Однажды на лекции профессор Щукин вдруг сильно хлопнул себя по лбу.
- Вот дурак! Вот дурак!
- Кто дурак? - спрашивает Лена. - Набоков?
- Нет, не Набоков! Я! Вот сидит девочка. Может, троечница... Может, даже почти отличница. Устала, ее достали уроки, экзамены, дураки-преподаватели. Ходит на какую-то секцию гимнастики или на танцы, потом бросает их года через два. Потом идет в музыкалку, тоже бросает. Потом все-таки заканчивает с горем пополам. Читает книжки, грызет ногти, смотрит фильмы, ест после одиннадцати вечера, потому что до одиннадцати ей почему-то не хочется, а утром ей уже вставать... И вот проходит какое-то время, эта девочка вырастает и становится мамой. И тут весь мир, вся вселенная звереют и начинают с нее что-то требовать, требовать, требовать...
Начинают произносить правильные слова про высокое звание матери! Классные руководители прокапывают мозг. Вайбер кипит от сообщений ответственных родителей, которые по сто сообщений обсуждают, какие тетради покупать. Собственные дети начинают с нее что-то требовать, начинают говорить, что вот, мол, ты плохая, нехорошая мать, ты даешь нам мало внимания и не то качество детства! А она такая, какая она есть. Она данность, она устала, она из кожи вот лезет! Она хочет забиться в нору и сидеть там. Где ей взять какие-то лишние силы, если этих сил в ней нет... А никто этого не понимает! Вот в чем тут собака зарыта! Вот тебе, дурак!
Щукин еще раз стукнул себя по лбу и откашлялся.
- Ну а теперь вернемся к Набокову. "Лолита" - самый бездарный его роман, и он не мог этого не знать, потому что он был хороший писатель. Набокову стало досадно, что другие, тщательные, прекрасно отделанные стилистически романы ("Защита Лужина" , "Приглашение на казнь", вкуснейшую "Машеньку"), никто не читает, что он вынужден повторять лекции студентам, для которых русская литература - это как для меня теория водопроводного дела (и лекции, надо сказать, были на таких и рассчитаны), и тогда он додумался до того, что надо просто сконструировать роман, чтобы он нарушал какое-нибудь явное табу. И он это сделал... Писал его с внутренним омерзением и левой ногой, но никто этого не почувствовал, как не чувствуют эту бедную маму.
Автор: Дмитрий Емец