Фактически, можно утверждать, что животные более инструментально рациональны, чем люди, как это определяется выполнением задач по суждению и принятию решений. Люди с их сложными слоями множественных целей и систем ценностей не всегда будут делать правильный выбор в соответствии с ближайшими целями, которые психологи используют для определения рациональности. Конечно, мы могли бы утверждать, что это связано скорее с неверным применением норм-референции, чем с высшей рациональностью животных.
Голубь, который учится клевать ключ, чтобы получить пищевые гранулы, может быть описан как инструментально рациональный, то есть действующий таким образом, чтобы достичь своих целей. Инструментальная рациональность также известна иногда как личная или индивидуальная рациональность.
Если мы немного подробнее рассмотрим животных, то станет ясно, что существует любопытное отсутствие взаимодополняемости между терминами рациональный и иррациональный. Животные часто следуют инстинктивным моделям поведения, которые противоречат их индивидуальным интересам, подвергая себя травмам или смерти в погоне за интересами своих эгоистичных генов.Точнее, они следуют инструкциям, которые помогли генам реплицироваться в их среде эволюционной адаптации в какой-то момент в прошлом.
"Животное может быть иррациональным, но только человек может быть иррациональным.” p.s Станович.
Но если они не иррациональны, когда действуют против своих интересов, то в каком смысле они рациональны, когда действуют за них? Существует некое чувство рациональности, применимое к людям, которое, по-видимому, не применимо к нечеловеческим животным.
В этом важном и отчетливо человеческом смысле слова рациональность связана не просто с инструментом; она связана с выбором . Рациональность старого ума очень похожа на рациональность животных. Мы, как и они, учимся привычкам и процедурам из опыта, который позволяет нам повторять поведение, вознагражденное в прошлом. Это дает нам и им некую форму инструментальной рациональности. Но рациональность нового разума не является рабом прошлого; как люди, мы можем воображать будущее, проводить мысленные эксперименты и умственные симуляции и выбирать действовать так, а не иначе.
Например, мы также можем управлять своим старым разумом, подавляя свои желания курить сигареты, участвовать в азартных играх и других видах деятельности, которые могут казаться довольно навязчивыми, но противоречат целям, которые новый разум ставит перед нашим будущим.
На самом деле, мы, скорее всего, будем хвалить кого-то как рационального, когда новый разум перекрывает таким образом и, наоборот, быстро осуждать как иррациональные людей, которые уступают своим основным побуждениям. Однако в то время как познание нового разума носит волевой характер, это не означает, что индивид свободен в выборе действий при любых обстоятельствах. Наше поведение является продуктом как старого, так и нового разума, и поэтому сильные эмоции и сильные привычки могут переопределять выбор нового разума. Также ошибочно отождествлять новый разум с сознательным человеком.
Все когнитивные эксперименты изучают намеренно рациональное поведение. Для РДМ нет ничего особенного в том, что участники должны понимать инструкции и пытаться их выполнять. Если бы они не беспокоили нас, то мы не могли бы, например, заключить, что неспособность вспомнить слово отражает ограничение в емкости памяти. Отличительной чертой РДМ является то, что когда люди не могут найти правильный ответ, они часто считаются иррациональными. Но этот метод предполагает: новый разум рациональность (соблюдение инструкций, прилагая максимум усилий). Как мы можем одновременно предполагать рациональность и выводить иррациональность из ошибок? Исследователи ни в одной другой области когнитивной психологии не делают этого, выводя вместо этого когнитивные ограничения из ошибок.
Нет ничего принципиально иного в задачах РДМ, что оправдывает это различие. Если предположение о намеренно рациональном поведении является обоснованным для изучения лексических решений, семантической памяти и постоянства размера, то оно также является обоснованным для изучения дедуктивного рассуждения, вероятностного суждения и принятия решений.
- Если исследователи РДМ могут сказать, что люди действительно не понимали инструкции или не делали все возможное, чтобы соответствовать им, то почему мы должны предполагать, что они были совместимы в исследованиях последовательной кривой положения? Может быть, именно глубинные когнитивные механизмы вызывают иррациональный выбор, несмотря на все усилия сознательного человека? Но в каком смысле можно сказать, что механизм иррационален? Он может быть хорошо или плохо спроектирован, соответствовать цели или нет, но, конечно же, он не может иметь рациональности.
“ Рациональность-это личностная сущность, а не сублицензионная ... система памяти в человеческом мозге не рациональна или иррациональна, она просто эффективна или неэффективна”
Поэтому казалось бы, что рациональность, в этом особом человеческом смысле, есть свойство человека. Но кто или что именно является этим человеком? Его явно нельзя отождествлять ни с организмом в целом, ни с мозгом. Таким образом, мой мозг не может быть иррациональным, и ум также не может быть определен как вся работа мозга в терминах его когнитивных процессов. В моем детальном описании теории двух умов я описываю человека как конструкцию нового ума и во многих отношениях иллюзорную. Сознательный человек, которым мы себя чувствуем, подвержен иллюзии контроля и намерений,которые были умело продемонстрированы исследователями в социальной психологии.