«Что ты от меня хочешь? Увидеть, что я сожалею? Взятку, которая меня не спасёт? Что?»
Развалился в этом своём кресле. Само правосудие. Смотрит. Ждёт. Не помнит меня. Зато я хорошо помню. Ты уже тогда считал себя самым умным при том, что на деле был идиотом, пусть и с мешком опыта за плечами.
А может, помнит, но просто делает вид?
***
Тридцать лет прошло, а как сейчас помню.
Мы познакомились летом на каникулах. Я разругалась с мачехой и отправилась доказывать свою самостоятельность. «Я же взрослая. Мне почти восемнадцать».
Устроилась в летнее кафе. Мороженое продавать. Он пришёл туда на месяц раньше и отвечал сначала за всё. Я должна была разгрузить немного. Холодильники выкатили из вагончика под большой зонт. Мне выдали фартук, кепку и пластмассовое кресло. «Сиди и продавай. Десять процентов твои». В жаркий выходной выходили неплохие суммы. Но в иные дни выручки почти не было. На проезд тратила больше, чем зарабатывала, отстояв под дождём целый день.
Впрочем, довольно скоро я помирилась с отцом и его женой, поэтому вопрос денег перестал быть актуальным. Не знаю, зачем продолжала играть в эту самостоятельность. Хотя, кому я вру? Конечно, знаю, зачем. Хотелось остаться с ним.
Не знаю, как мы сдружились, будучи такими разными. Да и сдружились ли? Скорее просто гормоны, лето, жажда настоящей взрослой жизни...
Он был из бедной семьи. Именно бедной. Пьющий отец, периодически устраивающий невесть что. Мать, угробившая своё здоровье, в одиночку тянув мужа и двоих мальчишек. Брат, которого грозились выгнать из школы. Не знаю, каким чудом он сумел поступить в институт и даже неплохо отучиться первые два курса.
Помню, как уговаривал меня менять ценники. Мол, пока хозяев нет, и точно не будет, можно продать эскимо не за двадцать, а за все сорок рублей. Кому надо, купит. Всё равно, поблизости других точек нет. А я не могла. Воровство же. Он всё доказывал: «Ну, какое воровство? А разве не воровство заставлять тебя работать почти бесплатно? Нужно уметь крутиться. Каждый крутится, как может».
Нет, большой любви не случилось. Мы понимали, насколько разные. Слишком разные.
Дружба закончилась.
Впрочем, вскоре пришёл конец и лету.
***
Я закончила университет. Жизнь шла своим чередом. Двое детей — мальчик и девочка, квартира, доставшаяся от родителей в подарок на свадьбу, прекрасный муж. Казалось, что прекрасный. Однажды он просто сказал, что устал от реальности, в которой живёт, что поторопился и с браком, и с детьми. Собрал вещи и ушёл.
Что только мне не пророчили тогда. И действительно, первые три года вышли непростыми. У отца развод и раздел имущества не в его пользу, у детей вечные болячки, у меня состояние апатии и ощущение безысходности. Но потом как-то всё само собой наладилось.
Нашлась отличная работа, особенно с учётом того, что нужный опыт у меня отсутствовал. Медленный, но, всё же, карьерный рост. Потом уход вслед за боссом, подавшимся в политику. Гениальная схема, которую я озвучила, скорее, в шутку. Мол, не так хороши некоторые законы, можно и обойти. И они решили дальше продвинуть уже меня. А я? У сына в тот момент обнаружили онкологию. Мне просто были нужны деньги. Много денег.
И вот я здесь.
***
Вот она сидит. Вроде из камеры, но одета по последней моде. Как тогда, в юности.
Её джинсы тянули на всю мою зарплату, на мою и её зарплаты, вместе взятые. Для таких, как она вся жизнь — игра, приятное времяпровождение.
Обворовала полгорода. А ещё меня в воровстве упрекала. Легко рассуждать о воровстве, когда у тебя с детства всё на блюдечке.
«Помнишь ли ты меня? Вряд ли. Такие не запоминают простых смертных».
***
— А ты меня помнишь…
— Не тыкайте..
— Ладно. Хорошо. Что от меня нужно? Больше, чем уже есть в материалах дела, я, всё равно не скажу.
— Что нужно? — казалось сейчас он набросится и ударит. — Да ты весь город ограбила. Меня! Что мне нужно?!
— Хочешь денег? Вижу, что хочешь. Ничуть не изменился. На лице всё написано. Хочешь, но не можешь придумать, как взять. А мне просто повезло придумать.
— Мне не нужно ворованного.
— Ой ли?! Помнится, раньше ты легко договаривался с совестью.
— У меня стоял вопрос выживания.
— Да ну? А что, если я скажу, что у меня тоже? У близкого человека стоял. И ни одна сволочь не дала возможности спасти его без этих денег. Это честно?
— Всегда можно найти выход. Всегда можно остановиться.
— Ха-ха! Что же ты другого выхода, кроме как ценники переклеивать не нашёл? А сейчас? Остановился? Да? Честный такой? Взяток не берёшь?
— И не беру.
— Или не дают? Даже листочка бумаги детям на курсовые не прихватил?
— Нельзя сравнивать…
— Можно. Каждый крутится, как может. Вопрос лишь в том, ради чего. Просто кому-то дан шанс прихватить скрепки, а кому-то — побольше. Когда речь идёт о таких деньгах, соскочить невозможно. Не дадут. Пока не сольют, как слили меня. Мне жаль, что вот так оно всё, но я бы не поступила иначе. Главное, что я точно знаю: с семьёй всё в порядке.
