Война
Я где-то читала, что несчастных людей беды подстерегают постоянно: не пройдет и одна, как уже на пороге — другая.
Как страшный гром грянула война 1941 г.: немецкие фашисты напали на нашу Родину зло, коварно, вероломно.
Война застигла и страну, и нас неожиданно.
Я была в отпуске, жила в Гатчине у детей, мамы, Миши, Любы. Первый налет на город и тревога ночью вызвали у Юрочки истерику. 24/VI я собрала детей, села в теплушку и эвакуировалась в Калинин. В Калинине ходила рыть противотанковые рвы, дежурила по ночам и видела, как тысячи бомб обрушивались на Москву. Было жутко, предчувствия не обманывали: нас ждали ужасы. Весь июль и август я работала на выгрузке торфа у электростанции. Вечерами с бригадой Дома Учителя выступала на концертах для красноармейцев, в госпиталях. Вовлекла в нашу бригаду инженера с электростанции — неплохого скрипача. Он сопровождал мое «Не искушай» и с успехом.
Но... ??!
1/X мы пережили страшную ночь: на нашу территорию из густых туч вырвался немецкий бомбардировщик, среди кромешной тьмы стал бросать осветительные ракеты. Началась стрельба. Старый деревянный домишко хозяев судорожно вздрагивал, звенели стекла. Дети плакали. Утром я поехала в ГорОНО, уволилась, взяла в Горисполкоме направление в Йошкар-Олу, где в это время жила семья сестры Любы и мама. Темной ночью, пережив предварительно ужас налета немецкой авиации на железнодорожную станцию, мы тихо сели на пароход и отплыли от грустных «берегов нашей жизни» в ширь реки Волги, в неведомый край.
Волга блистала осенней красой безмятежности и покоя: осенний иней блестел тысячами огней-искорок, в домиках сел и городов мерцали приветливые огоньки. Вода в реке была спокойной. Росла ширь родной реки. Уютный и комфортабельный теплоход вез нас к Горькому. Когда я выходила на палубу, чтобы полюбоваться красотами природы и послушать сводки, то ловила себя на мысли: «Как противоположны эти сводки и окружающая природа». Покой, тишина и красота больно и остро подчеркивали ужас происходящего...
Эвакуация в Йошкар-Олу
16/Х мы прибыли в Йошкар-Олу, упали в изнеможении друг другу в объятия, а радио передало, что г. Калинин заняли враги.
Началась новая жизнь и борьба за нее.
Владимир Ефимович был к этому времени вывезен в г. Вятку (ныне г. Киров) в ВЯТЛАГ. Теперь он был человеком со штампом «ЗЭК».
Боже мой!
Как один человек может все это пережить и перечувствовать! Из всей партийной ячейки выжил только он один! Но впереди его ждал лагерь на долгие-долгие годы.
В Йошкар-Оле жили мы с 16/Х 41 г. по 6/V 1945 года, то есть 3 1/2 года. В ноябре 45 г. я получила место учительницы начальных классов в школе № 1, а зимой — в школе № 7; в 1942 г. с 1/IX я стала завучем начальных классов, вела II класс и уроки рисования в V-VI классах. Но моих заработков не хватало на питание. Дороговизна была страшная на все. Хорошо, что мы жили все вместе и поочередно с Мишей удавалось добыть дров, чтобы отапливать наш сырой, дряхлый домик. Скудный паек делили пополам. Весной раскопали участки под картофель, посадили обрезки-глазки, рассаду капусты.
Милая «пчелка»-мама трудилась, не покладая рук. Летом ходила в лес за ягодами, грибами, брала с собой маленькую Идочку. А обратно эти маленькие, тщедушные, голодные души волокли огромные корзины грибов и ягод, чтобы как-то прокормиться. Мама делала заготовки на зиму, иногда продавала все, что давала природа, чтобы купить хлеба. Я летом работала в лесу на заготовке дров для школы и учителей. Как и всегда, будучи по природе своей оптимистом, находила утешение от этой тяжелой жизни в необычайных красотах марийских лесов, лугов, рек и, конечно же, в МУЗЫКЕ.
Это было мое второе призвание, отрада, ЛЮБОВЬ, ЖИЗНЬ. Я занималась в вокальном классе профессора Рожковской В. В. (Ленинградская Консерватория), которую война (на наше счастье!) забросила в эти края. Учили чудные вещи. К ариям из «Чародейки», из «Ивана Сусанина» добавились ария Чио-Чио-Сан, Мими, Манон. Выучила новые романсы. Пела в концертах, по радио, много выступала в госпиталях. Одновременно пела в ансамбле песни и пляски ЛВВА, которая была эвакуирована сюда же. Ванда Васильевна потом переехала в Казанскую Консерваторию. Нас передали Нардуччи — учителю Ленинградского музыкального училища. Вокальный класс оформили, как класс музыкального училища Йошкар-Олы. Таким образом я окончила 2 класса этого училища по вокалу.
С Нардуччи я выучила целый ряд романсов Чайковского. Романс «Скажи, о чем в тиши ночей» стал моим любимым. «Отчистила» от погрешностей арию Мими, Чио-Чио-Сан, выучила арию Казановы из оперы «Казанова», арию Иоланты, чудный дуэт «О, повтори» Бадиа. Пела его в доме культуры, на вечере сотрудников Государственного Оптического Института с каким-то особым успехом. Вторил мне Тихон Николаевич — сотрудник Оптического Института, который обладал мягким, приятным баритоном.
Чудесная музыка была моей главной «духовной» пищей. Сомнения, безнадежное увлечение, муки голода — все она поглощала и растворяла
в себе, освежая мысли, просветляя разум, утоляя жажду мук сердца... Я нашла своих подруг Соню, Тамару и Исаака Петровича. Мы вели обширную переписку.
Завуч начальных классов
Моя деятельность в школе была самой активной — заведовала учебной частью начальных классов и вела класс. Вдохновила учителей на открытые уроки для коллег, сама давала их. В школе была почти целиком разрушена библиотека. Больше года ее здание служило пересыльным пунктом для солдат, и мы занятия вели на дому у учащихся, объединяя их по группам. Начинали их с 8 часов утра и кончали в 6-7 часов вечера. За эти годы я очень сблизилась с прекрасным методистом из Ленинграда, который работал в Йошкар-Олинском Институте Усовершенствования учителей. Это был Никифор Алекс. Костин — автор учебника по русскому языку для начальной школы. Многому у него научилась, многое переняла. Он дал целую серию уроков по чтению, развитию речи в классах нашей школы, когда нас снова поместили в здание школы.
Это было нечто необыкновенное: все трудное в руках мастера звучало простотой. Он воодушевил нас на разработку педагогически-методической темы: «Внеклассное чтение учащихся». Группа учителей-энтузиастов (главным образом, опытных, солидных) проводила интересные читательские конференции, создали библиотеку-передвижку, с учащимися делали книжки-самоделки из вырезок газеты «Пионерская правда» о пионерах, школьниках — героях Отечественной войны. Наши успехи радовали методиста Костина. Он был доволен мною как организатором этого огромного дела, столь значимого в воспитательной работе, тем более, что в эти дни в старших классах организовался выпуск литературного журнала «Прометей», который возглавила группа учащихся, эвакуированных из разных городов, и журнал скатился в русло, которое не соответствовало задачам боевых, трудных лет Отечественной войны. Журнал был закрыт, редколлегия распущена. Мы же учили детей брать пример с героев блокадного Ленинграда, с тех героев фронта и тыла, которые не жалели жизни для защиты Родины. Использовали все детские газеты, журналы, книги.
В 1944 г. меня командировали на Всесоюзное совещание учителей по внеклассному чтению в г.Москву. После 4-х лет разлуки я попала в объятия моего родного, славного друга трудных лет (с 1937 по 1941 г.), дорогой Натальи Евгеньевны Ребриной, которая реэвакуировалась из Казахстана и с мужем Сергеем Алексеевичем жила в Москве, на Неглинной, у своих друзей. Сыновья их Женя и Юра сражались за Родину.
Слезы радости, счастья от того, что мы — друзья по г. Калинину— живы, невредимы, долго алмазными каплями падали из наших глаз.
Какое счастье иметь таких друзей, как мои дорогие супруги Ребрины — интеллигентнейшие, благородные поклонники моего музыкального таланта, который погибал с годами, и не было надежд на его расцвет.
Сколько чудных вечеров, наполненных музыкой, провела я у них в Калинине, маленькой, уютной квартирке на ул. Чехова!
И вот мы снова встретились. Не наговориться, не надышаться нам — друзьям — около друг друга. Я даже пропустила концерт Эльфриды Пакуль...
Доклад мой на конференции очень понравился. Я имела счастье в качестве слушателя видеть перед собою министра Потемкина, Парфенову — теперь редактора «Учительской газеты», писателей: Кассиля, Маршака, Пантелеева. Слушали их выступления. Получила в подарок книги — библиотеку-передвижку, а на второй день меня наградили значком «Отличник Народного Просвещения». Конечно, я была счастлива безмерно.
«Домой» летела окрыленная, полная желания работать на педагогической работе творчески, дерзать, дерзать и дерзать...
В мире много прекрасных людей, если щедро открыть для них сердце, душу!
«Волею судеб» в мой 3-й класс была зачислена полуслепая девочка — дочь директора Оптического Института Лара Чехматаева.
Я ее учила на дому. Мы с нею добились многого: я научила ее читать, писать. Сама много читала ей вслух. Она перешла в 4 класс, а там и в 5-й, выполнив все контрольные и экзаменационные работы, хотя вложила в это титанический труд: у нее в одном глазу видимость была 4 %, а в другом 60-70 %. Работала в специальных очках.
Надо думать, как благодарны были мне ее родители за работу и внимание к их несчастному ребенку. В благодарность они решили во что бы то ни стало взять меня с моими детьми в Ленинград, когда окончится война, и сдержали свое слово.
В 1945 г. 5/V поезд на Ленинград вез меня в родные места вместе с новыми друзьями, а 7-го радио объявило о капитуляции немцев.
Боже мой!
Возможно ли словами передать радость и счастье?
Все обнимались, плакали, ликовали...
У меня в паспорте лежало разрешение на въезд за подписью председателя Исполкома Попкова, катастрофически погибшего в период культа личности, в 1948 г.
Добрый человек открыл дорогу в жизнь моей униженной и оскорбленной (ни за что!) семье.
Да будет пухом ему земля!
В мае я прибыла в подчищенный, залатанный, почти безлюдный, послеблокадный Ленинград.
Я и дальше буду писать о своим питомцах, перемежая мои рассказы воспоминаниями членов моей семьи. Семейные ценности и дружба сейчас важны, как никогда.
Я буду благодарна вам за оценку моего поста. Ваш лайк, комментарий и подписка на мой канал вдохновляют меня! Поэтому, жмите пальчик вверх! :)