Священное писание в современном прочтении: книга Царств-1 от Самуила до Давида.
В прошлый раз мы про Самойлу-пророка рассказывали, который с богом, сидящим в деревянном ящике, разговаривал и был посредником между ним и народом. И так всем надоел, что народ решил себе царя избрать, лишь бы от него отделаться – столько он бед натворил. Но выскочка этот – как же, жди, чтоб он в стороне остался. Хотите царя – так только мой бог в ящике вам его найлучего через меня одного и выберет.
А тут как раз идет деревенский дурачок аршинного росту и косая сажень в плечах, увидел Самойлу и спрашивает: мол, дедушка, ты тут моих ослов поблизости не видел? А то меня папаня послал поискать их. Уже сколько дней иду и иду вперед, а их все не видно нигде, далеко, видать, забрели от дома. О, говорит ему наш Самойла, тебя-то, дурня, мне и надо – царем будешь. Народец-то – накося, выкуси, царя себе захотели на меня променять? Будет вам царь-то, дебилы-лять, ровно под стать вам, предателям.
И поставил его царем, полил маслом за обедом, отвел в город на площадь и народу говорит: вот вам царь, которого хотели.
Саул этот к папане воротился и говорит ему: пап, я царь теперь, – а папаня ему: иди-ка навоз за скотиной убери, дурень, без тебя его много накопилось, ты где пропадал-то столько дней, горе мое? – ослов искал, - да они сами домой пришли кормиться, как ты ушел, куды они денутся, скотина-то и то умней тебя будет, увалень. На том и порешили.
А наутро заявляется к ним Самойла со всей шайкой и говорит: где царь? Папаня так и сел на жопу: дурак-то мой и вправду штоль царем заделался? Ваше величество, вас там кличут.
А дальше все как в сказке: поди туда не знаю куда, принеси то не знаю что.
Самойла говорит увальню, вот, я тут собрал тебе банду лихих ребят, пойди с ними, поквитайся за моего бога-в-ящике с дурнями из соседней деревни, которые лет четыреста тому назад, когда мы из Египта мимо проходили, на нас пальцем показывали, смеялись, а мальчишки их навозом нам вслед швыряли – мой бог обиделся тогда и требует отмщения. Идите туда ночью, когда все спят, чтоб вас там не застукали невзначай и не побили, и порежьте их всех на фиг с бабами и детишками, шоб никого в живых не оставлять, пленных не брать! И вот что: ничего там не берите, и скотину всю тоже порежьте, чтоб потом никто не догадался, что это наших рук дело – а не то по скотине сразу узнают, округа-то у нас маленькая, всем все известно мигом станет и тогда нам не сдобровать.
Сказано-сделано, бандиты доморощенные соседей ночью сонных перерезали всех как есть, с дитями малыми, а вот со скотиною-то заминка вышла: Саул, парень деревенский, скотину пожалел резать – ну как такому добру пропадать? Пригнал стадо в свою «столицу», в городишко, над которым его царем поставили, и Самойле говорит: вот, дедушка, скотинка-то добрая, возьми и себе из стада, что пожелаешь. И да, я тут приволок за шиворот тамошнего старосту, моего коллегу-царя ихнего, шоб он тебе подтвердил, шо многих я зарезал, многих перерезал. Самойла наш тут за голову взялся – ну, натурально, паливо же. Что делать-то? Пришлось ему самому нежелательного свидетеля здесь же на месте порешить, перо ему в бок вставить самолично. Но ножичек взял у дурня, штоб ежели дознание сделается, отпечатки шоб не его были, а сауловы. А Саулу говорит: иди, дурень, отседова, не бывать тебе боле царем, зря я богова ящика послушался, а за то, что ты не послушался меня, другого царя поставлю народу вместо дурака деревенского, дебила.
Однако, Саул-то, даром что дурень, а свой антирес понимает, власть-то она во как скоро людей меняет: сам, говорит, иди отсудова, дурень старый, пока цел, поговори у меня ишшо тут, я царь, а ты никто, насекомое. И пришлось Самойле убираться подобру-поздорову взашей от им же собранной шайки сауловой, в глазах которой за тот разбой деревенский с нещадным убийством всех от мала до велика Саул-недоумок стал теперь в авторитете – ну настоящий пахан, однако. И папаня уже не смел своего дурня заставлять навоз убирать за скотиной. Одно слово – царь!
Но и Самойла тот еще пройдоха-то, зазвал к себе парнишку соседского на обед, да и полил его маслом, и говорит: ты царь теперь, иди зарежь того бывшего царя, придурка. А Давидка парнишка простой был, чистсердечный, прямодушный такой. Зачем убивать-то, когда можно просто так уговорить? Пришел прямо к царю, да и говорит ему: ну, кто тут временные – слазь. Я теперь царь в нашей деревне. А хочешь вот – песенку спою, я на гуслях знатно друшляю. Саул до того растерялся, что песенку дослушал до конца, а потом хвать копье, да как ахнет в Давидку. Да промашку дал, рука дрогнула и глаз заслезился от соленой свинины за обедом. Давидка испужался: ты псих штоль ненормальный в царя целиться, дурак большой? Ладно, вижу что не сдюжить, подожду малость, пока сам сдохнешь от злобы. И ретировался.
Ну ладно, долго ли, коротко ли – заскучал наш Саул-царь в городе: сиди тут в квартирке наемной малогабаритной, хучь бы и с сортиром в санузел совмещенный со всеми удобствами. Один трон полкомнаты занимает, ни тебе простору, ни на сене заспать всласть, сиди тут в четырех стенах в коронавирусной самоизоляции, властвуй. Стало ему это царство вовсе западло, а уйти нельзя, должность обязывает. И взвыл он как пес на луну: домой хочу, к папане, навоз убирать за скотиной соскучился. А тут как раз заварушка случилась: местные узнали, что с соседнего городка к ним в город шпана всей кодлой собирается на танцах скандал с дракой затеять и их девок покадрить – а шо, известно, дело молодое.
Наши-то пацаны сами в подворотне сховались, а как видят – идут, Давидку-малорослика выслали навстречу: дяденьки, дайте закурить. А у тех заправилой был дубина здоровый поболе Саула будет, драчун на всю округу по кличке «голиаф», в честь, значить, того известного библейского великана. Вот он сиротинушке нашему кулачище с его голову подносит к носу: мол, смерть свою чуешь? Капля никотина убивает лошадь, идиёт, а таких как ты, недомерков, на куски рвет. Мы, спортсмены, не курим, выбираем пепси – и ты не кури. И, такой, к своим обернулся, мол, так штоли? Так, так, не курим, и ты малец, не кури, шкет. А Давидка-то наш, хоть мал ростом, но понаторел в хулиганстве-то, «на сходки носит он то бритву, то наган», щас достает свинчатку из кармана, на цыпочки поднялся, и когда тот обратно к нему морду свою поворотил, ка-ак звезданул ему прямо по ухмылке – тот брык с копыт, и готов. Бандиты растерялись: мол, как же так, мы же к вам по-человечески хотели. Ага, щас. Тут вся банда из подворотни как вывалила пешим строем, свиньей – и пошла потеха, мало кто из пришлых ноги унес с собой. А Давидку по городу бандюки на руках пронесли, и лярвы ихние с тротуаров платочками махали и в воздух чепчики бросали: Саул убил ТЫСЯЧИ, а Давид – ДЕСЯТКИ ТЫСЯЧ!
Саул, как услышал шум на улице, высунулся из окошка своей многоэтажки: «мол, шо за гость, кого привезли, не чеха ли?», и увидев, как Давидку чествуют, аж заколдобился, болезный, зашолся в крик: «ошибка тут, ведь это я еврей», - а ему: «а ну, не больно тут, ну-ка, выйди из дверей».
Ну, а тут и следствие приспело, дознались следаки филистимские, кто деревню ту положил, и нагрянули с омоном к Саулу-царю прямо на дом. Супротив милиции он ничего не смог: отстреливался пока патроны были, а как покончались, вжик себя ножичком по горлу да и был таков. А Самойле-пророку главный следак сказал, знаем, старик, кто ты, святый-божий, окаянный – ты и есть главный подстрекатель и зачинщик раздора, хулиган. Улик пока на тебя нету, но ничего, нароем к следующему разу и тогда не сдобровать тебе, будем рвать тебя на куски живьем, чтоб сдох ты очень медленно и помучился. Так что лучше, не дожидаясь такого вот конца, ты сам, аффтар смуты – выпей йаду. А Самуилка-то наш был уже старый, ледащий, куда ему уже было с властью-то тягаться. Разволновался, расходился весь: мол, как же ето, да как же то, да в общем много прожито – да и помер в одночасье от инфаркта, пока скорая по пробкам мыкалась. И никто-то по нему не горевал, даже собаки не выли.
И стал тут Давидка законным царем, не замаравшись ни разу в крови Помазаника Божия, и правил Израилем лет сто до смерти своей – но это уже совсем другая история, до следующего разу.
Более всего и в этой книге Царств, и в последующих – как собсно и в предыдущих – поражает совершенно не обоснованная ничем, маниакальная садистическая жестокость еврейских оккупантов, необъяснимая ничем кроме генетического изъяна нации, приводящего к коллективному помешательству евреев на физическом уничтожении всех неевреев и всего нееврейского: женщин, детей, беременных, людей, скотины, материальных ценностей, произведений зодчества, искусства, живописи, литературы – ВСЕГО! Казалось бы, ну нет для вас ничего святого, ничего достойного восхищения, или взывающего к милосердию – ну хотя бы с точки зрения бизнеса, денег, выгоды – какой смысл уничтожать то, что можно продать с большой, а то и просто невообразимой гигантской выручкой, сохранив жизни и существование хотя бы во имя дохода? Нет, пусть себе во вред, но назло бабушке отморожу уши. И ладно бы свои – а то и всему миру, как в их еврейском «холокосте», за который весь мир почему-то теперь ходит в виноватых перед еврейским национально-религиозным ФАШИЗМОМ, ничем не лучшим, чем порождение бесноватого фюрера. Это же просто близнецы-братья, и начинаешь невольно думать, кто же из вас кого породил-то?
Спирание на бога-маньяка яхве, который им из ящика отдавал приказы через их бесноватых гуру от абрама до давида и далее по списку, не оправдывает евреев ни разу в их извечных преступлениях против человечности, как не оправдывают убийц-маньяков приказания «голосов» и прочая психиатрия. Еврейский бог-яхве оказывается чем-то вроде коллективной галлюцинации помешанного на идее-фикс своего величия еврейского народа, выдумавшего религиозное оправдание своим всемирным преступлениям, за которые мировое еврейство нужно судить судом вроде нюрнбергского вместе с гитлером, и даже вперед его. И уж во всяком случае, признать еврейскую библию экстремистской литературой и отказать ей в праве считаться памятником литературы и культуры – но лишь вещественным доказательством, историческим свидетельством в уголовном деле о военных преступлениях и преступлениях против человечности еврейских предводителей и правителей, библейских героев еврейского народа.
И в связи со всем выше перечисленным опять и опять хочется обратиться ко всем христианам, почитающим ВЗ, еврейскую библию, тору, танах, книгу Закона – называйте как хотите – СВОИМ СВЯЩЕННЫМ ПИСАНИЕМ. Ну как же это жестокое чтиво, этот жесткач, как теперь говорят об описании ужасных аморальных извращениях человеческой природы, может быть «детоводительством ко Христу», какое общение у Него с Велиаром, господствующим в этой еврейской книге? Очнитесь, христиане – ну не дураки ли вы, спросите себя сами.