Обращение по фамилии всегда было для меня диким. Только годам к тридцати я научилась свою фамилию воспринимать как часть себя. Хотя и советская школа, и дальнейшее обучение, как мне помнится, к этому весьма располагали.
Между тем фамилия – явление удивительное. Имя – это вроде как что-то твое личное (поэтому, кстати, для меня одной из загадок жизни остается тот факт, что людям стали давать одинаковые имена). Отчество (хотя тут, как ни крути, уместнее было бы матчество) – кровная история, пуповина к родителям. А вот фамилия…. Фамилия никогда не была для меня признаком семьи или родового клана, фамилия для меня – официальная ипостась. Но это так, мысли вслух, к книге отношения не имеющие. Кстати, не буду утверждать, но, по-моему, никто кроме Петровых в книге фамилией не обладает.
Поспешу опровергнуть встреченные в других рецензиях комментарии, по мне так, ни на Пелевина, ни на Горчева, ни на Венечку Ерофеева Алексей Сальников ничуточки не похож. То есть судьбы героя Сергея, чьи опусы легко было раздробить на периоды подражания разным писателям, автор счастливо избежал. А главное, он не похож на того единственного екатеринбургского современного писателя, что я знаю – Алексея Иванова, с которым, ну, никак мне общего читательски-писательского языка найти не удается.
И о чем эта книга (вопрос, часто встречающийся в негативных отзывах) мне вполне понятно. Для меня это история об отсутствии смысла жизни. Живешь ты себе, ешь, пьешь, на работу ходишь, кактусы выращиваешь или там огурцы солишь по осени, любовь у тебя была первая, ЕГЭ у старшенького на носу, начальник с родимым пятном на щеке достает, в общем, живешь ты обычной жизнью (а еще хуже, если необычной, претендующей на что-то большее чем «дом-работа») мучаясь или не мучаясь, тут уж кому как повезет, вопросом: «Зачем я здесь?». А ответ на этот самый главный вопрос, даже не 42 (тут хоть какая-то интрига остается), а простой и тупой – родился, прожил и скончался ты только для того, чтобы в 1984 разбить бутылку молока, за которой соседке тете Гале пришлось снова идти в магазин, благодаря чему она не померла в 46 от руки соседа-алкоголика в горячке, а дожила до тихого инфаркта на 90 летний юбилей, в кругу равнодушных правнуков.
Хотя, конечно, в случае Петрова все было не так просто…
Хорошая книга, годная. И пишет Сальников славно, и вещи вспоминает узнаваемые, и люди у него как на подбор живенькие и характерные, и хтонь у него из щелей лезет не особо-то мерзкая или дикая, а вполне такая… нормальная, и даже веселенькая как ситчик.
Петров, Сергей, Игорь, Паша, Петров-младший, заведующая библиотеки – всех я, так или иначе, и увидела и в каких-то деталях узнала среди старых знакомых. Вот только Петрова мне не далась! И ее, кстати, линия мне показалась незаконченной, оборванной. Точнее внешняя сторона Петровой вполне, а вот инфернальная ее сторона… как-то не раскрылась для меня, прям гештальт незавершенный! Зудит…
А еще, читая «Петровых в гриппе и вокруг него» я жалела, что по Екатеринбургу мало погуляла в командировке. А ведь время было подходящее - серое, гриппозное, предновогоднее!
Только что изобрела меру читабельности для себя, называется «я бы перечитала!», так вот «Петровых в гриппе» - я бы перечитала как-нибудь…
Еще книги Сальникова: