Сегодня.
Тишина. Всеобщая, всепоглащающая тишина окружает меня. Мои веки плотно сжаты, а сам я средоточие покоя и жизни, дрейфующей на островке света, посреди вселенской темноты. Безмолвие, мой верный спутник. Я больше не гоню его от себя, ибо оно стало мной, а я стал им. Безмолвие впитало в себя весь мой страх и всю мою боль. Я тень, безликий призрак человека, оторванный от дома, лишенный прошлого и не имеющий будущего. Я чувствую жизнь, тепло что разливается по моим венам, приглушенный стук сердца в груди, каждый сделанный вдох, и каждый сделанный выдох, но в то же самое мгновение холодная рука смерти крепко сжимает мое запястье. Я с трудом открываю глаза. В комнате царит полумрак, на полу лежит ворох каких-то бумаг, консервные банки и пустые бутылки. Мебели в комнате почти нет, окна заклеены старыми газетами, поблекшими от времени.
Знаете ли вы что такое одиночество? Настоящее, неприкрытое, съедающее тебя изнутри? Мне довелось узнать. Не могу сказать, что до катастрофы я был общительным человеком, но сейчас я бы многое отдал за то, что бы просто услышать человеческий голос. Я медленно и неуклюже поднимаюсь с пола, падаю, вновь поднимаюсь. Кажется сегодня я перебрал, нужно завязывать с этим.
Ноги не слушаются и предательски подкашиваются, ещё одна попытка, снова неудачно. К черту, нужно поспать, сон должен помочь.
Ночь.
В комнате темно, пахнет сыростью, за окном идёт дождь. Голова больше не болит, потихоньку прихожу в себя. Двигаться всё ещё тяжело, поэтому я просто лежу, уставившись в пустоту. Сколько я проспал? Сутки, или пару часов, хотя какая теперь разница? Время не имеет значения в мире где никто не носит часов.
Забавная штука память. Я почти не помню своего детства, однако хорошо помню день, когда все началось, и те страшные, долгие месяцы, которые были после.
Вчера.
Помню как ехал в переполненном вагоне метро. Рядом стояла девушка, она прислонилась к двери, и стянула с себя маску, её трясло, на лбу проступила испарина. В какой то момент она посмотрела на меня каким то странным взглядом, мгновение спустя попыталась что то сказать, но потом силы покинули её и она упала. Никто не поспешил к ней на помощь, наоборот, люди попятились в разные стороны. Маленький, но уже не живой человечек покачивался в такт движениям подземного поезда. Я остался стоять на своём месте, не в силах отвести взгляда от её остекленевших, поблекших навсегда глаз. Тем временем поезд остановился, началась давка, пассажиры поспешили выбраться на перрон. Я вышел последним. Одинокая хрупкая фигурка так и осталась лежать в пустом вагоне уходящего во тьму тоннелей состава. Через четыре дня метро закрылось, как потом оказалось, навсегда.
Мама заболела, отвезли в больницу, оставайся дома, никуда не выходи. Короткое смс от отца, холод в груди. Сознание отказывается верить в происходящее. Несколько раз пытался дозвониться до родителей, но каждый раз безрезультатно. Аппарат абонента выключен, или находится вне зоны действия сети, попробуйте перезвонить позже.
Как-то быстро и неожиданно, жизнь разделилась на до и после. Ещё вчера я не верил в то, что показывали по новостям, смеялся над очередным видео, в котором горе мамаша с криками и воплями объясняла полицейским, что её ребёнку нужно гулять, карантин не ввели, не имеете права, а уже сегодня, зло прикоснулось своей холодной рукой до самого близкого моего человека.
Вечером смотрел обращение президента:
«Сегодня, я отдал приказ о введении военного карантина в Москве. С этого дня и до особого распоряжения, армия и службы правопорядка наделяются особыми полномочиями. Режим самоизоляции становится обязательным для всех жителей столицы. Выход на улицу запрещён. В ближайшее время Правительство Москвы организует поставки продовольственных наборов. Мы закрываем дороги, запрещается покидать город. Аналогичные меры коснутся и других регионов нашей страны. Я призываю всех жителей Российской Федерации сохранять выдержку и спокойствие, отнестись с пониманием, к принятым решениям. Обещаю, что мы одолеем болезнь, достойно ответим на все вызовы, которые бросают перед нами судьба и время.
...
Утром пропал интернет, иконка доступных сетей в правом углу экрана оказалась перечеркнутой. То же самое произошло и с мобильным телефоном. При попытке позвонить куда-либо, выскакивало одно и тоже сообщение, зона ограниченного покрытия, доступны только экстренные вызовы.
...
Прошло несколько недель, мысли о родителях не давали покоя. Что сейчас происходит в Нижнем Новгороде, где они, как себя чувствуют? Вопросов было много, в то время как ответов не было ни один из них.
С трудом, я старался жить своей привычной жизнью. По утрам заваривал крепкий чай, поджаривал до хрустящей корочки хлеб, размазывал по нему масло, после чего без особого аппетита проглатывал свой скудный завтрак.
После наворачивал круги по комнате и отжимался, что бы хоть как-то поддерживать физическую активность.
Днём я читал. С головой окунаясь в книги Бредбери и Кинга, пытался сбежать от реальности, спрятаться от нее между строк. Иногда мне это удавалось, иногда нет. Несмотря на то, что люди были заперты по домам, на улице было довольно шумно. Одни выходили на балконы и стучали по кастрюлям, в знак молчаливого протеста против принудительного заключения, другие свистели и крыли матом власть, у третьих громко играла музыка, в основном шансон, с нотками бандитской романтики. Время от времени к этому шуму добавлялся вой сирен. В течении дня, то к одному, то к другому дому подъезжали разношерстные кареты скорой помощи, которые согнали в Москву из других регионов. Неизменным оставалось одно, тонированные окна, люди в масках-респираторах и белой защитной одежде.
Иногда я смотрел телевизор. То один то другой приглашённый эксперт, спорили друг с другом по скайпу, соревнуясь в пафосе и красноречии. В одном они были единодушны: пик пандемии вот вот будет пройден, цены на нефть стабилизируются к ноябрю, правительство США должно взять на себя всю ответственность за сокрытие правды о появлении вируса. Заканчивалось вещание всегда одинаково, включали видеонарезку о ежедневных трудовых подвигах врачей, звучал гимн России.
После десяти часов вечера по всему городу протяжно завывала сирена гражданской обороны. Дальше наступало короткое затишье. Свет выключался везде, кроме уличных фонарей и контрольно пропускных пунктов. Я смотрел на тусклые огоньки, мерцаюшие в окнах соседних домов, гадая что за люди живут там, как они проводят эти напряженные дни и ночи. Быть может они собираются всей семьей вокруг обеденного стола, играют в настольные игры, общаются, отвлекают и поддерживают друг друга, а может быть подобно мне, сидят в одиночестве и неведении.
Забавно. Мир, такой большой и огромный мир, сузился вдруг до сорока квадратов в однушке на окраине Москвы. Я чувствовал себя участником какого-то дикого реалити шоу, организаторы которого издеваются над своими подопытными, ну или астронавтом наса, которому предстояло провести несколько месяцев в замкнутом пространстве, сохранив при этом душевное равновесие, трезвый ум и работоспособность.
...
Каждый понедельник к подъезду приезжала старая буханка, на которой кто-то от руки вывел краской крупную надпись «мчс». Замотав лицо шарфом, нацепив перчатки и очки, я спускался за пайком. Набор состоял из нескольких килограмм гречки, пары банок рыбных консерв, пачки масла, двух городских булок, упаковки чая, пакета дешевых конфет, банки сгущёнки и пачки сухого молока. Так же в него входило мыло, зубная паста, 5 одноразовых медицинских масок, флакон антисептика. На улице я старался появляться последним, так как соседи упорно игнорировали меры социальной дистанции, многие не носили масок. Продукты выдавали по паспорту и под роспись.
Сотрудники мчс делали какие-то пометки в своём журнале. Квартиры тех кто не пришёл за пайком прозванивали, если человек не отзывался, у подьезда вывешивали красный флажок с приклеенным на него номерком. Медики и полицейские, раз в день объезжали район, забирая умерших.
К концу первого месяца заточения, я стал замечать, что бригады либо не приезжали, либо появлялись с большим опозданием, разношерстные и какие то помятые.
По вечерам всё так же тоскливо завывала сирена, иногда вдалеке слышались одиночные хлопки и автоматные очереди. Желающих пограбить или выбраться из города становилось все больше, а вот огоньков в окнах соседей заметно поубавилось. Про себя я надеялся, что эти люди так же как и я берегут свечки и батарейки к фонарику.
...
Тучи сгущаются. Никто больше не выходит на балкон, никто не стучит по посуде, не поёт и не слушает музыку. Тишина и неизвестность давят на психику. Я не покидаю квартиру, стараюсь не подвергать себя лишней опасности, экономлю продукты.
Время от времени я выглядываю в окно.
Соседи устраивают склоки, толкаются и бросаются с кулаками друг на друга, каждый хочет первым урвать заветную коробку с крупой и консервами. Некоторые особо умные, выходят на улицу с детьми, пытаясь давить на жалость и совесть окружающих.
В прошлый понедельник машина мчс просто не приехала, зато на следующее утром во двор въехал военный камаз. Следом за ним, чадя дымом медленно выполз гусеничный экскаватор. Из грузовика выскочили несколько солдат, которые начали выгружать из кузова черные мешки. Присмотрелся, сомнений в том, что находится в них, не осталось. Экскаватор тем временем распахал детскую площадку, вырыв довольно глубокую яму. Тела умерших побросали друг на друга, не утруждая себя заботой о том что бы складывать их в ряд. Затем приезжие присыпали братскую могилу каким то белым порошком. Закапывать яму не стали. Грузовик приезжал еще несколько раз в течении дня, пока яма не наполнилась доверху.
...
Новость о трагической кончине главы государства целый день крутили по радио, ровно до тех пор, пока в студию не ворвались вооруженные люди и в эфире раздался треск автоматных очередей. Выключил приемник. Кажется со свободой слова окончательно покончено.
...
В последнее время я плохо сплю и почти ничего не ем. Каждый день внимательно рассматриваю себя в зеркало, прислушиваюсь к своему дыханию. Меня не покидает мысль о том, что я могу разделить ту же страшную участь, которая постигла многих других.
Недавно у меня поднялась температура, сопли текли как из ведра, а горло обжигало огнём. Лекарства от простуды быстро закончились, поэтому я пил тёплую воду, делал компрессы и горстями ел витамины. Благо этого добра у меня оказалось в достатке. Повезло, поправился.
...
С каждым днём дышать становилось всё сложнее. Невыносимый, едкий запах окутывал город, проникал, пронизывал собой всё пространство вокруг.
Тысячи тел лежали в домах на улицах, но не было никого, кто мог бы предать их земле. Военный карантин, введённый в Москве, закончился так и не успев начаться. Люди заражались и умирали, врачи, полицейские, солдаты. Кто-то до последнего выполнял свой долг, кто-то бежал, пытаясь спасти себя и свои семьи.
В первое время меня не покидали мысли о том, что нужно выбираться из города, однако я тут же одергивал себя, понимая что выходить на улицу было опасно. Первое правило нового мира, сиди тихо и не привлекай к себе чужое внимание. Когда другие увлечённо грабили магазины и аптеки, я старался сберечь те немногие запасы, которые у меня еще оставались. Несколько раз мне доводилось наблюдать, как мои соседи по двору нападали и забивали арматурой своих более слабых и менее удачливых коллег по марадерству.
...
В небе нет птиц, дворовые собаки и те кажется передохли. Вопрос: распространяется ли эта зараза на животных или действует только на людей? В своё время про это ходили разные слухи. Кто-то говорил, о случаях заражения кошек и собак от своих хозяев в Гонконге, но научного подтверждения этих фактов тогда так и не озвучили.
Хорошая новость, электричество все ещё есть. Плохая, кина больше не будет. На экране телевизора застывшая картинка. Ведущий, который все эти недели зачитывал сводки с медицинского фронта, вчера вдруг закашлялся и умолк. Последнее, что удалось узнать, евросоюз развалился, бойня за ресурсы захватывает все больше стран. Американцы сбивают самолеты подлетающие к их границам, из Китая и Индии новости больше не приходят. Я стоял перед телевизором и всматривался в экран. Ведущий уткнулся лицом в ворох бумаг на столе. Выглядит всё это как-то смешно и обыденно, буд-то парень просто перебрал и прилег отдохнуть. Наступил вечер, затем утро, человек по ту сторону экрана так и не проснулся. Я ходил по квартире из стороны в сторону. Мои глаза были воспалены, волосы растрёпаны. Добравшись до ванной, умылся холодной водой, после чего закрыл глаза и досчитал до десяти. Снова открыл, не помогло. Вышел в комнату, долго ходил из угла в угол. Чёрт! Чёрт!Чёрт!!.. В стену полетела посуда. В тот день я потерял контроль над собой, позволив отчаянию вырваться на свободу. Вечером, кое как придя в норму, я с трудом заставил себя проглотить несколько сухарей.
Выглянул в окно, непроглядная темнота. Умылся, лег спать. Заснуть не удавалось. Я уставился в потолок, считая от одного до ста. На улице что-то ухнуло, с громким треском взорвалось. Окно на мгновение осветилось. Через минуту во дворе послышался бег, кто то истерично смеялся. Я вжался в кровать и целую вечность напряжённо прислушивался к темноте, но больше ничего так и не услышал.
Конец первой части.