Фатальная угроза
Эпидемия коронавируса довела массу вызовов, с которыми столкнулся Евросоюз, до критического уровня. Европейская солидарность и так находилась под угрозой из-за споров о мигрантах, балканском расширении и реформах валютной зоны. А теперь ЕС спасовал в ситуации, когда на кону жизнь миллионов граждан. С начала эпидемии прошло больше месяца, а обозначать контуры общего плана по борьбе с вирусом союзники начали только сейчас. Да и то — большинство стран все еще действуют вразнобой, а разработка совместных решений сталкивается с проволочками, особенно когда речь заходит об экономической помощи.
Для большинства аналитиков и прогрессивной общественности такое положение дел — приговор европейским политикам, ставящий вопрос о выживании Союза. Тревогу забил сам бывший председатель Еврокомиссии Жак Делор — идол и гуру европейского истеблишмента. Климат недоверия в отношениях лидеров ЕС, отсутствие взаимопомощи — все это, по его мнению, «представляет для Европейского союза фатальную угрозу».
Сохранить фундамент
В реальности, однако, неповоротливость Евросоюза скорее не аномалия, а адекватная реальность, соответствующая возможностям блока. Здравоохранение и пограничный контроль — прерогативы национальных властей, а годовой бюджет ЕС не превышает бюджет Австрии. Словом, общеевропейские институты по-прежнему уступают по значимости национальным. Так что не стоит удивляться, что первым рубежом на борьбе с эпидемией стали именно они — со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Взять хотя бы расходы на борьбу с коронавирусом и его последствиями. Нельзя сказать, что в ЕС тратят на эти цели мало: предоставлено более 2,4 трлн прямых расходов и кредитов, что сопоставимо с затратами США. А если посмотреть на то, что входит в эти 2,4 трлн, то тут перекос в сторону трат национальных властей. То есть около 1,7 трлн потратили правительства Германии, Нидерландов, Италии и т.д. на помощь самим же себе, остальное на коллективные программы помощи или напрямую через ЕС (например, фонд безработицы в 100 млрд) или через межгосударственные фонды (кредиты от ESM).
Впрочем, фундамент ЕС сохраняет прочность даже без централизованного подхода к борьбе с эпидемией. Появление пробоины в европейских экономиках, открытие нового фронта споров в Союзе о том, как выходить из кризиса — все это, безусловно, очень серьезные неприятности. Но даже их недостаточно, чтобы довести ситуацию до фатального исхода.
Эпидемия вряд ли угрожает существованию Шенгенской зоны и Европейского единого рынка. Свобода передвижения людей, товаров и капитала — одно из самых бесспорных достижений ЕС. Причем как с точки зрения бизнеса, в массе своей научившего извлекать пользу из единого рынка, так и с точки зрения рядовых европейцев. В общей сложности более 60% респондентов ЕС считают заключение Шенгенского соглашения полезным для своих стран, а более 50% лично пользуются преимуществами свободы передвижения.
Национальные границы внутри объединения закрывались и ранее, в частности, из-за наплыва беженцев, но потом все возвращалось к нормальности. Сегодняшние проблемы сложнее и масштабнее. Тем не менее даже полгода карантинной изоляции — не тот срок, за который компании радикально перестроят производственные цепочки и утратят интерес к безбарьерной торговле с соседями, а рядовые граждане отвыкнут от дешевых товаров, а также путешествий без виз и таможенных заморочек.
Устоит и валютная зона, которую аналитики хоронят чуть ли не каждый месяц. Да, как бы не просили южные страны, солидарности от союзников в виде «коронабондов», совместных гособлигаций еврозоны, они вряд ли получат. Тут страны-доноры европейского бюджета, прежде всего в лице Германии и Нидерландов, снова проявили упрямство. Берлину и другим северным странам еврозоны на борьбу с кризисом хватает и без всяких «коронабондов»; да и ручаться за Италию сейчас — значит потакать ее расточительным замашкам в будущем. Это не говоря уже о процессуальных моментах — отсутствии у еврозоны бюджета и надзорных органов для контроля за собранными средствами и спорного юридического статуса «коронабондов».
Однако механизмов, как помочь пострадавшим экономикам, пока хватает. Есть Европейский центробанк (ЕЦБ), который скупает облигации проблемных стран на вторничных рынках, позволяя тем дешево занимать на рынках даже в кризис. Ставки по десятилетним итальянским облигациям, например, остаются на отметке ниже 2%. На крайний случай можно воспользоваться созданным кредитным пулом из европейского стабфонда или специальным фондом безработицы ЕС.
Всего этого должно хватить, чтобы преодолеть шок санитарного кризиса. Правда, неясно, в каком состоянии европейцы из этого шока выйдут. Госдолг Италии составляет 130% ее ВВП и к концу кризиса может вырасти до 155%, госдолг Испании — с 96% до 113%. Пока ЕЦБ поддерживает ставки по гособлигациям на низкой отметке и стоимость обслуживания долга остается приемлемой, это, может, и несмертельно. Тем не менее ситуация все равно довольно хрупкая, особенно с учетом вялых темпов роста южных стран и низкой инфляции.
Понимают это и в валютном союзе, а поэтому оставили открытой дверь для вливания в европейские экономики еще более триллиона евро через специальный фонд на уровне ЕС. На тот случай, если карантин затянется, кредитного «пылесоса» ЕЦБ окажется недостаточно, и на поддержку Италии придется скидываться всем вместе. Да, Германии и ее союзникам может и не нравится платить за южных соседей, а «южане» порядком устали выслушивать советы Берлина о том, как им жить. Но сценарий с развалом евро или продолжительной депрессии не нравится и тем, и другим еще больше.
Восстановительный период
Впрочем, каких бы единовременных компромиссов не достигли союзники, в более отдаленной перспективе коронавирус, пожалуй, станет не столько стимулом для евроинтеграции, сколько обременением. Может быть сейчас ЕС и кажется эпицентром активности — корректируются регламенты, наполняются фонды помощи, составляются бесконечные дорожные карты. Но по мере затухания кризиса на строительство новых европейских институтов — или радикальные реформы нынешних — не останется ни энергии, ни денег.
Вместо этого фокус правительств будет направлен на сохранение фундамента ЕС: валютный зоны и единого рынка, а также на восстановление собственных экономик и защиты позиций на внутренней арене. Европа еще не оправится от эпидемии, как Германию ожидает транзит власти, а Францию — подготовка к президентским выборам. Политический ландшафт в Италии по-прежнему нестабилен, а позиции премьер-министра Педро Санчеса в Испании в парламенте довольно шаткие.
После введения карантина, подарившего надежду на взятие ситуации с вирусом под контроль, популярность правительств стала расти. Но вечно такой эффект продолжаться не может. Ощущение шока и тревоги граждан сменится усталостью, экономический ущерб от карантина проявится острее, и рейтинги властей снова просядут. При этом дремлющая угроза популизма никуда не делась. Популисты за последние годы заметно упрочили свои позиции. И это в период восстановительного роста после мирового финансового кризиса, когда правящие элиты по-хорошему должны были накапливать запас прочности, а не терять его. Нестабильность и рецессия способны открыть противникам истеблишмента новые возможности.
На реабилитацию европейских экономик после эпидемии уйдут годы. По итогам текущего года ВВП Евросоюза может упасть на 7%; снижение экономической активности означает меньше налоговых поступлений и больше расходов на господдержку. На время раскачки после кризиса высокие траты оправданы, но затем образовавшиеся бюджетные дыры придется как-то покрывать.
В таких условиях требования об оптимизации расходов ЕС, предъявляемые клубом стран-доноров бюджета (минус Италия и Франция), станут только актуальнее. А эти аскетики еще до коронавируса настаивали, что в долгосрочной перспективе бюджетный пирог Евросоюза не должен превышать 1% от его совокупного ВВП. Мало того, все меньшая часть этого бюджета должна идти на текущие расходы, субсидии и чиновничий аппарат ЕС, все большая — на стратегические инвестиции, например, технологии. Солидарность — улица с двусторонним движением: за помощь, которую от Берлина просят ее союзники для преодоления кризиса, им придется мириться с немецким крохоборством. В каком-то смысле случай с коронавирусом это крохоборство даже оправдывает. Эпидемия показала, что предсказать кризисы очень сложно, и бюджетный запас прочности не роскошь, а необходимость.
Все это плохо вяжется с представлениями о кризисе как о моменте единения Европы при борьбе с общей угрозой — почти как в США, где после войны за независимость федеральная казна приняла на себя накопленные долги штатов. На сегодня такие амбиции остаются утопическими. Хорошо, если в ближайшие недели в ЕС вообще договорятся хотя бы о фонде для перезагрузки экономик ценой в пару процентов от ВВП, не перессорившись друг с другом окончательно.
Европа низких ожиданий
Показательно, что острее всех на трудности ЕС в борьбе с кризисом отреагировали два полярных политических лагеря: либералы-евроэнтузиасты и национал-популисты. Грезы первых о Соединенных Штатах Европы вновь натолкнулись на реальность, в которой европейские правительства упорно ставят национальное выше европейского. Популисты же не могли пройти мимо, не записав кризис в пассив элитам.
Без особой суеты к ситуации подошли разве что европейские консерваторы, для которых нынешний ЕС неидеальная, но полезная архитектура для союзнического партнерства, а не личинка супергосударства или источник всех европейских бед. Разумеется, помогать соседям нужно, но решать, как это делать, должны национальные правительства, хоть переговоры и потребуют дополнительных времени и нервов. Это все равно лучше, чем впопыхах передавать новые полномочия общеевропейским институтам без согласия избирателей.
Вот и получается, что оценка стресс-теста Евросоюза зависит от предъявляемых блоку ожиданий. С одной стороны, санитарный кризис — почти наверняка упущенный шанс, чтобы сделать уверенный шаг в сторону евроинтеграции; с другой, эпидемия — очередной вызов, который Евросоюзу удалось преодолеть, сохранив основные устои и не откатившись к национализму. И хотя первая интерпретация пользуется большей популярностью, вторая, пожалуй, больше соотносится с реальными возможностями ЕС. Сам факт, что двадцать-семь стран регулярно договариваются о чем-то серьезном уже впечатляющее достижение, найти прецеденты которому довольно сложно. Ну а стремление выжать больше из нынешней архитектуры Союза может оказаться даже более перспективным занятием, чем генерация, пускай эффектных и символических, но не всегда практичных идей по перестройке объединения.
Послесловие
Кажется, что кризис с эпидемией поставил Евросоюз перед решающим и неминуемым выбором: или союзники объединятся вокруг борьбы с общей угрозой, или репутации всего блока будет нанесен непоправимый ущерб. Но в реальности члены ЕС, похоже, снова выберутся из ситуации, зацепившись за очередной половинчатый компромисс: и хотя страны пойдут на него скрипя зубами, худших последствий эпидемии удастся избежать. В долгосрочной перспективе кризис не столько подтолкнет Союз к масштабным переменам, сколько заморозит нынешние тренды и усилит влияние в нем Германии и северных государств
Оригинал здесь