Украина всегда была в семье советских республик – любимым и капризным ребёнком. Мы – украинцы – были все поголовно теми капризными детьми. «Вы сдаёте в Москве экзамены только в восьмом и десятом? Ха! Да нам эти экзамены – как семечки, мы к ним привыкли с пятого по десятый, ежегодно!». «Это в Ростове и Горьком самые красивые девушки СССР? Ха! Да вы посмотрите на наших – самые тонкие талии, самые шелковые брови, а цвет лица, а грудь, а ноги?» «Это вы тут в столице следите за модой? Да у нас уже самый последний колхозник по три пары джинсов имеет. И не индийских!»…
Так рассуждали мы во время моей студенческой молодости. Конечно, мы гордились не только этим, но еще и самым жирным чернозёмом (палку сунь – зазеленеет), самыми огромными металлургическими комбинатами, самой первой гидроэлектростанцией и самыми мелодичными песнями, самым пузатым в мире самолётом, который назвали "Мрия" (мечта). Так и прормриялы....
Хотя это было так понятно и так… по-детски чисто.
Но мы взрослели, страна взрослела, мир взрослел и менялся. А Украина так и осталась юной кокетливой барышней, которая, конечно же, лучше всех… Она не заметила, как у старшего брата (или папки, если хотите) начались хронические запои, разборки, а потом вообще дерибан совместно нажитого имущества. От украинской дочки папка самоустранился, если и слал ей пряники по привычке, то после развода всё больше и больше внимания стал уделять новой семье. А еще лет через десять папаша внезапно остепенился, его дела пошли в гору, и в новой семье он зажил счастливо. Кстати, Украину он стал именовать сначала сестрёнкой, а потом "южной соседкой"... Наверное ему так было комфортнее.
А доча всё продолжала капризничать, хвастаться и ныть. Ей очень нравился стильный европейский сосед, но он, почему-то, замуж не звал, предпочитая обделывать дела с её бывшим родственником. Капризуля с горя запила, попробовала устроить пару истерик, шарфиками померанчевыми помахать... На неё пару раз без злобы шикнули, цыкнули и сказали: живи, как знаешь.
А «как знаешь» - она не знала. Она точно не хотела жить по отцовскому уставу – взрослая и независимая уже, а как жить по-новому – было неясно. К ней стали подкатывать неприятные дядечки, которые, отсыпая мелкие подарки, печеньки и обещания, потихоньку растащили по карманам отцовское наследство. Она попробовала возмутиться, попробовала даже создать протестное движение – потряхивая прекраснейшими в мире голыми грудями "фемен" наперевес, но европейский жених – только улыбался сыто, фотографировал и шлёпал по аппетитной заднице.
Если в 1991 году ей было 20, ну 25 и она была свежа и юна, то теперь ей почти полтинник. Она растолстела, одряхлела, поистаскалась по митингам, чуток охрипла и, чего греха таить, имущество бывшее отцовское пустила по ветру.
Ей бы деток нарожать – таких же красивых и умных, как раньше, чтоб не плиточниками, поломойками и стиптизёршами мечтали в Еуропах работать, а построили бы еще одну "Мрию" или даже целый космический корабль. Ей бы замуж выйти, пусть даже на старости лет за уверенного и крепкого, сильного, хоть и не пафосного соседа. Моталась бы сейчас по заграницам, попивала лучшее новосветское шампанское, показывала всему миру «фак», дурачилась и прирастала имуществом пуще прежнего….
Но нет. Она послушно выбрала тот путь, который ей подсказывали хитрые ухажеры: расплевалась с соседом, устроила в своей хате дебош и кровавые разборки, перебила всю посуду и почти (почти-почти) назло тому батьке, или маме отрезала уши…
Обидно это.
До чертиков обидно…
Такую песню испортили. Такую красоту профукали. Во сколько лет, Украина, украиночка, к тебе придет прозрение? Чай не девка уже, чай не нарасхват?