ГЛАВА 4. В которой начальники удивляют (окончание)
Я всегда считал Азраила единственным демоном, обладающим чувством юмора. Мне даже казалось, что именно поэтому он выделил и приблизил меня. Но, попадая в ад, ты окончательно и бесповоротно понимал, что существа, порожденные им, не могли иметь ничего светлого в своей сути, ничего, что позволяло бы оценить многогранность жизни, ее абсурдность и одновременно великолепие, ибо они были созданы прямолинейной, как палка, и распространяющейся, как раковая опухоль, заполняющей все и вся безысходностью. А может, безысходность была их порождением, не уверен. Во всяком случае, настоящий ад состоял только из этого. Никаких бурлящих котлов, ни геенны огненной, ничего такого, о чем веками распространяются на земле люди и чего так отчаянно боятся. Люди ведь боятся физической боли, поэтому и воплощение ада для них – это всевозможные физические мучения. Однако тот, кто страдал, знает – превыше всяких физических мучений боль душевная. Но самое дно этой боли, то, что ниже дна, откуда невозможно ни выбраться, ни подняться, где надежду не испытать, потому что там нет самого понятия надежды, вот это измерение и есть ад.
Я плыл по серому лабиринту. Все, что я видел состояло из разных оттенков серого, серого, серого, расплывалось, будто я резко ослеп, и утекало назад, превращаясь за пределами кругозора в тупой, тягучий страх. Вроде бы я поворачивал, вроде бы проплывал какие-то маленькие комнаты, тупики, вроде бы в них мелькали чьи-то тени, силуэты, темные пятна которых то ли тянулись ко мне, то ли отшатывались. Но куда бы я ни двигался, я никуда не попадал. Кем я был когда-то, к чему стремился, чего боялся, чему радовался, кого любил – все это стерлось, как будто из меня изъяли память. Из Ада нельзя выбраться не потому, что из него нет выхода, а потому что в нем нет желаний. Я больше не был искрой, пусть и темной, все это было отсечено, осталось где-то, а где, я даже не помнил. Я стал сгустком безысходности и мучительно медленно кружил по темным коридорам вечности, погруженный в тоску. Серые стены были тоска, темный потолок был тоска, сам воздух был густой, кисельной серой тоской. Тоска образовывала из себя трясину коридоров, комнат, переходов – это была вечность, сотканная из тоски.
И все же. Все же один раз я уже выбрался отсюда.
Неизвестно, сколько времени я плавал в этой бесконечной тоске, как вы понимаете, понятие времени в Аду тоже отсутствует, потому что время существует там, где есть возможность изменений, то есть еще какое-то агрегатное состояние пространства, кроме тоски… В общем, довольно долго я там плавал, и, наверное, что-то, что оставалось во мне от меня, соображало и складывало два плюс два. Очень медленно, на задворках моей души забрезжило слабенькое чувство. Сначала я его не замечал, но оно умудрилось пробраться вперед, отчего то, что было головой, наполнилось болезненным напряжением. Это оказалось неприятно, но и отрезвляюще. Пусть мои глаза готовы были лопнуть, однако по крайней мере, я теперь состоял не только из одной тоски, но еще и из боли. На первый взгляд кажется, что это ужасно, но на самом деле это было хорошо. Это позволяло мне двигаться между двумя точками – от тоски к боли и от боли снова к тоске, а значит, порождало стремление. Стремление же порождало мысль. Мысль оформилась крайне нескоро, и была очень простенькой. Она звучала так: «Боль. Боль. Боль». Это означало, что единственным средством бегства было погрузиться в боль целиком. Словно во сне я поднес к глазам руку, потом вторую и… оторвал себе палец. Затем еще. И еще. Тоска взорвалась водоворотом боли. Какое блаженство – подумал я, и все исчезло.
***
- А ты знаешь, что в аду ни у кого нет пальцев?
Удивительно, как все-таки Азраил умеет менять голос от шаблонной ярости до тонкой иронии.
Я, кряхтя, поднялся с пола и схватился за край лежавшей рядом колонны, а то бы упал.
- Нет, – прохрипел я, – но теперь буду в курсе.
Азраил сидел, скрестив ноги, и с любопытством наблюдал за мной.
- Совершенно ни у кого. Кроме тебя.
- И тебя, видимо.
Азраил захихикал.
- Ну, я все же владыка Ада и все такое.
Меня покачивало, так что я тоже решил сесть и плюхнулся обратно на плиты. Потом подумал секундочку, и лег ничком, раскинув руки и ноги.
- Формально говоря, ты не Владыка, а Верховный Демон. Кстати, что это было? Временное наказание? И что я вообще тут делаю?
- Напоминание, Аз. Просто маленькое напоминание, чтобы ты не зарывался, – фыркнул Азраил.
- Окей, я понял, – сказал я и замолчал. Если Азраилу надо мне что-то сказать, пусть говорит, а я устал.
Некоторое время он точил когти о колонну, потом снова начал зажигать одну за одной спички.
- То есть, мне не надо было ломать пальцы, ты бы сам меня вернул? – внезапно спросил я.
- Ага, – зевнул Азраил, – вернул бы.
- Вот черт.
Азраил захохотал.
- Тебе всегда не хватало терпения, - успокоившись, сказал он. – Но за тобой забавно наблюдать. Ты очень беспокойное существо. И глупое. Вот, скажем, с чего ты взял, что молитвы за твою душу помогут тебе покинуть Ад?
Кажется, мы дошли до причины, по которой я здесь нахожусь.
- А у тебя спички когда-нибудь заканчиваются? – невпопад спросил я.
- Попробуй еще разок.
Время шуток кончилось. Я сел, потряс головой и посмотрел прямо в лицо Азраила.
- Надо же было что-то делать. Ну, хоть что-то.
- М. Жаль тебя разочаровывать, но твоей душе не поможет даже если весь Рай за тебя попросит. Чего он, кстати, никогда не сделает. Ты же не забыл, почему ты здесь? Ты ведь самоубийца.
На мгновение я вернулся в маленький старый фургончик, залитый полуденным солнцем, под лучами которого колосилась до самого горизонта золотая рожь. И к черному дулу украденного кольта.
- Получается, ты все знал.
- А ты думал, можно двести лет жульничать с бумагами, и никто ничего не узнает? Глупый и наивный Аз.
Я пожал плечами.
- Так что ж не остановил раньше? И протекцию давал. И вообще… - я потрогал кончики своих рожек под шляпой. Удивительным образом, она все еще была на мне. Рожки же приятно грели палец и немного чесались, как и положено растущим рогам.
- И сейчас не остановлю.
- Не понял.
Азраил снова зевнул и громко, с удовольствием почесал под хвостом.
- Все это время, – пояснил он между зевками и почесываниями, – благодаря тебе мы круто нагревали Райские Департаменты, так зачем было тебя останавливать?
- Тогда… Все это…? – я недоуменно взмахнул руками. Определенно, я перестал что-либо понимать.
- Ну какие же вы, бывшие смертные, тупые, – вздохнул Азраил. – Впрочем, это на тебя третий круг так подействовал. Двести лет ты занимался подлогами и подменой душ, с которых по прибытию на землю брал плату молитвами, в надежде, что это поможет тебе очистится от греха и бла-бла-бла. Так?
- Так, – тупо сказал я.
- А ты проверял эти души? Ну, которые отправлял в тела коматозников?
- Нет.
- Ну и дурак. Ты не проверял, а мы этим пользовались – за все время твоей… эээ… трудовой деятельности мы отправили обратно на землю около 40 душ насильников и убийц. Насильники и убийцы, Аз. Вот кто молится за тебя. Смешно, да?
Азраил снова захохотал, а я сидел и смотрел в бездну, разлитую за резным парапетом зала.
- Ну хорошо, – с трудом сказал я. – А сейчас-то? Сейчас почему ты решил все это рассказать?
- Ты такую бучу поднял. К нам прибежал Петр с помощниками и с твоей фальшивой бумажонкой, куда было деваться? Пришлось выступать на поимку преступника, так сказать. Но вы ловко сбежали.
- Но я, выходит, не сбежал?
- Сбежал, сбежал, не волнуйся. Однако… - Азраил прекратил чесаться и оказался совсем рядом. Его змеиный шепот отравленным туманом вползал мне в ухо, – ты кое чем мне обязан. И знаешь, я подумал, что ты можешь быть полезен. Поэтому ты отправишь свою последнюю клиентку в тело маленькой мисс Доккенхайм, а затем станешь помогать ей. Во всем. Это твоя новая работа, Аз. Твоя новая работа…
Шепот его становился все туманнее, все дальше, в глазах потемнело, пространство закрутилось в тугой водоворот, бешено заплясали перед глазами звезды, тело растянулось в пластилиновый жгут – и меня резко выбросило на старикашку Прайста!
***
- Ай! – пискнул Прайст.
- Оооох, – стонала лежащая рядом мисс Жирафа. Переход по норе несколько помял ее, но она все равно оставалась очень красивой.
- С-слезь с меня, б-бес п-прок-клятый! – старикашка Прайст с неожиданной силой спихнул меня со своего тела.
Я скатился с его ангельского балахона и огляделся. Да, мы находились именно там, куда я и рассчитывал прибыть, в моей собственной комнате. Здесь было неуютно, темно, пусто и беспокойно, но чего еще можно ожидать от места, в котором живет бес? Тут было безопасно, а главное – именно тут мы могли провести ритуал вселения.
Внезапно меня накрыло воспоминанием о только что завершившимся разговоре с Азраилом, а вместе с ним накатила волна дурноты. Пока я блевал в углу, мисс Жирафа и Прайст поднялись и теперь осматривались.
- Не предложите ли даме сесть? – передернула плечами клиентка, брезгливо морща нос.
Опираясь на стену и вытирая от блевотины рот, я исподлобья внимательно вглядывался в нее. Если души, которые мы отправляли на землю, были насильниками и убийцами (я искренне сейчас надеялся, что не все), то кем же была она, что Азраил приказал помогать ей? Симпатия, которую я испытывал к ней раньше, испарилась без следа. Но в любом случае, я был обязан вселить ее, и не только из-за Азраила, но и потому, что подписанный обеими сторонами договор имел силу Вечности и подлежал обязательному исполнению. Такой договор не мог нарушить никто из существ по обе стороны Чистилища. Я достал скрученный в трубочку бланк, развернул его и положил на середину комнаты, прямо на пол.
- Не предложу – сухо ответил я на вопрос клиентки. – Сидеть здесь не на чем, да и не за чем. Вставайте вот сюда…
Я довольно грубо взял красавицу за плечи и передвинул ее на верхний луч пентаграммы, начерченной на полу невидимыми линиями. Я ее, разумеется, видел, а больше никто.
- Мне больно! – скривилась красотка.
- В-в сам-мом деле, А-аз! – протянул старикашка.
- Извините, - буркнул я. – Но тянуть не надо. Вы же хотите переехать?
Я взял Прайста и поставил его на второй луч пентаграмы.
- Ну… да – растеряно сказала мисс Жирафа – Просто в офисе у вас было все так…
- Красиво? – я быстро поставил на два других луча големов, слепленных как раз из того самого говна. Каким бы ни был третий круг настоящего ада, говно тут тоже существовало. Как и огонь. Сам я встал на последний, пятый луч.
- Прилично.
- Прилично или нет, но ваша цель в том, чтобы переехать, а наша – вас вселить. Сейчас вас ждет последний этап, и пройдет он здесь. Отказаться вы не можете, вернуться назад вы не можете. Условия сделки запечатлены в документе и подписаны вашей рукой. Мы берем на себя ответственность за ваш въезд в текущее помещение, подготовленное к сдаче в аренду на срок 54 земных года, – я быстро тарабанил последнюю часть договора. – Прежде чем мы инициируем вселение, я обязан предупредить вас об ответственности за владение имуществом, а также за несвоевременный самостоятельный выезд, в качестве которого считается самоубийство, либо намеренное попадание в тяжелые условия и ситуации. Так же я обязан вас предупредить, что по прибытии на землю вы не будете помнить ничего из происходившего с вами в период вашего загробного существование согласно пункту 6 параграфу 8 настоящего договора. А теперь – за руки.
Я протянул руки и моих ладоней коснулись холодные, скользкие ладони големов. То же сейчас чувствовал Прайст и таинственная мисс Жирафа. Как только мы образовали живой круг, договор наполнился еле заметным сиянием и оторвался от пола. Поднявшись над нашими головами, он завис в воздухе, а я принялся читать заунывный текст на языке, который и сам толком не понимал. Воздух задрожал, договор начал вращаться вокруг собственной оси. Он вращался все быстрее и быстрее, пока из него, на последних словах сакрального текста, не вырвались лучи света, как будто в моей маленькой бесовской комнате взорвалась ядерная бомба. Сильнейшая ударная волна разорвала наш круг, и меня со старикашкой Прайстом кинуло об стены.
В белой палате больницы Св. Иоанна Мартина Доккенхайм открыла глаза.
-------------------------------------------
Читать:
4 глава (окончание)
Подписывайтесь на канал и читайте следующие главы по мере их публикации!