Первая часть - здесь
Вторая часть - здесь
Моя комната выходила окнами на залив – издалека сутки напролет я мог наблюдать, как темные, с металлическим отливом волны бьются о черные скалы. Пейзаж не располагал к веселью, однако мне нравилось, как морской бриз с привкусом соли теребил занавески, врываясь в комнату.
Каждое утро на столе появлялись новые яства, так что мне не было нужды выходить за пределы комнаты, разве что пообщаться с теми, кто оказался вместе со мной в этом невиданном по красоте дворце.
Признаться, мне не слишком хотелось общаться. Мое домоседство подкреплялось наличием богатой библиотеки в кабинете, куда выходили двери моей спальни. Библиотека не заинтересовала никого из обитателей дворца, так что многочисленные книги оказались в моем полном распоряжении.
Признаться, библиотека меня впечатлила – там были редкие тома, о которых я слышал, но никогда прежде не встречал. Там были и книги, о которых я даже ничего не слышал. Были и древние манускрипты, и книги современных авторов.
Прежде всего, меня заинтересовали работы по педагогике, начиная от самых древних и заканчивая совсем недавними.
Другим моим увлечением стали книги по истории искусства – живопись, архитектура, скульптура. Я мог часами изучать репродукции картин и чертежи величественных зданий. Я погружался в описания исторических событий, изучал историю науки. Я настолько ушел от реальности, что мог по несколько дней находиться в библиотеке, не замечая хода времени, забывая поесть.
Иногда я вспоминал о моих маленьких учениках - и тогда во мне просыпалась острая жалость, что я не смогу поведать им всего того, что узнал из этих книг. Как были бы рады мои маленькие шалуны, как горели бы их глаза, будь у меня возможность рассказать им о древних битвах, о разных летоисчислениях и календарях, о зданиях и сооружениях!
Но я гнал от себя эти мысли. Да, у меня было изобилие и безмятежность, но что-то внутри меня причиняло глухую боль, когда я вспоминал о своей прошлой жизни.
В один из дней, когда тоска стала совсем невыносимой, и даже книги не спасали меня от воспоминаний, я решил выйти из своего добровольного заточения.
Возможно, думал я, и здесь, в этом бесконечном благополучии я мог бы стать кому-то полезным.
Едва я вышел за пределы комнаты, я понял, что что-то в окружающей меня обстановке изменилось. Я не мог сказать, что именно, но великолепный дворец, ставший мне домом, был совсем другим, не таким, как я его запомнил.
Картины, висевшие на стенах, были убраны. Мраморные статуи, прекрасные образцы, напоминавшие работы древних греков, были заляпаны то ли краской, то ли остатками пищи.
Я бродил по коридорам и поражался – куда делось величие? Что случилось?
Из комнат слышался смех и громкие звуки. Дверь одной из комнат была приоткрыта, и я решился войти.
То, что я увидел, меня шокировало. Посреди комнаты за столом сидели мужчины, среди которых я узнал доктора Маркоса. Мужчины были пьяны, курили и играли в карты. Один из них был настроен очень агрессивно, размахивал руками и угрожал своим приятелям. Чуть поодаль, на полу лежал человек. Я принял бы его за мертвеца, если бы не громкий храп, который он издавал. В комнате стоял едкий запах табака и алкоголя.
Я почувствовал, как к горлу подступает тошнота, и вышел, прикрыв дверь. Но едва я повернулся, чтобы пойти дальше, как мимо меня пробежала толпа девушек. Часть девушек была мне знакома, кого-то я видел впервые. Девушки громко смеялись и визжали. Странно было видеть не их безудержное веселье, а то, что, несмотря на довольно прохладный воздух, они были почти не одеты. Кто-то прикрывался простыней, кто-то бежал в нижнем белье. Но больше этого меня удивило то, что вслед за ними бежал Профессор теологии – да-да, тот самый Профессор, который рассказал мне о солнечных вратах в этот мир.
За то время, что мы жили в этом дворце, Профессор сильно располнел, его лицо стало красным. Он бежал за девушками, тяжело дыша и покрякивая, – и тоже был не слишком одет.
Я столкнулся с Профессором лицом к лицу, но его взор был затуманен – казалось, он не узнает меня.
Я шел по коридорам дальше и дальше, и везде я видел одно и тоже: люди и их пороки. Люди, погрязшие в грязи в прямом и переносном смысле.
Похоть, чревоугодие, пагубные пристрастия - я видел все это и не мог поверить своим глазам, ведь сюда приехали только лучшие, только самые достойные люди!
Когда я вышел на улицу, я, наконец, понял, что именно поменялось в убранстве дворца. Запах. Запах алкоголя и порока. Запах, который въелся в стены и стал частью нашего общего дома.
Все последующие дни я отошел от своей привычной рутины. Я отказался от радости чтения книг в библиотеке, решив, что смогу помочь моим беспечным товарищам, павшим так низко.
Я заходил в их комнаты, я беседовал с каждым из них, я взывал к разуму и совести. Я старался напомнить о том, какими они были, когда только прибыли сюда. Я напоминал им о том, какими они были там, в нашей с ними общей прошлой жизни.
Но они ничего не помнили. Или просто не хотели вспоминать? Они лишь радовались тому, что здесь и сейчас у них есть все, что они только пожелают. Стоит им подумать о чем-то - и вот оно, пожалуйста. Никаких усилий, никаких тревог. Абсолютное благосостояние и обеспеченность.
Я уже и не помню, сколько часов я провел за беседами с ними, с этими падшими ангелами. Теперь, когда мои знания были глубже, мне казалось, что я смогу убедить их в том, что стоит оставить порок. Но мои товарищи оказались глухи к моим словам.
Я совсем отчаялся. Меня мучила совесть, что я не смог повлиять на людей, которые когда-то были для меня воплощением благородства и мудрости. Да и видеть то, что происходило в нашем общем доме, мне было невыносимо.
Тот запах, который я почувствовал в первый день, едва выйдя за пределы своей комнаты, со временем превратился в невыносимый смрад, который достигал и моей комнаты, и даже проникал в библиотеку, так что у меня не было ни единой возможности забыть и не думать о том, что происходит за стенами.
Я все чаще вспоминал о старике Алонсо. Как он там? Все так же перевозит людей? А знает ли он, что происходит с ними потом? Знает ли, как развращает людей то бесконечное богатство, в котором они оказываются?
Я все чаще возвращался мыслями в свою старую жизнь. Помнят ли меня мои ученики? Удивил ли их мой срочный отъезд? Скучают ли?
«В последние времена, когда в наш мир придет тьма и пустота, солнечные врата будут совсем узкими, совсем как щепка - и никто больше не сможет сюда попасть», - вспомнил я слова старика.
Возможно ли и мне вернуться назад? Теперь, когда мое пребывание в этом порочном изобилии стало невыносимым, мне хотелось вернуться туда, откуда я уехал. Возможно, я смогу вновь увидеть старика Алонсо и поведать ему о том, как меняет людей райское изобилие.
Погрузившись в свои невеселые размышления, я не заметил, как добрел до причала, с которого много времени назад проводил Алонсо. Серые металлические волны все так же терзали прибрежные скалы. На небе, как и всегда, видели тяжелые свинцовые облака, как будто готовые вот-вот разразиться дождем. Но дождей здесь никогда не было.
Но вот – или мне лишь показалось? - из-за тяжелых туч пробился тонкий, как первая весенняя травинка, лучик солнца. Он упал на водную поверхность, разбившись на миллиарды световых осколков.
Тонкая полоска света вдалеке от берега. Ветер гнал тучи, угрожая спрятать едва пробивающийся лучик заходящего солнца.
Мой последний шанс. Я бросился в воду и что было сил поплыл туда, где исчезал последний луч заходящего солнца. Выбиваясь из сил и задыхаясь, я боялся не успеть.
Когда я добрался до того места, где видел луч, солнечный свет почти потух. В последний раз я увидел, как свет рассыпается на водной глади - и нырнул.