В 1927 году по внесудебному приговору коллегии ОГПУ (до 1923 года – ВЧК) Сибирского края был казнён последний претендент на российский престол.
Расстреляв в Екатеринбурге в ночь с 16 на 17 июля 1918 года всю царскую семью, включая 13-летнего цесаревича Алексея Николаевича, –большевики объявили, что высшей мере наказания был подвергнут только Николай II «Кровавый». А «семья Романовых перевезена из Екатеринбурга в другое, более верное место».
Эта ложь породила стойкие слухи о чудесном спасении царских детей. Чем немедленно воспользовались проходимцы, объявляя себя ими.
Сын бедного крестьянина Алексей Шитов в 1924 году работал поденщиком в небольшом алтайском городке Бийске. Был членом ВЛКСМ – Всесоюзного Ленинского коммунистического союза молодежи. Комнату снимал в доме такой же поденщицы Натальи Федоровны Кусовой, которая с дочкой Анной, девицей на выданье, тоже жила не ахти как. Старшая Кусова оказывала постояльцу всяческие знаки внимания и даже иногда помогала материально. Алексей, парень видный, принимал эти проявления симпатии за желание матери женить его на своей Аннушке.
Как-то, когда он пил чай на половине Кусовых, Наталья Федоровна вдруг сказала:
- А ведь зря вы от нас скрываетесь: мы вас не выдадим. Мы знаем, вы - цесаревич Алексей, Божьим провидением избежавший мученической смерти от рук безбожников-большевиков.
Шитов, будучи от рождения Алексеем Ивановичем, сначала принял слова Кусовой за шутку, когда же она стала настаивать, всерьез испугался, прекрасно понимая, чем может грозить такая шутка в молодой Стране Советов.
Шитов стал горячо доказывать, что он вовсе не тот, за кого его принимают, приводил доводы своего крестьянского происхождения и умолял впредь «подобных вещей не говорить ни ему, ни другим, дабы не арестовали его».
Он уже забыл о гнусном предположении квартирной хозяйки. Но как-то после Пасхи 1924 год ему вместе с матерью и дочерью Кусовыми довелось быть в гостях у сослуживца Николая Бушуева, человека глубоко верующего. Он, как и Кусовы, принадлежал к той части духовенства и мирян, которая не пошла на сделку с советской властью и придерживалась взглядов ярого монархиста Иоанна Кронштадтского. Их и звали иоаннитами.
Супруга Бушуева показала Шитову фотографию цесаревича Алексея, какие имели широкое хождение в России перед революцией. Все присутствующие настоятельно попросили его подойти к зеркалу и сравнить свое отражение с изображением на фотографии, отмечая поразительное сходство.
- Напрасно вы, Алексей Николаевич, отрекаетесь от себя! – говорили ему. - Мы все за вас готовы жизнь положить. Будет и на нашей улице праздник!
Комсомолец Шитов вскипел от негодования, фотокарточку изорвал, сунул в карман ее обрывки и покинул гостеприимный дом. Вскоре к нему прибежала жена Бушуева, попросила не сердиться, остаться друзьями и отобрала обрывки фотографии.
Через два дня Шитов зашел к Бушуеву, чтобы вместе идти на работу: он чувствовал за собой вину из-за недавней вспышки гнева. Бушуев попросил его побыть дома пока они с женой ненадолго отъедут в по делам.
Вскоре супруги вернулись, распрягли коня и, войдя, предложили Шитову посмотреть в окно. К дому шла молодая женщина, одетая крестьянкой.
- Ну и что? – равнодушно спросил Алексей.
- Сейчас узнаешь.
Войдя, женщина остановилась на пороге, долго вглядывалась в Шитова, а потом повисла у него на шее, осыпая поцелуями:
- Алеша, милый, наконец-то мы опять встретились! Как ты повзрослел, как повзрослел! Что ж ты не рад, ведь я твоя сестра Маша?
- Я вас не знаю, - холодно ответил Шитов, высвобождаясь из объятий. Маша залилась слезами, а потом с ней случилась истерика. Женских истерик Алексей в жизни не видывал, и он, чтоб успокоить женщину, признал в ней свою сестру – великую княжну Марию Николаевну.
В семье последнего русского императора Мария Николаевна была самой красивой из четырех великих княжон. С типично русским лицом, она отличалась ровным характером, легким нравом и общительностью. Семейные называли ее Машкой. Часто, болея, цесаревич Алексей, если ему нужно было куда-то переместиться, командовал:
- Машка, неси меня!
Мария Николаевна легко поднимала его на руки и несла.
Так встретились брат и сестра и с этого момента не могли жить друг без друга. Они разъезжали по иоаннитским приютам, и везде их встречали как Высочайших Детей. Расстались, когда Мария Николаевна одна отправилась в Челябинск, где будто бы у какого-то доктора хранились некоторые вещи царской семьи. А Шитов пригрелся в Барнауле у главы местных иоаннитов Карленко. В одном из писем Мария Николаевна сообщила ему, что нашлась и младшая из сестер Романовых Анастасия.
По просьбе Марии Николаевны Шитов едет в глухую деревушку верстах в тридцати от Свердловска, чтобы забрать Анастасию Николаевну. Ася оказалась монашкой лет двадцати пяти. Она, уже осведомленная о том, что Шитов – цесаревич Алексей, заявляет ему, что Мария Николаевна по ошибке приняла ее за великую княжну. Шитов ей не верит, но в свою очередь объявляет, что он вовсе не наследник престола. Анастасия Николаевна не верит ему.
Брат и сестра едут в Барнаул и вновь поселяются у Карленко, где комсомолец Шитов, уже ставший посещать храмы, выразил желание исповедаться. Карленко пригласил в дом наиболее уважаемого в городе священника Федора Топоркова, который Алексея исповедал. И вынес глубокое убеждение, что Шитов и цесаревич – одно лицо. О чем вскоре узнали другие барнаульские священнослужители, а следом и паства.
В середине 1925 года в Барнауле объявилась отсутствовавшая долгое время Мария Николаевна - и не одна, а с великим князем Владимиром, как она представила своего спутника.
Приезжие стали звать Шитова в Центральную Россию, где, по их мнению, было безопаснее, поскольку слухи о пребывании на Алтае наследника престола и великих княжон приняли угрожающие размеры. А тут еще антисоветские листовки появились, где с определенностью говорилось, что царские дети живы.
Но в Москву наследник престола в сопровождении великого князя Владимира попал только в начале 1926 года. Там уже находилась Мария Николаевна. Каким-то образом они добились аудиенции у консула некоего государства, в следственном деле не названного. Их целью было получение заграничных виз. Но после беседы с цесаревичем Алексеем и великой княжной Марией консул в визах отказал.
Зато ими заинтересовалось ОГПУ. Среди тех, кто в Бийске распространял антисоветские листовки, была некая Раевская. Служила ли она сексотом (секретным сотрудником) ОГПУ или просто испугалась тяжкой ответственности за контрреволюционную деятельность, но сдала чекистам всех, кого знала.
Наследника российского престола взяли на станции Поспелиха, что верстах в двухстах от Барнаула, где он числился помощником фотографа у местного иоаннита. Сначала зашел сфотографироваться один чекист, за ним еще несколько. С некоторым интервалом были арестованы Мария Николаевна, великий князь Владимир и все, кто им содействовал.
Великая княжна Анастасия Николаевна бесследно исчезла. И долго еще ходили слухи, что она жива. Великий князь Александр Михайлович, дядя царя, один из немногих спасшихся Романовых, пишет в мемуарах, что в конце двадцатых годов в Соединенных Штатах объявилась «странная, психически неуравновешенная девушка и заявила, что она великая княгиня Анастасия, младшая дочь царя. Она уверяла, что ее спас один из солдат, участвовавших в расстреле, и что в результате шока она перестала свободно говорить по-английски и по-французски. К сожалению, врачи безапелляционно заявляют, что никакой нервный шок не приводит к тому, чтобы русский человек заговорил с польским акцентом».
29 августа 1927 года коллегия ОГПУ приговорила Шитова, Марию Николаевну, великого князя Владимира, Карленко, священника Топоркова и еще трех человек к расстрелу. 34 человека получили различные сроки заключения и ссылки в казахстанские степи.
С тех пор претенденты на российский престол предпочитали объявляться за рубежом.
Любопытно, что чекистам так и не удалось установить, кем же были на самом деле великие княжны Мария Николаевна и Анастасия Николаевна.