Эту историю мне рассказала тётя Феня, папина старшая сестра. В начале пятидесятых годов прошлого века Федосья Васильевна вышла замуж. А раз в доме появился мужичок, то тётушка решила сделать пристройку к дому. Улучшить, так сказать, жилищные условия.
Тётя Феня, ярая комсомолка, вступила в партию в 1941 году. И партия сразу же направила 23-летнюю патриотку на прорыв – Федосью Васильевну назначили председателем сельского совета. Мужики-то все на войне были, и бабы корячились и за себя, и за мужчин…
Подкопив денег, новоиспечённая председательша прикупила себе маленький домишко, в котором и жила до начала пятидесятых. Одна. Я не имею сведений, были ли у неё в то время любовники. Это в семье не обсуждалось. Папа вообще со своими сёстрами и матерью не общался. Я об этом писала в статье Мистика II. С ними только мама общалась, невзирая на папино ворчание. И то не часто.
В пятьдесят третьем, после смерти Сталина, Лаврентий Берия объявил амнистию. Из тюрем в родные края хлынули сотни уголовников, отбывавших наказание за грабежи, разбои, воровство. Вместе с первой волной амнистированных в нашу деревню прибыл и будущий тётушкин муж, дядя Витя. Был он человеком пронырливым и умеющим устанавливать связи. В общем, тёмный и скользкий человек, но пробивной и схватливый.
Он быстро завоевал доверие Федосьи Васильевны и, при её непосредственной помощи, устроился работать заведующим сельповским магазином. И это при том, что сидел за растрату! Из восьми лет отбыл всего пять…
У Виктора Федосеевича и Федосьи Васильевны быстро закрутился роман. Вдвоём они были сила! У одной в руках была вся деревенская власть, у другого – весь деревенский дефицит. Если сюда прибавить ещё тот факт, что моя другая тётушка со стороны отца, Прасковья Васильевна, была заведующей районным сельпо, а муж тёти Пани был каким-то чином в НКВД, то картина вырисовывается вполне понятная. Эти люди могли ВСЁ!
Став замужней дамой, Федосья Васильевна озаботилась созданием подходящего для властной дамы имиджа. Стала носить стильные пальто, береты и шляпы, кожаные сапоги, модные сумочки-ридикюли. Шмотки ей теперь доставала не только сестра, но и муж. В общем, зажили они на широкую ногу. Сталин помер – кого им бояться-то было?
Приодевшись, Федосья Васильевна занялась обустройством своего домика. А как же иначе?! У каждой женщины это в крови – делать уют в собственном жилище. Тётя Феня выписала в леспромхозе лес, наняла работников. И уже через месяц к её домику был пристроен придел, по объёму равный самой избе. В пристройке было большое трёхстворчатое «финское» окно, почти во всю стену. Позади дома была сделана большая терраса, сбоку – огромные сени.
Мы в этот дом не вхожи были. И в силу того, что папа с родными не общался, и в силу того, что нами не больно-то нуждались. В общем, жили папины сёстры на широкую ногу, ни в чём себе не отказывали, а папа, который содержал не получавшую пенсию тёщу, маму и нас с сестрой, вынужден был хоронить родную мать на свои деньги. Сёстры ни копеечки не дали!
Но закон бумеранга никто не отменял. За сытую и комфортную жизнь, за забвение и игнорирование родных судьба наказала Федосью Васильевну сполна. Они с мужем стали пить, и чем дальше, тем больше. Кое-как доработав до пенсии, тётя Феня вообще с катушек слетела. Стала пить по месяцу-два, тащить из дома на продажу всё ценное. Дядю Витю выгнали с работы, он бродил по деревне небритый и грязный. А от Федосьи Васильевны пахло мочой и потом…
В конце концов супруги стали употреблять дешёвые спиртосодержащие напитки. Однажды закупили с тётушкиной пенсии целую коробку одеколона «Светлана», напились, подрались. Виктор Федосеевич спрятал одеколон в саду, стал пить в одиночку. Вскорости у него отказали почки. Хоронить мужа тёте Фене не на что было. И тут она вспомнила про нас.
Мама моя добрая была, сразу прониклась проблемой. Хоть папа и называл её дурёхой. Побегав по деревне, она насобирала сумму, достаточную для скромных похорон. Мамины сёстры помогли организовать погребение и поминки. Именно в этот период я впервые побывала в тётушкином доме. У неё так классно было!
Первое, что бросилось в глаза - стерильная чистота в доме. И уют. Всякие салфеточки, статуэточки, полированная мебель, качественные обои, тяжёлые шторы на окнах, ковры. У нас-то простые половички были… Второе – огромный медный самовар, начищенный до зеркального блеска. Самовар этот раздувался при помощи хромового сапога, совершенно нового и блестящего. Третье – настоящая домра, на которой тётушка обещала нам сыграть, но после того, как у неё закончится траур.
Тётя Феня выпросила нас у мамы, чтоб мы пожили с ней. Мама, нехотя, согласилась – доверия Федосье Васильевне не было никакого. Недели три мы жили в доме тётушки, игрались во множество игрушек, оставшихся от нашей сестры Тони – она в то время училась в областном центре. Помогали мыть полы, доить и пасти двух коз, протирать пыль на многочисленной мебели.
По вечерам мы пили чай из огромного блестящего самовара. Тётушка учила нас вязать крючком и рассказывала истории из своей жизни. Всё-таки она была очень умной и интересной женщиной. Когда не пила и не упивалась властью…
Тётушка рассказала нам мистическую историю про то, как они с мужем достраивали терраску. Размахнувшись на столь масштабную реконструкцию дома, Федосья Васильевна, конечно, изрядно потратилась. Поэтому решила экономить на приобретении пиломатериалов. Благо, лесозавод был рядом. Это днём она была властной дамой. А ночью – обыкновенной обывательницей, жаждущей урвать у государства бесплатный кусок пирога.
Глухой летней ночкой тётушка с мужем пошли тырить тёс. Ночь была такой тёмной, что под ногами ничего не было видно. Спотыкаясь и тихо поругиваясь, они кое-как добрались до забора, что окружал территорию лесозавода. Но в каждом заборе, как известно, всегда есть свои дыры. Отсчитав восьмую доску от угла, расхитители социалистической собственности проникли на территорию завода.
Прячась за пачками тёса, тётушка с мужем пошли на так называемый «базар», где и формировали эти самые пачки. Тесины возле базара лежали россыпью – бери, сколько сможешь унести. И только они подошли к этому «базару», как вдруг включился свет! Включился он лишь на пару секунд, но успел напугать супругов. Представляете, какой бы был скандал, если бы Федосью Васильевну обнаружили ночью, на закрытой территории?!
Тётя Феня с дядей Витей сразу брякнулись на землю и поползли к кустам, чтобы спрятаться. Они подумали, что их заметили с проходной и включили фонари. В те времена свет на заводе по ночам не включали, только в экстренных случаях. Потому что электричество для работы станков и освещения получали от специальной машины, называемой локомотив. Я уж не знаю, на чём она работала – на мазуте или на угле. Чтобы экономить топливо, ночью освещение не включали.
Полежав минут десять в кустах, тётушка с мужем успокоились. Они так и не поняли, что это был за свет. Да и какая разница? Главное, что их не заметили…
Взяв с собой четыре шестиметровых тесины, супруги осторожно пошли назад, к заветной дырке в заборе. Только подошли к лазу – опять как сверканёт! Тут уж тётушка заметила, что над ними пролетел огненный шар с хвостом. Полежав под забором минут пять, и недоумевая, что же это могло быть, тётя Феня с дядей Витей благополучно вынесли с территории завода все четыре тесины, запрятали в овражке.
Так они сделали ходок шесть. И все шесть раз над ними летал загадочный огненный шар.
Решив, что на сегодня с них хватит, супруги пошли домой. Идти решили короткой дорогой, мимо клуба и старой танцплощадки. Я ещё помню её, покосившуюся и без крыши. И остатки забора вокруг клуба помню…
И вот, протиснувшись в очередную дыру в заборе, тётя Феня и дядя Витя оцепенели от ужаса: по старой танцплощадке бегала старушка, и вся дощатая конструкция тряслась от этого бега. Иногда старушка высоко подпрыгивала и топала ногами по прогнившему полу. Танцплощадка от этих прыжков скрипела и раскачивалась, а из-под ног старухи вырывался огненный шар, который летел в сторону завода, шипя и ярко освещая всю округу. За шаром тянулся огненный след…
Тётушка с мужем до того испугались, что не могли с места сдвинуться. Старушку они сразу узнали – Кукушиха. Я не помню ни имени этой бабки, ни фамилии, помню только, что её вся деревня боялась. Ох, и страшная колдунья была!
Постояв с минуту у дыры в заборе, супруги кое-как пришли в себя. Да как дали дёру! Летели так, что ни в одну ямку не попали, ни обо одну кочку не споткнулись!
Вот такая вот загадочная история произошла с моей тётушкой. Тётя Феня, как и я, не верила ни в какое колдовство, а вот поди ж ты…
Недели три мы жили в доме тёти, помогали по хозяйству. Однажды Федосья Васильевна ушла на почту, за пенсией. Вернулась не скоро, очень весёлая и раскрасневшаяся. Весь вечер играла нам на домре, периодически отлучаясь во двор. Потом завалилась спать.
Мы с сестрой, недоумевая, встретили из стада коз, подоили их, загнали. Потом сварганили себе нехитрый ужин из картошки-нелупяшки. Сами растопили самовар, напились на ночь чаю. А тётушка спала, как убитая.
А наутро тётя Феня и вовсе запропала. Пришёл к ней мужик, дядя Стёпа, по прозвищу Степура, они пошептались и ушли. Мама в обед пришла нас попроведать, а мы с сестрой одни, сами себе хозяева. Нас погнали домой…
Когда мы рассказали родителям ту мистическую историю про огненного змея, что поведала нам тётушка, то мама лишь пожала плечами – не верила она в колдовство. А папа вынес свой вердикт:
- Нах…сь, небось, с вечера, вот им и привержился огненный змей!
Федосья Васильевна загуляла не на шутку. Дня через три к маме пришла её соседка и сообщила, что козы в сарае тётки орут дуриком, а в доме по вечерам собирается тёпленькая компания. Того и гляди, подожгут…
Мама кое-как уговорила папу пойти в дом сестры. Мы с ними тоже напросились. Зашли в дом, а там ужас: повсюду бутылки, грязь, наблёвано! Самой Федосьи Васильевны нет и в помине.
Часа три мы с сестрой наводили порядок в доме, мели и скоблили, набрав два мешка пустых бутылок. Мама в это время подоила коз, у которых вымя напоминало огромный шар, напоила и накормила бедных животных. Папа покосил в саду бурьян, заделала дыры в заборе. И только мы присели отдохнуть, как приехала Тоня, тётушкина дочь - кто-то сообщил ей телеграммой, что мать опять пьёт. И прямо с порога накинулась на папу с чудовищными обвинениями: что он поит сестру специально, чтобы завладеть её домом и всё такое!
Папа психанул и запулил в племянницу поленом – чуть не попал в голову! А потом погнал нас домой. Больше мы к тётушке не ходили. А она к нам периодически ходила, когда похмелиться нечем было. Но папа гнал её из дома пинками…
Я бы, наверное, и забыла про эту историю, если бы мне о ней не напомнил совершенно посторонний человек. Через шесть лет, когда мне уже исполнилось семнадцать, меня с танцев провожал один парень. Мы с ним никогда близко не общались, потому что он был старше на восемь лет. А тут так получилось, что я поругалась с подружкой и пошла домой одна. Парень за мной и увязался.
Мы очень мило побеседовали и даже прогулялись по берегу реки. Когда мы поравнялись с пристанью, парень этот рассказал мне о странных явлениях, которые он наблюдал шесть лет назад. В 1976 году, тёмной летней ночкой, он с отцом рыбачил за рекой. Рыбачил запрещёнными орудиями лова – закидывал сеть. Часа в два ночи, когда стало ясно, что рыба ловиться совсем не хочет, мужики решили вернуться домой.
Переплыли реку, привязали лодку возле пристани, и пошли домой по тропинке. Тропинка эта вела в гору, утыкалась в заводской забор и раздваивалась в обе стороны – хочешь налево иди, хочешь направо. Стали мужики подниматься в гору, и тут в небе стало так светло, будто зажгли сто прожекторов разом!
Тропинка шла через берёзовую рощу, поэтому рассмотреть, что там в небе сверкает, не было никакой возможности. Пока мужики взбирались в гору, небеса полыхнули раза три. А вот когда они подошли к забору, то отчётливо увидели, как над ними пронёсся шипящий огненный шар! И пока они шли вдоль забора, над ними периодически пролетали шипящие огненные шары с хвостами из искр. Мужики подумали, что идёт испытание каких-то новых ракет, и поспешили выйти «из зоны обстрела» лёгкой трусцой…
Знаете, какое прозвище было у того парня? Змей!
Всем добра и здоровья! Спасибо за прочтение. Читайте, комментируйте, ставьте лайки, подписывайтесь. Буду очень благодарна!