Внезапность – неожиданность, непредвиденность (поступка, события и т. п.). (Малый академический словарь, МАС).
Внезапность нападения
Очевидно, термин «внезапность нападения» может быть применен в исключительных обстоятельствах, в оперативно-тактическом маневре, какой либо группы войск. Применяя термин «внезапность нападения» в отношении нападения Германии на Советский Союз, по крайней мере не корректно и не солидно для руководителей Красной Армии, которые его использовали. Иногда добавляют еще слово «вероломно», что только отчасти соответствует той действительности в начале войны. Давайте разбираться, что не так и было ли нападение Гитлера внезапным.
Наверное, впервые слова о подготовке нападения Германии на Советский Союз прозвучали из уст маршала Тухачевского. В 1936 году видный советский теоретик военного искусства и военачальник маршал М.Н. Тухачевский в своем выступлении на 2-й сессии ЦИК СССР предупреждал:
Германия готовится к внезапному нападению, что германская армия будет готова неожиданно напасть. Тухачевский также полагал, что немцы начнут войну первыми, чтобы обеспечить внезапность нападения [1].
Через два года 14 апреля 1938 года в Хельсинки прибыл второй секретарь Борис Ярцев (Борис Аркадьевич Рыбкин – советский разведчик и дипломат), который встретился с министром иностранных дел Финляндии Рудольфом Холсти и изложил позицию СССР:
Правительство СССР уверено, что Германия планирует нападение на СССР и в эти планы входит боковой удар через Финляндию [2].
Советское правительство затеяло эти переговоры с одной целью, арендовать, а позднее и забрать остров Готланд и Аландские острова для размещения советских военных баз флота и авиации в Финском заливе. СССР требовал секретного соглашения, состоящего в обязательном своём участии в обороне финского побережья при нападении Германии (там же).
Территориальных требований не выдвигалось, но в дальнейшем Сталин просил отодвинуть границу от Ленинграда, в качестве компенсации предложили Финляндии вдвое большую территорию на востоке Карелии. В переговорах в Москве (октябрь—ноябрь 1939), Сталин выразил мысль предельно четко:
Мы ничего не можем поделать с географией, так же, как и вы… Поскольку Ленинград передвинуть нельзя, придётся отодвинуть от него подальше границу (там же).
Финны уперлись, переговоры зашли в тупик, в результате Советский Союз нашел повод для конфликта в конце ноября 1939 года, после чего началась война, которая закончилась через 3 месяца подписанием мирного договора 3 марта 1940 года. По договору граница от Ленинграда была передвинута с 30 км до 130 км. Присоединили к Союзу второй по величине город Финляндии Выборг. Полуостров Рыбачий вошел в состав наших границ, после чего вход в Мурманский залив стал безопасным. Ладожское озеро стало целиком под нашим контролем. Этот зимний поход дался нелегко, всего безвозвратных потерь – 95348 человек.
Внезапность по Сандалову
Я проанализировал мемуары генерал-полковника Л.М. Сандалова «Годы предвоенные», в начале войны занимавшего должность начальника штаба 4-й Армии, которая прикрывала Западный округ в районе Бреста. Через начальника штаба проходят вся информация по перемещению, корпусов, дивизий их штабов, дислокации всех родов войск от авиации, танков, артиллерии до погранвойск.
Вот только некоторые выдержки из книги Сандалова на тему внезапность [3].
В конце августа 1939 года (после падения Польши) член Военного совета округа корпусной комиссар Сусайков, говорил на окружном совещании партийного актива следующее.
— Они сознательно решили пожертвовать Польшей (Англия и Франция), рассчитывая, что следующим агрессивным шагом фашистской Германии будет нападение на Советский Союз.
— Чтобы разрушить эти козни империалистов, Советский Союз принял предложение правительства Германии и 23 августа заключил с ним договор о ненападении.
Теперь же мы стоим лицом к лицу с Германией, которая может скрытно сосредоточить свои войска для нападения. При этом нельзя забывать, что немцы захватили в Варшаве документы генерального штаба польской армии: расположение всех военных объектов в Западной Белоруссии им хорошо известно.
— Да, — откликнулся Климовских (начальник штаба округа), — немецкая армия устремилась уже на Париж. Видимо, с Францией будет то же, что в сентябре прошлого года произошло с Полыней. А когда Гитлер развяжет себе руки на Западе, он непременно повернет свою военную машину против нас.
Но, поскольку Гитлер освободил себе руки на Западе, не исключены осложнения на Востоке. Поэтому следует ускорить строительство оборонительных сооружений на границе и поддерживать в войсках постоянную боевую готовность [3].
Сандалов и дальше продолжает настраивать читателя, чтобы он был в боевой готовности. Вот он едет по пыльной дороге в штаб авиационной дивизии под командованием полковника Н. Г. Белова. Четыре полка этой дивизии размещались в разных точках, бомбардировочный – в Пинске, два истребительных полка, один в Кобрине, другой истребительный и полк штурмовиков в районе Пружан. Аэродромы примитивные, без бетонированных взлетно-посадочных полос. Летный состав ждет замены старых самолетов.
Командиры полков в осторожных тонах, но довольно настойчиво обращали мое внимание на то, что в случае войны полкам немедленно нужно перебазироваться, так как старая аэродромная сеть немецкому командованию хорошо известна.
Полковник Сандалов вместе с командующим армией генерал-лейтенантом В. И. Чуйковым и командиром 28-го стрелкового корпуса генерал-майором В. С. Поповым осматривают крепость в Бресте и находят недостатки.
Почти все помещения южного острова занимал окружной госпиталь, отчего этот остров стал называться Госпитальным.
Мы решили ходатайствовать о немедленном выводе из крепости окружного госпиталя и хотя бы одной дивизии. Кстати, это диктовалось и чисто бытовыми потребностями: войска в крепостных помещениях испытывали тесноту, бойцы спали на многоярусных нарах.
На оборону самой крепости по окружному плану предназначался лишь один стрелковый батальон с артдивизионом. Остальной гарнизон должен был быстро покинуть крепость и занять подготовленные позиции вдоль границы в полосе армии. Но пропускная способность крепостных ворот была слишком мала. Чтобы вывести из крепости, находившиеся там войска и учреждения, требовалось, по меньшей мере, три часа.
Заметьте, Командующий армией, начальник штаба и комендант крепости отмечают, что выводить солдат по учебной тревоге требуется не менее 3-х часов. А если случись что, под пулями, бомбами и снарядами, да на защиту границ Родины, сколько потребуется времени? Они конечно об этом не только думают, но, наверное, и докладывают о результатах своей проверки, и даже строят планы о прорубе стены для организации еще одного выхода, но уж больно затратное это мероприятие, царские стены не прошибешь кувалдой и ломом.
В то же время следует отдать должное Сандалову, что он написал свои мемуары не о конце войны, когда Красная Армия громила Германию, а именно о начале, когда Красная Армия совсем не готовилась драпать до Москвы и Волги. Безусловно, он смотрел через свою призму с позиции штабиста на происходящее вокруг крепости и в ней самой.
Можно по разному относиться к мнению писателя В. Суворова[1] с большой степенью недоверия, как предателя и обличителя командной верхушки, или лояльно, как борца за правду. Можно как к предателю Родины, который сбежал в Англию и там стряпал свои пасквильные книги, обличая и обливая грязью Красную Армию и её командование. Но факты вещь упрямая, с которыми не возможно не согласиться. Я сейчас имею в виду присутствие госпиталя, носящего имя окружного, на территории Брестской крепости. Притом, госпитальный корпус находился на самой границе, прикрывая собой цитадель. Серьезных больных военные должны возить из глубины обороны страны на передний край в мирное время и в случае военных действий. Притом, что этот госпиталь так и никто не эвакуировал, несмотря на серьезную ситуацию на границе.
Медицинский персонал вместе с больными был обречен на погибель под градом разрывавшихся мин, снарядов и бомб.
Не поддается никакой логике, почему центральный госпиталь Западного округа передислоцировали из Смоленска на самую границу. Я думаю, это было сделано не руками командующего округом, а строго по предписанию из Москвы.
Нахождение данного госпиталя на острие атаки германской армии, о чем это говорит? Их что, в госпиталь привезли не на лечение, а (язык не поворачивается) на убой что ли? Или этому госпиталю предназначались другие цели, но какие? Суворов прямиком обвиняет Сталина в его агрессивных планах против Германии. Гипотетически предположим, что так, но Генеральный штаб во главе с Жуковым и тот же Сталин должны были понимать, что обстановка на границе говорила об обратном.
Аналитика и политика
Некоторые аналитики утверждают, что если бы Сталин знал точную дату нападения и сделал все возможное для отпора, это не могло бы кардинально изменить ход войны. Ибо враг «был сильней!» Вот с таким утверждением я категорически не согласен. Тут сразу появляются несколько причин. Я не охватываю весь пограничный фронт, а по-прежнему концентрируюсь на Брестском направлении. Во-первых, если бы все дивизии находились в боевой готовности, то Гитлеру, даже в тройном превосходстве (что не наблюдалось, максимум в двойном), реку Западный Буг пришлось бы форсировать минимум недели две, а то и более. И то только при условии, что германская артиллерия и бомбовые удары сверху размолотили правый берег, смешав ДОТы (долговременная огневая точка) с землей, вместе с защитниками. Только тогда немцы могли прорвать оборону на узком участке. И через неё устремиться во фланги обороняющимся.
Но это не факт, т.к. если бы наши штурмовики и бомбардировщики не сгорели в первый день войны на аэродромах, если бы танки, стоявшие на границе, не размолотила вражеская артиллерия, то немцы получили бы соответствующий ответ. Армия была цела, солдаты не сдавались бы в плен вместе со своими взводными.
Ситуация для немцев могла повториться, примерно, как для наших войск в начале Финской кампании. Недооценка противника дорого обошлась маршалам Ворошилову, а затем Тимошенко, наступая на хорошо укрепленную «линию Маннергейма». Превосходство Советских войск было во всем: Это притом, что на Карельском перешейке не было водных преград, вперед «drang nah norden» (натиск на север)!
[1] В. Суворов – псевдоним. В 1978 году Владимир Резун попросил убежища на Западе. Через некоторое время перебежчик объявился в Англии, а ещё через несколько лет одна за другой на Западе стали выходить сенсационные книги о советском прошлом за подписью «Виктор Суворов».
Маршалы кидали солдат в атаки, которых косили вражеские пулеметы, закрытые в гранитных скалах. Бомбежка и артиллерия не справлялись с этой естественной броней. Только через месяц боев, какой-то солдат или командир догадался, что нужно прямой наводкой бить в амбразуру ДОТа, а не по скалам, только тогда была прорвана линия Маннергейма.
В послевоенной литературе о войне господствует мнение, согласно которому начавшееся с 1936 года смещение (репрессирование) огромного количества военачальников нанесло страшный ущерб, что во многом обусловило поражения в 1941 году. Это одна из причин поражения, произошедшего накануне войны. На высших армейских постах все больше утверждались карьеристы, лизоблюды, готовые выполнить любой приказ вышестоящего командира, но ни грамма не взять инициативу на себя. Страх и безынициативность, на висевшим над ними топором репрессий, лишало их всякой ответственности перед предстоящей угрозой.
Жуков сидел в штабе и ждал, когда Сталин даст отмашку, чтобы отдать приказ о боевой готовности. Павлов, командующий Западным фронтом, ждал, когда придет шифровка из Генерального штаба. Коробков, командующий 4-й армией Западного фронта, ждал звонка из штаба округа и так далее, по цепочке до командиров дивизий и коменданта Брестской крепости. Весь командный генеральский состав сидел у телефонов, но боялся пальцем шевельнуть, чтобы привести свои дивизии в боевую готовность. А что младшие офицеры и солдаты – они пошли спать по своим казармам.
В истории находится аналогичный случай внезапности, случившийся несколькими месяцами позднее, который допустил президент США Рузвельт.
Еще летом 1940 года разведке удалось раскрыть японские шифры, после чего неоднократно в Белый дом шли донесения о готовящемся нападении. Не возымело, после чего последовало мощное нападение Японии 7 декабря 1941 года на военно-морскую базу США Пирл-Харбор. Эта атака явилась полной неожиданностью, в результате была уничтожена значительная часть американского флота и морской авиации. Рузвельт, как и Сталин, был уверен, что Япония, как и Германия не будет воевать на два фронта. Германия, по Сталину, сначала разделается Британией, а по Рузвельту, Япония сначала нападет на Советский Союз. История показывает полную аналогию с тем, что произошло пятью месяцами ранее с СССР, но, США не выучили этот урок.
Позднее некоторые историки пытались истолковать поведение Рузвельта, как тайную акцию, преследовавшую цель вовлечь США в мировую войну. Рузвельт якобы сознательно ничего не сделал для отпора японской атаки, о которой ему-де было доподлинно известно. Он таким бездействием хотел потрясти американцев обилием потерь и тем самым поддержать его не остаться в стороне, не ввязываясь в мировую войну.
Сталину, подобное обвинение не предъявляли [4].
Еще раз обратимся к Сандалову, где он отмечает, что перед 15 июня, солдаты спали не раздеваясь, а офицеры ночевали в казармах. 15 июня одна из дат, по разведданным, когда Гитлер должен был напасть на СССР, естественно, внезапно.
Мы ждали нападения Германии с 1936 года, а она напала внезапно только 22 июня 1941 года.
Источники.
1. Некрич А.М., Советский Союз перед войной, «1941, 22 июня», М., Памятники исторической мысли, 1995 / URL: http://militera.lib.ru/research/nekrich/03.html
2. Советско-финляндская война (1939-1940) Википедия / URL: https://clck.ru/Fui69
3. Сандалов Л.М., Мемуары, Пережитое, М., Воениздат, 1961 / URL: http://militera.lib.ru/memo/russian/sandalov1/index.html
4. Кожинов В.В., Внезапность или неготовность? История России Век ХХ 1939 - 1964 годы / URL: http://kozhinov.voskres.ru/hist2/glava2.htm
Господа, не забываем подписываться на канал.