Описание:
Вы мне не поверите, но я — настоящий медиум. Призываю духов умерших родственников, изгоняю «зло» из антикварного сервиза и все такое прочее. Всегда рада помочь за весьма нескромную плату. Но есть одна маленькая особенность, которую не стоит забывать, если вы все-таки обратитесь за моей помощью — вероятнее всего до конца сеанса вы не доживете.
Глава 2
— А ты не спешил, — улыбаюсь вошедшему в прихожую Могильщику. — Неужели не соскучился по мне?
— По тебе соскучишься.
Могильщик — один из первых моих клиентов. Тот самый счастливчик, который пережил свидание со своими кошмарами без особых последствий.
Он был крупным мужчиной с коротким ежиком темных волос. Всегда гладко выбрит, одет в темный дорогой костюм. Пуговицы пиджака застегнуты по всем правилам этикета, в руках, по обыкновению, небольшая корзинка с незабудками. Действительно, он никогда не забудет. Да и я, как мне кажется, тоже.
Делает шаг в квартиру, махнув кому-то за своей спиной.
— Кто на этот раз?
Следом бесшумными тенями заходят его люди и устремляются на кухню. Помогать им нет никакого смысла: мою квартиру они иногда видят чаще своего родного дома.
— Девчонка, на вид ей лет 19-20, — забираю протянутую корзинку с незабудками, улыбаюсь. — Выпита почти до донышка, да и до этого ее потрепало не мало. Скорее всего проживет еще пару-тройку дней и все.
— Ясно.
Могильщик кивает, что-то бормочет в рацию. Слушает ответ и переводит взгляд на меня.
— Может ты наконец начнешь просто использовать кляп? Или связывать своих клиентов на всякий случай?
Облокачиваюсь спиной на косяк двери. Свет гостиной наверняка обнял мое тело, обрисовав силуэт, но совершенно скрыв лицо. Чего я и добивалась.
— Это совершенно не поможет, еще и привлечет дополнительное внимание. Они должны сами справляться. Я предупреждаю всех и всегда, не мои проблемы, что кто-то совершенно не умеет держать себя в руках.
Могильщик качает головой и смотрит куда-то за мою спину.
Отхожу в сторону. На носилках мимо меня аккуратно проносят девушку. На свету она кажется еще бледнее, чем до этого. Челка взмокла от пота, прилипла ко лбу, волосы разметались в совершенном беспорядке. Ее швыряло на носилках из стороны в сторону, она билась в бреду и бесконечно, как заведенная, повторяла: «Это все я, я, я».
— Есть влажные салфетки?
Работники Могильщика переглядываются, но протягивают из ниоткуда взявшуюся упаковку. Достаю одну салфетку, наклоняюсь и небрежным движением стираю помаду с губ девушки. Салфетку кидаю не глядя куда-то на ее бессознательное тело и киваю носильщикам.
— Выносите.
Блондинку уносят, в квартире наступает темная давящая тишина. Я знаю, что сейчас будет. Могильщик будет смотреть на меня с нескрываемым неодобрением, качать головой, но так ничего и не скажет. Пожелает приятного вечера и уйдет, аккуратно прикрыв за собой дверь. Он привык держать комментарии при себе. Нет, раньше, конечно, он еще пытался меня вразумить. Раз за разом повторял и пытался вбить мне в голову правила человеколюбия, привить христианскую добродетель. Я же сбривала все его несчастные попытки еще на подходе. Ледяное спокойствие моего полного равнодушия непробиваемой броней отделяло меня от его негодования.
— Хорошего вечера, Змея.
Как я и предсказывала: тяжелый взгляд исподлобья, вздох. Затем он разворачивается на каблуках ботинок и выходит из моей квартиры, прикрыв за собой дверь.
Задумчиво наклоняю голову на бок, зависаю на мгновение.
— Какой длинный вечер.
Щелкаю кнопкой переключателя, гашу свет и возвращаюсь на кухню. Нужно прибраться.
В реальном мире кухня радовала чистотой. Белокаменные столешницы отражали свет ламп, пол был вычищен до блеска. Ребята Могильщика молодцы: не оставили ни пылинки после себя. О том, что кухней кто-то недавно пользовался, напоминал только испачканный стеклянный стол, где все еще виднелись разводы чая, и мокрые кружки.
Начинаю уборку. Вытереть стол, пол, выбросить салфетки и поставить новые. Педантично все осматриваю, беру в руки кружки. Глиняная посуда — мой личный механизм защиты от остаточной энергетики. Беру в руки чашку с отпечатком красной помады на ободке. На секунду свожу глаза в районе переносицы, чтобы потерять концентрацию (самый легкий и быстрый способ увидеть энергетические потоки, полностью не переходя на Теневое зрение).
Кружка была вся заляпана темно-зеленой противной слизью. Она стекала на мои ладони и с противным чавком падала вниз. Гадость.
Сосредотачиваюсь. По рукам пробежались еле заметные потоки силы. Они призрачной огненной волной омывают чашку. Слизь с шипением испаряется, но вот темное свечение остается.
— Снова выбрасывать, — грустно вздыхаю, — Хоть бы раз не пришлось бить посуду. Так нет же...
Прохожу к окну и открываю старый деревянный сундук. Он уже наполовину был забит черепками глиняных чашек, тарелок. Там же увядали бутоны принесенных Могильщиком незабудок.
Замахиваюсь и бросаю туда же новую жертву. Чашка разбивается на две аккуратные половинки. Следом отправляются салфетки, которые держала в руках блондинка, и тапочки, которые она надевала.
Потом, когда сундук будет заполнен полностью, ребята Могильщика заберут и его, чтобы все содержимое сжечь, а пепел, впоследствии, закопать. Утилизация отходов в моем случае — важный этап, который защищает мое пристанище от непрошенных гостей.
Конечно, другие специалисты из моей сферы, посчитали бы меня сумасшедшей. Приглашать клиентов, да еще и потом работать на своей же территории! Это все равно, что в спать ночью в лесу, когда вокруг снует стая голодных волков, не выставив хотя бы часовых.
Быть может да, быть может нет. На самом деле место более защищенное в городе найти трудно. Любая сущность, которую я сюда затягиваю, попадает в медвежий капкан. Он пробивает ее насквозь, тянет силы. Именно благодаря этому они не атакуют моих клиентов только завидев, а пытаются вывести их из равновесия, перевести в Тень (что на самом деле попросту невозможно) или хотя бы поглубже в мир Грани.
Не могу сказать, что в том, что им это удается, нет моей вины. Есть, конечно же есть. Я могу выставить защиту посложнее, устраивая перед каждым клиентом танцы с бубном. Навешать на них амулетов, расчертить пол меловыми пентаграммами и другой ограничивающей символикой. Вбухать уйму сил в один ритуал, чтобы потом с неделю отлеживаться и мечтать о том самом человеке, который бы подал стакан воды бедной женщине.
Я же в высшей степени эгоистична. Себя люблю больше, чем приходящих ко мне людей, и тем более больше всяких сущностей, которым кажется, что человечество — это шведский стол в пятизвездочном отеле. Поэтому вместо бессмысленных ритуалов — капканы и амулеты-батарейки, которые через него качают энергию. Вместо защитных телодвижений в сторону клиента, простое как и все гениальное, правило: сидеть молча и не дергаться. Лучше защиты не придумаешь! Да еще и с моей стороны требует минимум вложений.
— Не мои проблемы, что люди такие впечатлительные... — бормочу себе под нос, захлопывая сундук.
Из мореного дуба, обитый металлическими скобами и покрытый мелкой плотной вязью рун. Настоящий энергетический сейф, который блокирует всю ту гадость, что в нем хранится, и не дающий выйти наружу.
— А теперь Граница...
Делаю глубокий вдох, мысленно прикасаюсь к своему Источнику и открываю глаза.
Кухня похожа на декорации к фильму ужасов. «Техасская резня бензопилой» или какая-нибудь другая схожая голливудская поделка с морем из жестокости и оторванных конечностей.
Потеки крови, мяса и слизи паутиной свисали с потолка, стекали по стенам, оставляя некрасивые разводы. Мягкие белые домашние носки мгновенно пропитались кровью, из-за чего в них неприятно хлюпало. Труп монстра, точнее, пепел и слизь, которые от него остались, бесформенной кучей лежали около стеклянного стола. То тут, то там в полнейшем хаосе были разбросаны оторванные куски плоти. Словно маленький ребенок раскидал игрушки после того, как они ему надоели.
Совсем рядом с сундуком лежала голова блондинки. Волосы слиплись от крови, серые глаза распахнуты, непонимающий взгляд устремлен куда-то в потолок. Лицо исказила гримаса ужаса и боли, на губах запеклась кровь.
— Красота...
Повезло, что такой «отделкой» моя кухня радует только на Границе, совсем близко к Тени. Именно тут сущность «сестренки» уже бывшей клиентки смогла до нее дорваться и растерзать. По факту, ее душа, внутреннее Я, называйте, как вам угодно, в этот момент умерло. Все что осталось — затухающие угольки ее сущности, которые еще некоторое время будут поддерживать работу сердца и других внутренних органов. В памяти сохранятся последние самые яркие моменты жизни (кроме всего того, что связано со мной, об этом я позаботилась). На что спишут такое происшествие врачи я не имею ни малейшего представления. С ранним инфарктом, быть может, или с чем-то похожим. Но логическое объяснение, хотя бы отдаленно похожее на правду, они явно найдут, чтобы успокоить себя, безутешных родственников, и было что написать в итоговой отчетности.
Реальность, Граница и Тень, которую иногда еще называют Изнанкой. Конечно, пластов гораздо больше, но они находятся вне зоны человеческих ощущений. Никакой дар не поможет их нащупать или увидеть, не то что хотя бы понять. Все эти слои существуют абсолютно параллельно. Связаны они между собой еле заметными энергетическими потоками, используя которые можно наладить контакт между двумя соседствующими пластами: увидеть, что там происходит, к примеру. При желании можно частично перейти из Реальности на Границу. В это время вы перестаете чувствовать свое тело, «душа» покидает оболочку и начинает путешествовать отдельно, в то время как физическое тело впадает в состояние близкое к коме. Если продержаться вне тела слишком долго, то летаргический сон затянется, биологические процессы замедлятся и душа потеряет возможность вернуться обратно. Говоря проще: вы умрете. Именно поэтому путешествия между пластами реальности так опасны. Сейчас, к примеру, я не выходила из своего тела. Лишь «настроила» глаза на восприятие Границы. Она виделась размытой, очень нечеткой. Словно на реальную картинку мира смотришь через стеклянную раму, на которую нанесены полупрозрачные рисунки. В первый раз, да и наверно первые раз десять, это очень неудобно. Тяжело двигаться, зрение постоянно пытается переключиться обратно. Потом, с опытом, это уже не вызывает никаких сложностей.
Тень же глазами не увидеть. Только внутренним зрением, когда полностью отрешаешься от всего реального. Чаще всего она представляет собой темное ничто, безграничную космическую пустоту. Иногда море, иногда бескрайние поля, иногда вершины гор. Но чаще всего это именно давящая пустота. Ты болтаешься в ней полностью дезориентированный, не понимая где верх, где низ, не ощущая своего тела, своего я. Многие просто в итоге сходили с ума из-за этого, так и не найдя путь обратно.
Что произошло с блондинкой? Ее выманили наружу, если так можно сказать. У каждой сущности из Тени есть свои способы, как набраться силы, сожрать человека. Кто-то охотится на Границе, кто-то настолько могущественен, что выходит в Реальность. Все строго индивидуально и процесс каждый раз происходит по разному. В этот раз сущность была слабой, что и логично: чем сильнее душа-носитель связи, тем сильнее присосавшийся к ней монстр. Кролику повезло... Самую сильную сущность я видела семь лет назад, 8 июня...
***
Я открыла дверь гостю и приветливо улыбнулась.
— Добро пожаловать!
Это был мужчина приятной наружности, чье суровое и волевое лицо портила печать грусти и усталости. Под его глазами пролегли тени бессонниц и тяжелых ночей. Мужчина был на пределе, но не выдавал этого. У него была прямая осанка, идеально выглаженная рубашка, черный костюм, красивый модный галстук Hermès и бриллиантовые запонки, игриво сверкнувшие в свете прихожей.
— Добрый вечер.
Он зашел и слегка наклонил голову, обозначив поклон. Я повторила его жест, сделала шаг назад и рукой указала на пушистые домашние тапочки.
— Проходите. Если вам не сложно, я бы попросила разуться и надеть домашнюю обувь. Я совсем недавно мыла пол.
Мужчина кивнул.
— Чаю, кофе?
Спрашиваю, оборачиваясь в проходе.
— Можно ли попросить коньяк?
— Попросить можно, — улыбаюсь, — Но вот пить алкоголь я бы не советовала. Он усложнит ваш внутренний контроль, а именно от него зависит ваша безопасность.
Собеседник напряженно кивнул и пошел вслед за мной на кухню.
— Тогда кофе.
Он молчал, пока я закидывала картридж в кофемашину. Пара минут, и я уже ставлю перед ним на стеклянную поверхность стола глиняную чашку. От нее исходил одуряюще-терпкий и горький запах настоящего кофе. Мужчина принял ее с благодарной улыбкой, но так и не сделал ни единого глотка.
— Моя жена умерла в родах.
Оборачиваюсь. Не ожидала, что он начнет так скоро. Обычно мои клиенты предпочитали, чтобы я сама задавала им вопросы. Интересовалась. Они выплескивали свою боль и обиду, чувствовали себя нужными. Мужчина же рассказывал свою историю спокойно и вдумчиво, глядя прямо мне в глаза. Его голос ни разу не дрогнул, был сильный и ровный, похожий на раскаты грома.
— Это был наш второй ребенок. Она очень хотела девочку, мечтала о ней. Поэтому, даже когда врачи сказали, что у жены очень мало шансов ее выносить — не отказалась. Ходила весь срок на бесконечные процедуры, пила таблетки. Ела только то, что прописал диетолог. Мне казалось, что даже космонавты так не готовятся к полету, как она к рождению этого ребенка! — он тепло улыбнулся, погружаясь в свои воспоминания, — Нашему старшему к тому моменту уже было 3 года, он ходил в детский сад, поэтому не требовал так много внимания, — мужчина остановился, чтобы сделать глубокий вдох, — Срок уже подходил, жене скоро было рожать. Прогноз был крайне положительным, врачи диву давались тому, как хорошо она справляется со всеми сложностями. К тому моменту уже забронировал место в дорогой Швейцарской клинике, чтобы роды прошли в максимальном комфорте. Все было готово!
И он резко замолчал. Я не торопила, просто тихонько села напротив, держа в руках глиняную чашку, точную копию его собственной.
— Она сгорела за неделю. — дальнейшие слова он говорил еле слышно, опустив голову, — Моя красавица жена, хохотушка, сгорела, словно спичка. К моменту родов ее живот был больше нее в два раза. Она усохла, руки начали напоминать кости, обтянутые сукном. Такая сухая... Кожа трескалась и шелушилась даже от самого нежного прикосновения... Приходилось постоянно обрабатывать кремами, повышать влажность в помещении, чтобы ей не было так больно. Стоило забыть хотя бы ненадолго и трещины начинали кровить. Вся кровать, белые покрывала были в крови...
Он погрузился в воспоминания с головой. Его больше словно не существовало, не было кухни вокруг. Был только он и его жена.
Я тоже перестала слушать его рассказ. В нем не было нужды. На мое сознание накатывали мягкие волны чужих воспоминаний, пока я поглаживала рунический рисунок на глиняной поверхности чашки. Мужчина, сам того не замечая, повторял мой жест. Миллиметр в миллиметр, секунда в секунду.
***
Мужчина в дорогом костюме приказывает слугам сменить белье. Нежнейший белый шелк в грязно-бурых разводах заменяют красным. Нет, алым. Глубокого цвета. Складки покрывала напоминали волны, пробегающие по океану цвета крови.
На простынях лежит мумия. Возможно когда-то она была красивой женщиной, но не сейчас. Тонкие запястья с синей линией вен и бьющейся жилкой казались до невозможного тонкими. Любое резкое движение могло их сломать. Лицо почти полностью обескровлено, губы искусаны. Скулы острые, словно скалы на морском берегу. Коснешься рукой — порежешься. Впалые щеки, дрожащий подбородок. И огромные голубые глаза, подернутые пеленой боли и непонимания. Женщина уже давно была не здесь, она потерялась в лабиринтах собственного разума, в попытках спрятаться от боли.
Мужчина садится на край кровати. Матрас не прогибается под его весом, только по алому морю пробегает новая волна. Он берет женщину за ладонь, подносит к губам и целует. Она не реагирует, взгляд все такой же потерянный и отсутствующий.
— Что же с тобой происходит, Марианна?
Вспышка. Спальня и красная кровать пропадают. Теперь мы в вертолете скорой помощи. Женщина выглядит еще хуже, чем до этого. На ней кислородная маска, руки и ноги скованы ремнями, чтобы бедняжка не упала во время очередных схваток. Понять в сознании она или нет невозможно: глаза закрыты, а тело двигается, словно заведенная игрушка, а не живой человек.
Мужчина был рядом. Что-то кричал то медбрату, то в трубку телефона. Щеки покраснели, в глазах фанатичный блеск. Он хотел спасти свою жену.
Снова вспышка. Место действия меняется. Это родильное помещение. Больница явно частная, все выглядит модным и дорогим, много света. На родильном кресле лежит мумия, вокруг нее столпились врачи. Живот роженицы был больше похож на перезревший арбуз или разворошенный улей. Огромный, лопнувший по центру, расчерченный алеющий разрезом.
Женщине сделали кесарево.
Врачи бегают тараканами, что-то кричат. Приборы воют сиренами. Из тела молодой женщины достают ребенка: почерневшие руки и ноги, уродливое сморщенное красное личико искажено криком. Урод.
Пульс роженицы окончательно прерывается. Укол адреналина, разряд. Ничто не помогает. Скоро витиеватый пульс превращается в убегающую в вечность прямую. Она умерла.
Врач выходит из операционной.
Вспышка. Мужчина в темном костюме стоит над колыбелькой. В ней лежит маленький уродец. Непропорциональный, страшный. Так не похожий на его красавицу-жену.
— Это ты виноват...
Подушка опускается на младенца. Он кричит. Истошный визг рвет барабанные перепонки, мужчина нажимает на подушку еще сильнее, чтобы наконец заглушить его.
Наступает благословенная тишина.
***
Видение прерывается. Сидящий передо мной мужчина сгорбился на стуле, обхватив голову руками. Его качает из стороны в сторону, по лицу градом стекают слезы. Чашка, сброшенная в порыве гнева со стола, глиняными осколками валяется около раковины.
— Я убил свою дочь.
Он поднимет на меня свое лицо. Гримаса боли, дорожка слез, потерявшаяся где-то в трехдневной щетине. Мужчины не плачут, говорите вы?
Он и не плакал. Он выл от боли, как волк, который потерял свою семью.
— А теперь она хочет убить моего сына.
Непонимающе смотрю на мужчину, но не говорю ни слова. Это время его исповеди.
— Это началось недавно. Почти два года спустя. Нашему сыну исполнилось пять лет. Водитель вел автомобиль в тот день, я задремал на заднем сидении. У компании был сложный период, я почти все время жил на работе, почти не видел сына, ужасно уставал. Поэтому и задремал тогда... — он глубоко вздохнул и выпрямился. — Во сне мне явилась жена. Она молча смотрела на меня, прямо в глаза, а потом развернулась и ушла, держа за руку нашего сына. Я сразу понял, что это дурной знак. Проснулся, закричал на водителя, чтобы разворачивал машину и вез меня домой. Тогда мы еле успели! Няня ненадолго покинула дом, чтобы передать посылку курьеру, а в это время дома занялся ковер. Когда я приехал, пожар уже во всю полыхал в гостиной и перекинулся на лестницу. Спальня сына была на втором этаже. Я укутал голову пиджаком и рванул наверх за ним. Когда же я влетел в комнату, то сначала услышал, как он говорил: «Пожалуйста, не надо!», а только потом увидел его.
Он вновь замолчал, переводя дух.
— Мой сын стоял на подоконнике. Окно было распахнуто, ветер шевелил его белые волосики... — мужчина посмотрел на окно за моей спиной, — У вас шестой этаж, там было не так высоко. Спальная сына была только на втором. Но внизу каменные тропинки, он бы разбился насмерть... И самое ужасное, он не смотрел наружу! Он смотрел в комнату, в угол, в котором каким-то чудом даже в светлой комнате прятались тени. Смотрел и просил кого-то «перестать»! У меня не было времени на размышления. Я подскочил к сыну, схватил его и побежал обратно. Еле успел: перекрытия лестницы сломались буквально через секунду после того, как мы спустились. Невероятно, мистически быстро! Когда мы вышли из дома все прекратилось. Огонь больше не распространялся, просто коптил то, чем успел завладеть до этого. Пожарные только руками разводили, никто ничего не мог понять.
Мужчина потянулся рукой вперед, словно желая схватить чашку, но ничего не нащупал. Секунду в немом удивлении смотрел на стол, а потом перевел взгляд на пол. Черепки ответили молчаливым укором.
— Можно попросить вас приготовить еще?
Киваю, встаю и иду готовить новую порцию. Мужчина же вновь начал говорить.
— На какое-то время все затихло. Когда я спрашивал сына, с кем он говорил, он непонимающе смотрел и отвечал, что мне показалось. Я и сам скоро начал в это верить. Мало ли что привидится человеку с перепугу, правильно? — замолчал ненадолго, принимая из моих рук кружку, — А потом сын снова начал говорить сам с собой. Точнее на этот раз с моей женой. Покойной женой. — поправился он. — Показывал ей свои рисунки, делился новостями. Даже начал рисовать наш семейный портрет, как он его называл. Вот только...
— Ваша жена на нем была не похожа на себя?
Мужчина удивленно посмотрел на меня, но кивнул.
— Да. Она больше походила на черное размытое пятно, которое держит моего сына за руку. Я спрашивал: «Что с мамой, почему ты так ее рисуешь?»
— И он отвечал, что мама так выглядит?
Собеседник кивнул.
— Потом мой сын сбежал из детского сада. Когда я пришел разбираться с воспитательницами и выяснять, почему его выпустили, они сказали, что за сыном пришла моя жена.
— Но ваша жена умерла, верно?
— Что я и сказал работницам детского сада. Они были в ужасе. Повезло, что в его обувь был вшит небольшой датчик. Конечно, погрешность была сумасшедшая, но я вызвонил почти 15 человек, чтобы прочесать местность как можно быстрее. Его нашли.
— Где?
— Около автомагистрали. Он собирался поиграть с мамой в догонялки и пробежаться на другую сторону.
Мужчина невесело усмехнулся.
— Тогда я понял окончательно, что дело не чисто. Это уже был не просто детская шалость, моя личная галлюцинация или безобидный рисунок. Это массовый психоз! Моего ребенка из детского сада забирает моя мертвая жена! — под конец он почти кричал, ударив кулаком по столу.
— И тогда вы решили обратиться ко мне?
— Не сразу. Я ходил по разным специалистам: экстрасенсам, бабкам, ведуньям, гадалкам. А однажды мне на глаза попалось ваше объявление. И я решил рискнуть. Может хотя бы вы сможете помочь, кто знает. Я готов поверить в любое чудо, в бога, дьявола, хоть в барабашку, если они помогут спасти моего сына!
— В барабашку не обязательно, — мягко улыбаюсь, — Но помочь я действительно в состоянии. Потому что знаю, что происходит с вашей семьей.
— И что же? — нескрываемый скепсис в голосе мужчины меня не смутил. Наверняка ему уже не раз говорили, что решат все его проблемы. Он привык не доверять таким обещаниям.
— Ваша жена заключила сделку. Скорее всего плохо уточнила условия и в сердцах сказала, что отдаст «что угодно» за то, чтобы наконец забеременеть.
Мужчина откинулся на стуле.
— И какая-то глупая, кинутая в никуда реплика могла привести к таким последствиям?
— Могла. Если она действительно верила в то, что говорит. А ваша жена страстно хотела ребенка, это была настоящая мания. Скорее всего, у нее и до этого были легкие психические отклонения... Возможно часто менялось настроение или у нее были переменчивые желания? Она была забывчивой последние годы?
С каждым новым словом лицо мужчины темнело все сильнее и сильнее. Он ничего не отвечал, но я и так понимала, что права.
— Люди с отклонениями более открыты миру. Они словно все время существуют частью своего сознания на Границе: легко воспринимают энергетику, чувствуют малейшие изменения общего фона, остро на них реагируют. Это не так плохо! Разве что и влиянию извне поддаются гораздо легче. К сожалению, я не обладаю даром пифии и не могу видеть прошлое, но итог опрометчивого желания вашей жены очевиден. Она стала носителем ребенка фейри. Сами они зачать не могут, поэтому подселяют свои зародыши в тела уже беременных женщин (или, как в нашем случае, тех, кто согласился ими стать). В итоге рождается мертвый ребенок или страшный уродец, которого затем фейри забирают. Взамен они оставляют венок из цветов, пару монет или деревянную куклу младенца.
— То есть, вы хотите сказать, что моя жена вынашивала... монстра?
— В некотором смысле — да, — спокойно киваю. — К сожалению, женщины переживают такую беременность очень тяжело. Чаще всего умирают, а если и выживают, то лишаются возможности иметь детей когда-либо в будущем.
— Хорошо, — мужчина скрестил руки на груди в защитном жесте. — Предположим, что вы правы. Но это не объясняет всей этой паранормальной херни, которая творится в моей жизни!
Делаю глоток любимого чая, перекатываю его на языке. Жасмин. Всегда успокаивает и приносит умиротворение. Может и мужчине стоило налить его, а не кофе?
— Вы убили ребенка фейри. Не своего. Они мстят. Вы забрали у них, они забирают у вас.
Он вскочил одним резким слитым движением, опрокинув стул.
— Да за что мстят эти твари? Они убили мою жену, а теперь пытаются сделать это с моим сыном! Мою дочь превратили в чудовище! Что им от меня нужно?!
— Не кричите, пожалуйста. Это бессмысленно. Просто смиритесь с тем, что логику других существ людям понять почти невозможно. Для них вы — тот, кто нарушил древний договор. В их системе координат они не сделали ничего плохого. Ваша жена хотела родить. И родить девочку. Они исполнили ее желание, пусть и на свой манер. Взамен исполненного желания получили будущего фейри. Все логично, обмен равноценный. Вы же убили их дитя. Они мстят. Скорее всего, после смерти вашего сына, они бы забрали его сущность, чтобы потом изменить и подселить новой женщине. Да, вы правильно меня поняли. Из него сделали бы нового фейри, так тоже можно.
Мужчина сделал резкий шаг назад, опрокинув стул. На секунду замешкался, наклонился было его поправить, но в итоге не стал, а сел на новый, по диагонали от меня.
Молчал он долго. Мои внутренние часы подсказывали, что тишина затянулась почти на десять минут к тому моменту, когда он наконец вновь заговорил.
— Вы можете спасти моего сына?
Киваю.
— Это чертовски сложно, но провернуть реально. Выходов несколько. Мы можем поступить, как герои из легенд: обмануть фейри. Обвести их вокруг пальца: заставить поверить, что вы уже мертвы или сущность вашего ребенка у них. Но в реальности это сделать на грани фантастики. Поэтому я предлагаю самый простой вариант. Убить их.
— Убить? — мужчина в шоке посмотрел на меня.
— Они не люди, — пожимаю плечами. — За их убийство нас не посадят. Зато вы точно избавитесь от этой головной боли раз и навсегда, не страшась, что однажды они все-таки вернутся. Фейри очень мстительны, а живут в сравнении с нами просто нереально долго. На ваш век, вашего сына и его детей их злопамятности точно бы хватило.
— И что для этого нужно? Чтобы убить их?
— Клинок из метеоритного железа и капелька везения. К счастью, у меня есть и то, и другое.
Встаю со стула и ухожу в спальню. Именно там, в настенном сейфе, хранится самая большая коллекция ритуального оружия, которую только можно себе представить. Ритуальные мечи, ножи, кинжалы, иглы. Колюще-режущая красота на любой вкус, размер и цель. Аккуратно достаю шкатулку, обитую темной кожей. Именно в ней скрывается клинок из очень-очень редкого метеоритного железа. Единственное оружие, из имеющихся у меня, которым можно смертельно ранить фейри. А они твари живучие и мстительные, поэтому подготовиться нужно максимально.
Возвращаюсь на кухню. Стул все еще валятся, мужчина встречает меня немного нервной косой улыбкой, и безумным блеском в глазах.
— И кого вы собрались резать?
— Фейри, конечно же.
Аккуратно ставлю шкатулку на стол. Касаюсь крышки, жду, когда она узнает мою энергию, и я смогу безбоязненно ее открыть. Слышу тихий щелчок.
— Этот кинжал стоит сумасшедших денег, пусть и выглядит невзрачно.
Темная рукоять, обмотанная истертой кожей. Сам клинок длиной в полторы моей ладони не отражал свет. Он словно пожирал его, вбирал все тепло вокруг и прятал где-то в глубине. Лезвие лоснилось темным жирным блеском, напоминая обсидиан.
Это был яванский или малайский крис, чье лезвие напоминало извивающуюся змею. Древний ритуальный кинжал, который впитал в себя невероятное количество темной энергии. С его помощью проводились кровавые ритуалы предков и жертвоприношения.
— Странное у вас понятие о невзрачности…
Довольно хмыкаю.
— Помните самое главное: чтобы не происходило в этой комнате, вы не должны издать и звука. Не говорите, не кричите. Не отвечайте на вопросы и не задавайте их. Как бы вам не хотелось обратного. Терпите или умрете. И никто вам не поможет.
Мужчина смерил меня хмурым взглядом, но кивнул. Я же давно перестала смотреть в его сторону. Моя правая рука привычно легла на шею сзади, касаясь шероховатой поверхности рисунка.
Пора в Тень.
Привычная пустота встретила меня звенящим от напряжения воздухом. Рядом с моим огненным Змеем разрядами молнии переливался кинжал. В Тени он выглядел совсем иначе. В реальном мире он поглощал свет, казался черной дырой на полотне, а в Тени — яркой путеводной звездой, на которую стягиваются страждущие. Поэтому доставать кинжал из шкатулки надолго нельзя — многие захотят завладеть этой редкостью, будут слетаться как пчелы на мед, уничтожая все на своем пути.
Дух мужчины напоминал Льва. Крупный самец с густой огненной шевелюрой, пышущий жаром. Сильный дух, такой не сломить. Но мне нужен не он, а его сын. Их связь была прочной, но словно подпиленной в нескольких местах, как истончившееся плетение каната. Кто-то явно хотел разорвать его, чтобы быстрее добраться до мальчика.
Змей скользил вдоль связи, аккуратно проводя кончиком хвоста по плетению. Тут немного усилить, здесь подновить, вот этот узелок подправить. К тому моменту, когда он наконец приблизился к мальчишке, связь была еще прочнее прежней.
Вокруг львенка кружили огоньки. Синий и зеленый. Наворачивали круги, жалили, шептали. Львенок жался и плакал, отбиваясь лапой, тянул все больше и больше сил через связь с отцом. Стало немного понятней, почему выбрали жертвой все-таки его: у отца был сильный дух, он бы не дал собой закусить. Но беспрекословно отдавал почти всю свою энергию сыну, который тянул ее жадно и эгоистично, совершенно не заботясь ни о ком кроме себя.
Змей недовольно зашипел, тем самым привлекая к себе внимание. Львенок не мог его видеть, но вот огоньки — могли. Они на секунду зависли, вглядываясь в глаза Змея, и резко рванули в его сторону. Змей распустил свои кольца пружиной, ускоряясь и устремляясь обратно к Духу Льва.
Выныриваю в реальный мир без подготовки, из-за чего сердце на секунду сбивается со своего ритма и сковывает тело болью. Ртом хватаю воздух, быстро разворачиваюсь. Они здесь.
Из лунного света, проникающего через стекло окна, вышли двое. Прекрасная женщина с серебристыми волосами в шикарном синем платье, словно срисованном с учебников истории за 18 век, и мужчина в зеленом. Его шею душило белое накрахмаленное жабо, а свечение волос напоминало блеск звезд, притягивая взгляд.
Мужчина-Лев за моей спиной только тихонько охнул. Пламя свечи, которую я поставила между нами, служило его окошком в мир Грани. В его ореоле он мог видеть тоже, что и я. Но при этом немного меньше. Для него фейри, а это были именно они, казались прекрасной парой, настолько красивой, что перехватывало дыхание.
В реальности же у них были абсолютно черные провалы глаз. Вместо маленького рта — длинный разрез почти от уха до уха, который скрывал хитин зубов, словно у акулы, растущих в несколько рядов. Руки их были мертвенно бледными, как и вся кожа, а ногти отсутствовали. Тонкие пальцы со слишком крупными суставами, напоминали бубонные веточки, но не стоило обманываться их хрупкостью. Они могли переломить шею лошади или разломать камень всего лишь легким нажатием.
— Добрый вечер, красавица, — начал мужчина, — Как зовут столь очаровательную особу?
— Лунный свет действительно прекрасен, — осторожно отвечаю я.
Не отвечать на вопрос. Не задавать вопросы самой. Не вести диалог напрямую.
— Он ничто по сравнению с янтарем ваших глаз! — голос нежный, как сливки, сладкий, как мед, но темные глаза фейри оставались холодными.
Хищники были напряжены. Они чувствовали метеоритное железо в моих руках. Боялись, поэтому действовали осторожно и не набросились сразу, как появились. Играют. Надеются, что я потеряю бдительность и отвлекусь.
Нельзя отвлекаться.
— Золото солнечного света очаровывает.
Аккуратно перекладываю кинжал за спиной из левой руки в правую. Фейри наверняка заметили этот жест, но виду не подали. Мужчина-Лев молчал, как я и просила. Догадливый.
— Дорогой, мне кажется, она просто невероятно груба! — воскликнула самка фейри, наклонившись к своему спутнику. — Твои комплименты столь изысканны, а она смеет их игнорировать! Нахалка. — последнее уже в мою сторону, обнажая клыки.
Смрад: запах гнили и тухлятины окружил меня вонючим облаком и разлился по кухне. Эти фейри уже давно питаются падалью. Энергии налакались досыта, вон, насколько плотный иллюзорный полог держат и как далеко в Грань залезли, но вот физически истощены. Это мне на руку.
— Ничего, мы научим ее манерам.
Самец улыбнулся своей даме.
— Посмертно.
Секунда, даже быстрее, и фейри разделились. Самец зашел сперва от меня, а самка ушла влево, немного за спину. Брали в клещи.
Я никогда не занималась боевыми искусствами и начинать не собиралась. Сражения в реальном мире не моя сильная сторона, да и, наверно, мало кто из медиумов может похвастаться такими талантами. Но я умела правильно бить кинжалом, бросаться им и ловко уворачиваться. Ах, да. И быстро бегать. Что тоже часто мне пригождалось.
Поэтому первым было пронзено сердце фейри-самца. Я резко выбросила руку вперед. Кинжал, словно того и ждал, с легким свистом, разрезающим воздух, пронзил тело монстра. Фейри зашипел и пробкой вылетел из Грани. Самка за моей спиной завизжала. Делаю рывок вперед, хватаю кинжал и оборачиваюсь.
Тварь потеряла весь лоск. Шикарное синее платье облезло лохмотьями, лентами свисало с ее тела. Идеальная талия пропала, на ее месте возникла крупная одутловатая фигура. Грудь обвисла и стала достигать колен, шикарные серебристые волосы вылезли почти полностью. Лишь небольшие проплешины остались на идеально гладкой серо-синей коже.
— Тварь! — крикнула она и набросилась на меня, выставив вперед свои тонкие пальцы.
Увернуться я уже не успевала. Все что могла, это выставить кинжал перед собой и надеяться, что фейри сама напорется на него во время атаки.
Меня спас мужчина. Он не стал смотреть на то, как меня убивают. Схватил стул и огрел фейри по затылку. Не смертельно, конечно же, но она замешкалась, отвлеклась. Этого мгновения мне хватило, чтобы подскочить и всадить кинжал ей в сердце.
Медлить было нельзя.
— Еще не все!
Вскидываю руку, касаюсь татуировки. Резкий нырок в Тень. Там в агонии метались два огонька. Зеленый почти потухший и синий, который еще держался в воздухе.
Огненный Змей хищно ощерил свою пасть и сделал бросок. Через пару ударов сердца все было конечно. Сущности фейри были поглощены Змеем, который, сыто щурясь, скручивался кольцами вокруг сверкающего молниями кинжала.
Выход из Тени давался мне тяжело. Дыхание вырывалось со скрипом, легкие сдавило гранитной плитой. Ноги подкашивались и уже не держали. Я упала на кафельный пол кухни, хватая ртом воздух.
Мужчина подскочил ко мне молча, придержал за плечи. Потряс и, не заметив изменений, влепил пару несильный пощечин.
— Потом расскажете, как смогли попасть на Границу...
Еле слышно шепчу я и заваливаюсь на спину. Нужно полежать. И отдохнуть. Да.
Дальше наступила темнота спасительного обморока.