Вот тут моего внутреннего Остапа подкосило. Реальность реально уплывала, мысль о том, что я явно чего-то не догоняю крутилась по сто раз на дню.
Я одновременно хотела и не хотела продолжать эту историю. Я понятия не имела, чем буду заниматься в Америке, здравый смысл призывал все просчитать и действовать разумно. Разумным с моей точки зрения казалось обсудить заранее, где жить, как организовать доход, куда именно переехать. Абстрактная идея "приедем в Нью Йорк, а там разберемся" меня не устраивала. Я тогда искренне не понимала, как может девушка жить "на чемоданах", при этом иметь доход, следить за собой и еще много чего. Это сейчас, чтобы собраться на край света мне нужно 10 минут на макияж, 5 на гардероб и 5 на поиск ключей. А тогда я не могла.
Строго говоря, я не чувствовала серьезности намерений "суперсерьезного чувака" как он себя называл. Ну и мое мышление тогда исповедовало иную пагадигму. В общем я была не готова.
Да, у него была решительная походка, да, мне нравилось чувство внутри меня ,что-то вроде гордости, когда я шла с ним рядом. Но когда я разобралась, как технологически создаются эмоциональные привязанности, мне стало от происходящего просто мерзко.
В один из вечеров, когда он куда-то пропал и сбрасывал звонки, я перерыла весь его рюкзак, неосмотрительно оставленный у меня. И мне плевать, что думают об этом тролли. На кону стояла моя психика.
Я пересмотрела все флешкарты, все фотографии его бывших девочек, я отчаянно старалась сложить картинку в единое целое. Картинка не складывалась. Мои нервы были на пределе. Входящий без вразумительных объяснений стал финальной точкой. Я выкинула к чертям все его вещи, оставленные в моей квартире - брюки, рубашки, носки, рюкзак со всем содержимым. Я хотела забыть это все как страшный сон и, что называется, одним росчерком пера все порешить. Я оставила только его ноутбук и фотоаппарат.
Две недели он звонил, писал, теряясь в догадках, почему схема манипуляций перестала работать. Я только впоследствии поняла, что он настолько вжился в этот образ, что эта манера поведения стала его неотъемлемой частью. Его реальностью. Но у меня была другая.
Наконец, я согласилась встретиться в кафе. Это была Чайхана на Тверской. Впервые за все полгода он стал рассказывать о своей жизни, это был связный рассказ, он отвечал на мои вопросы, было видно, что он переживает, он восемь часов держал мою руку и говорил, говорил, говорил... О друзьях, об автоаварии, о детстве... Что сначала играл, потом понял, что заигрался и я стала для него что-то значить. Предложил поехать ко мне.
Когда приехали, он не мог поверить ,что я выбросила его вещи. Вещи, с которыми он проехал пол-Европы, "которые были для него дороги". В последствии я купила ему все новое, я признала перед самой собой, что в этом поступке я была не права, я не имела права так поступать с чужими вещами.
Он получил визу и уехал в Америку. Он до сих пор колесит на очередной "крутой тачке" и "перебирает цыпочек". Что удивительно. С течением времени мы стали общаться и даже давать друг другу дельные советы.
Так началось мое знакомство с пикапом. Спустя годы это знакомство выльется в изучение глубоких философских вопросов природы человека.