Деревенька на горе, под горою лужа. Стой, прохожий, отдохни, сказочку послушай.
Хатка-мазанка стоит, там хозяин не спит. Ночь на дворе, а ему глаз не сомкнуть. Не дают уснуть думы тяжкие, горе горькое. С виду не поймешь, молод или стар хозяин, так его беда согнула.
А было Вадику Егорову всего-то двадцать пять лет, росту небольшого, но плечи широкие , силы немереной. И лицом не обижен, а кабы волосы постричь - причесать, да рубаху модную, так и вовсе парень загляденье.
Но за тяжелой работой некогда Вадику макияж наводить. Он уже пять лет пахал на богатого фермера, однако, кроме мозолей ничего не заработал. Терпел Вадик жадность хозяина и несправедливую брань ради фермерской дочки Наташи, которую больше жизни любил. Наташа была девушка видная и ветреная. Многие парни пользовались ее благосклонностью, только Вадика она не замечала. Будто не видела, каким взглядом провожает, когда она завеется с новым кавалером. А он плакал даже, бывало, но надежды не терял. И вот сегодня, наконец, решился открыться, рассказал любимой о своих чувствах и предложил все, что имел. Правда, имел он немного: пылкое сердце, трезвую голову да маленький домик с печкой на дровах, а еще велосипед и баян без двух кнопочек. Ладно бы она ему просто отказала, так ведь на смех выставила перед всеми. Может, дело в бедности? Нет, не то. Хозяин не раз говорил, что зять ему нужен не богатый, а работящий, чтоб было кому дело семьи умножать. Видно, под несчастливой звездой родился Вадик. Что не намечтает, все рушится. Еще ни одно желанье не сбылось. Хотел когда -то стать офицером – не вышло. Музыку любил, но и туда ему нет дороги. А! Что говорить? Зачем нужна такая жизнь?
Дрова в печи догорели, стало холодно. Вадик подошел к окну форточку прикрыть, смотрит – по двору ходит приблудная собака, землю нюхает, ищет, чего бы пожрать. Большая, белая и очень худая.
- Пошла отсюда, без тебя тошно! – крикнул Вадик, и собака потрусила вон. А Вадику сделалось еще гаже на душе и стал он думать, как поскорее прикончить свою постылую жизнь. Сколько ни перебирал, смертушки красивой не нашлось, а лежать в гробу с синей мордой или вовсе без лица, так это только Наташку смешить. Бросил он грешные мысли, и тут пришло ему на ум кое-что другое .
В тех местах жили колдуньи, много их было, чуть не на каждой улице по ведьме, но особо славилась одна. Звали ее Эльза. Говорили, что каждый, кто со своим горем у нее побывал, уходил счастливым и уж никогда больше на жизнь не жаловался. Захотелось и Вадику чуда. Чтоб ведьма будущее ему нагадала, счастья-удачи посулила. На другой день собрался Егоров и пошел к этой самой Эльзе. Долго шел, устал и сам над собой давай насмехаться: « Эх, дурак ты, Егоров, дурак! Куда прешься-то? Какие чудеса? Какие колдуньи? Такой большой, а в сказки веришь». Но, долго ли, коротко, до дома ворожеи добрался.
Смотрит Егоров, дом каменный, на пороге парень стоит здоровый. Вадик спрашивает: « Эльза тут живет?» Парень повернулся да как гаркнет басом: «Маманя!!! К тебе». Вышла женщина и встала у двери, смотрит на Вадика, всю подноготную до седьмого колена видит насквозь. Сама высокая, талия широкая, бедра крутые, на животе фартук с розами. Волосы у Эльзы черные по плечам змеями вьются, нос горбатый . Красивая – аж глаз не отвести. Попробовал было Вадик угадать, сколько ей лет, но тут из дома выбежала ватага ребятишек. Черненькие, беленькие, большие, небольшие и маленькие. Облепили мать и на гостя таращатся.
- Вот еще один пришел - сказала Эльза и засмеялась. Тут и парень захохотал, детишки залились смехом, заклубились вокруг матери. И Вадику вдруг весело стало, разулыбался, плечи развернул.
- Погадаешь?- спрашивает.
- Заходи в дом – отвечает Эльза и Вадика на кухню провожает, за стол сажает. А сама взяла да ушла. Сидит Вадик, Эльзы все нету. Стал он по сторонам озираться.
Кухня как кухня, простая, пахнет компотом грушевым, над плитой ложки-поварёшки развешаны и никаких признаков магии даже в помине нет. Снова Вадик засомневался, туда ли он попал. Где знаки тайные, лапки лягушачьи? Чёрного кота и того нет. Не иначе дурь природная его сюда привела, нету здесь никакого колдовства, так...приманка для простаков.
Тут и Эльза вернулась. Ну, говорит, ждёшь? Вот и дождался. Села с другого края стола, руки крестом сложила. Что молчишь, усмехается. Говори уж, что там у тебя? А Вадик набычился, смотрит исподлобья: "Чего это я буду рассказывать? Если ты ведьма настоящая, сама должна знать".
- А-а, вон оно что - вздохнула Эльза. Сам, значит, пришёл, а сам не веришь. И чего ходят? Ну, да ладно. Антуражу тебе не хватает? Кряхтя и охая, ведьма полезла под шкаф, вытащила оттуда коробку и вывалила всё содержимое. На стол посыпались потёртые игральные карты, мешочек с бобами, какие-то камушки и перья, дзынькнуло серебряное блюдце, выпала глянцевая упаковка новёхоньких карт мадам Ленорман.
- Ну, хватит, что ли? - ехидно спросила Эльза. Могу ещё свечи зажечь, вот только шара стеклянного нет - детям очень нравится, так я отдала.
Но Вадика на мякине не проведёшь. Подумаешь, перья… А ну, признавайся, говорит, настоящая ты колдовка или нет?
- Ведьма я - грустно сказала Эльза. Так уж пришлось, ничего не поделаешь. А что насчёт колдовства, это нет, не занимаемся.
- А не всё равно?- удивился Вадик.
- Нет, милок, не всё. Да ты резину-то не тяни, дел у меня много. Чего надо узнать, излагай. Из-за Наташки пришёл, или другое волнует?
-Да - опешил Егоров. Из-за любви я здесь. Хочу узнать, могу ли я на Наталье жениться? Скажи мне.
-Сейчас, кофейку только сварю.
- Правду скажешь?
- Истинную.
-Значит, я могу тебе верить, ведьма?
- Как себе. Как себе верь. Не только расскажу, покажу. Сам всё увидишь, Вадим. Пей кофе и слушай меня.
Разложила Эльза карты старинные, рассыпала бобы, взяла парня за руку и начала говорить. Смотрит Вадик на Эльзу, слова её старается запомнить. Вдруг видит, как светлеют Эльзины локоны, а сама она делается тоньше и молодеет на глазах. И вот уже не Эльза, а Наташа сидит против Вадика, плачет, руки заламывает.
- Спаси меня, Вадик миленький, беременна я от одного парня. Он бросил меня, а ребёночек уже живой, ножками толкается. Я ведь знаю, что любишь . Прости дуру за насмешки злые, я тебя тоже как брата люблю, а захочешь, буду любить как мужа. Выручай, ведь отец у меня строгий, всего лишит, из дома выгонит.
Это правда - думает Вадик. Отец у Наташи скор на расправу, не раз он дочери за гулянья её пенял, грозил наследства лишить, если принесёт в подоле. Жаль ему стало девушку и, хоть боялся хозяйского гнева, согласился законным браком блуд Наташкин прикрыть. Фермер послушал покаяния, только хмыкнул.
- Ну, вот и хорошо. Хватит Наташке дружков менять. Не ожидал я, правда, что ты, Вадька, сумеешь на мою кобылу обороть накинуть, тюхой - матюхой считал, а ты вон какой... Молодец!
Свадьбу сыграли, тесть немедля стал Вадима всей фермерской премудрости обучать. А Егоров и сам не промах, кое в чём даже отцу подскажет, тот на зятя не нахвалится. Вместе всё обмозговали, заводики прикупили, тушенку-сгущёнку стали продавать, магазинов понаоткрывали. Растёт богатство, словно на добрых дрожжах поднимается.
Дом возвели славненький такой, дворцового типа. Вадьку теперь не узнать, часы на нём от Картье, костюм от Ферре, башмаки от Росси. Вадим Васильичем все зовут, в круги влиятельные он теперь вхож, так что, положение обязывает. Всё у него хорошо идёт, вот только любовь куда-то пропала. Наташка бестолковой оказалась. Что в огороде, что в хороводе, толку от неё никакого нет. Повадилась каждый год младенцев рожать, а больше ничего и не умела. Егоров удивлялся даже слегка: " И откуда эти детишки сыплются, если его дома почти не бывает"? Но, в общем, не возражал. Места всем хватит, ведь не последний кусок доедаем. Ребятня ни в чём не нуждается: и бассейн у них, и забавы, какие душа пожелает. Дед подарил диковину, из Китая привёз. Собачка живая, а как игрушка: белая, мохнатая, ростом с телёнка, лхасский апсо называется.
Так довольно много времени прошло, но на седьмой год потерял Вадим свою опору - тестя дорогого, и враз жизнь переменилась. Понял Егоров, что устал не по-человечески, захотелось ему отдохнуть. Вина он не любил, девок брезговал, а того хуже - пристрастился в казино ночи и дни проводить. Он и в бедности с деньгами не дружил, и в богатстве не научился. Легко спускал нажитое, а тут и работнички без хозяйского глаза распоясались, тащили - воровали без совести. Ну, и кончилось всё, чем началось.
Видит Вадик, сидит он в домике своём старом, рядом тётка хнычет ( в ней Наташку-вертихвостку никак не признать), дети плачут, а по двору шавка облезлая шастает - бывший китайский апсо. Крикнул Егоров: "И зачем только я женился на тебе?" Наташка его за это по лбу - щелк, тут Вадька и очнулся.
- Ну, спрашивает Эльза, доволен ты гаданием?
- Да на фига мне эта фермерша нужна? - ответил Егоров и прибавил еще непечатных слов.
-Да на фига мне такое гадание? - бушевал Вадик, потом подуспокоился и жалобно так говорит: «А нельзя ли иначе судьбу повернуть? Помоги, ведьма, очень прошу».
- Можно и повернуть. Только я тут не причём, сам старайся.
- Да разве я сумею?
- Что хочешь, то и будет.
-Всё - превсё, что захочу?
- Ну, не совсем. Ты уже давненько на свете живёшь, много дорог себе закрыл. Ведь это только в начале нам все пути открыты, а потом каждую минуту сто дверей захлопывается, но другие-то остаются. Вот из них и выбирай.
- Я, знаешь ли, военным хотел быть, да, видно поздно уже - застеснялся Егоров.
- А это мы сейчас посмотрим. Ты кофеёк-то пей, остывает.
И снова Эльза раскинула карты, рассыпала бобы и заговорила. На сей раз голос у неё оказался странный, мужской. И слова не нашенские, однако, Вадику всё понятно.
Равняйсь... смирно - командир молодой к Вадику строевым шагом подходит и честь отдаёт. Глянул Вадик себе на плечо - погоны поперек, шапка смешная и форма красивая. Вот он кто теперь! Генерал французской армии, ветеран иностранного легиона. Хотел Егоров вдоль строя пройти печатным шагом, ан, не тут-то было. Ноги правой нету, аж под корень отрезана. Где-то в тропических лесах осталась зверям на съедение. А на память о боевом легионерском прошлом медальки болтаются. Самая большая от вождя одного дикого племени подарена - редкостный орден Белой Собаки. Взвыл Вадик, пал на грудь молодому офицеру, но тот пнул его довольно безжалостно.
- Отстань, боров, чего на меня вешаешься?- Эльза плачущего Вадьку еле от себя отлепила.
- Что ж?- горюет Вадик. Мне век счастья не видать?
- Как так, "не видать"? А кто на любимой девушке женился? Кто богатеем стал? Кто до погон ге-
неральских дослужился? Экий неблагодарный ты, Егоров.
- Зачем мне богатство и чины, если всё равно горе терпеть?
- А ты как хотел? Свою меру счастья получишь, а горе другому отдашь? Никому ещё такой фокус не удался, и ты не лучше, хоть и не хуже других.
-Значит, как судьбу не пытай, счастья своего и горя не обойдёшь?
-Да, парень.
- Эльза, - спросил Вадим, а ты свою судьбу знаешь?
- Нет - отвечает ведьма. А почему? Потому, что любопытная я до ужаса. Хочу с интересом каждый день встречать. И ты попробуй.
- Слушай, вскинулся вдруг Вадим. Я чего спросить хотел. Почему и там, и сям мне собака белая показывалась?
- Собака, говоришь? То и значит, что есть в жизни события, вещи и люди, которые не обойдешь, не объедешь, как ни старайся. Судьба.
-Ну, хватит , пожалуй. – Вадик хлопнул рукой по столу.
-Может еще какие пожелания будут? Могу показать – предложила Эльза.
-Довольно! Понял я все. Пойду домой, там по двору псина бродит голодная. Покормлю ее, приласкаю судьбу мою – белую собачку, может, она мне правильную дорогу выберет.
- Какая разница, ты ли судьбу выбираешь, она ли тебя? Не в этом дело. Ты живи с любопытством, весело, вот и будет не только жизнь, сама смерть не в тягость. Там ведь тоже, говорят, что-то будет. Не хочешь посмотреть?
-Успеется! Прощай, ведьма.
Ушел Егоров и никогда больше в тот дом не возвращался. Жил потом еще много годов. Разное с ним приключалось. Знал он и счастливые дни, и трудно бывало так, что хоть волком вой. Одно лишь никогда не менялось: сколько отмеряно, прожил не то, что плохо или хорошо, а с большим интересом. А это, согласитесь, не всякому дано и дорогого стоит .