансировала на грани. Я хорошо её запомнил.
А через несколько недель прямо напротив нашего кабака открыли бар с бильярдным столом. Так и существовали они потом бок о бок «Луза» и «Империал».
Разный контингент, разная политика, разное всё, но в «Лузе» стоял бильярдный стол, чем привлекал меня. По выходным я играл там постоянно. А Настя работала в «Лузе» официанткой. Стоит ли упоминать, что манера общения, взятая нами на вооружение при первом знакомстве, окрепла и пустила глубокие кони. Со стороны это выглядело странно, но нам нравилось. Простая симпатия связала нас на долгие годы. Никакой пошлости, обычная дружба, без сердечных подтекстов. Я учил её ездить на авто. Мы часто играли на бильярде, она оказалась очень хорошим учеником и в этом вопросе. Я выслушивал её рассказы о делах любовных и по старой привычке глумился над ней, и в ответ выслушивал её привычные колкости.
Но жизнь не стоит на месте, я сменил вид деятельности и покинул Кронштадт. Она тоже, закончила ВУЗ, сменила несколько работ, успев поработать маркёром в разных бильярдных, а потом устроилась в какую-то контору и стала обычным офис-менеджером.
Мы виделись редко. Скорее случайно, чем целенаправленно. Несколько лет назад, при очередной такой встрече она сказала, что болеет. Мы засели в кафе, и за чашкой кофе она мне поведала, что борется с раком. Что-то пошло не так в её умной голове и там образовалась опухоль. Она была привычно весела, говоря о болезни, как о лёгком недомогании. Ни словом, ни жестом, ни выражением лица не показав серьёзность ситуации.
Мы встречались ещё несколько раз, играли на бильярде в санатории, где она проходила реабилитацию после первой операции. Договорились встретиться через месяц (я как раз собирался в отпуск), но так и не встретились. Она не перенесла вторую операцию. Молодая, весёлая, жизнелюбивая, острая на язык Настя ушла, оставив меня помнить о ней. И я о ней помню.
(Н.Ш.)
Мы виделись с тобой давным-давно.
Случайно, где-то возле магазина.
Промозглым вечером, когда уже темно.
Чуть было не прошли друг друга мимо.
- Привет! - Привет! Сто лет тому и зим!
Как сам/сама? Где нынче обитаешь?
Бываю редко тут, когда б не в магазин...
Смотрю, ты год от года расцветаешь!
Вопросы и ответы. Мимо люд
спешил куда-то. Словно на перроне
мы встретились и вот: - Пока! - Салют!
- Увидимся! Твой номер в телефоне...
И вновь река событий, круговерти.
Забыто обещание о встрече.
Вдруг от друзей я узнаю о смерти.
Звучат о бренности всей нашей жизни речи...
Не верю! Нет! Отставить! Врёте вы!
Она жива! Вот номер. Наберу.
И знаю, что не врут, но тетивы
натянутой ослабить не могу.
Срываюсь в крик: - Она же молода!
Ты молода! Мы виделись с тобой,
когда зимы прошедшей холода
весне давали свой последний бой.
Гудки, гудки, гудки. Ответа нет.
Ты жизни чашу выпила до дна.
- Господь, прошу Тебя, даруй ей Свет!
Пусть станет светлым Ангелом она!
