Пару лет назад я работала в книготорговле, тогда «…Фудзи» была самой распоследней книжкой Пелевина, и я привезла её в один наш отдел — небольшой книжный в спальном районе города-миллионника. Книжка пролежала на витрине год, пока я, наконец, не решилась забрать её домой.
По пути с работы сразу же начала читать, думала, за пару дней управлюсь, но скоро дело застопорилось. Читаю страниц 20 — и больше не могу, откладываю. Мучала книжку по капле почти две недели, а потом взяла и решительно дочитала. Стоит ли говорить, что «…Фудзи» мне совершенно не понравилась?)⠀
Если вы собираетесь читать, лучше пролистните мой отзыв, пишу его для тех, кто, как и я, уже перевернул последнюю страницу.
Попытаюсь объяснить, что мне не понравилось. После «…Фудзи» у меня создалось впечатление, что автор застрял где-то в середине девяностых. Вчерашние братки стали олигархами, и за двадцать лет ни чуть не изменили манеру речи, во что верится с трудом. Такое чувство, что Пелевин на автомате переключается на речевой регистр двадцатилетней давности, а чтобы чуть посовременней выглядело, присыпает его сверху сахарной пудрой «смузи», «харрасмента», «стартапов» и прочих модных словечек.
При чём эта закоснелость ощущается не только на уровне стиля, но и на уровне структуры романа.
Перед нами постмодернизм (кто б сомневался). Но это просто постмодернизм. Никаких вам пост-пост мета-мета, тут всё как по учебнику: есть симулякры и симуляция, эпистемологическая неуверенность, релятивизм, тотальная ирония. Но нет ничего нового, ничего сверх того, что уже было в десятках постмодернистских текстов до этого. Собранные из готовых блоков «постмодернистский роман» Пелевина мало чем по сути отличается от собранного из готовых блоков детектива Донцовой.⠀
Не так давно я прочла несколько книг из раннего Пелевина: «Жёлтую стрелу», «Чапаева и Пустоту», рассказы. И могу сказать с уверенностью, ранний Пелевин нравится мне намного больше! Например, в «Жёлтой стреле» история примерно о том же: главный герой внезапно понимает, что он в матрице, и находит выход из неё. При этом мир и матрицу автор показывает в виде классной, многогранной метафоры — бесконечного поезда.
В «…Фудзи» автор даже не трудится придумать новую метафору.
Перед нами герои, которые вполне буквально выходят за пределы мира с помощью буддийских медитативных практик. По сути, мы видим тот же сюжет: герои поняли, что они в матрице, вышли из неё… и зашли обратно.
Двадцать лет назад Пелевин останавливался там, где герой делает шаг наружу, оставляя конец открытым. Теперь на героев надежды нет, они все про**али. Едва вдохнув разреженного воздуха с вершины метафизической Фудзи, они задыхаются и спешат поскорее спуститься вниз.
И вот это разочарование в героях очень чувствуется. Два главных героя книги, мужчина и женщина, каждый своим путём овладевает раскрутецким инструментом управления реальностью. И оба героя используют этот инструмент примерно так же, как если взять микроскоп вместо молотка. И мужчина, и женщина, оба одинаково мерзки, приземлённы, убоги. И автор рисует их безжалостно и горько.
Мы, люди, живем по лжи. Знаешь, почему? Не по умыслу, не по злому сердцу, не по проклятию сатаны — а потому что мы сами есть ложь. Ложь по своей сущностной нарративной природе, по тому способу, каким мы приходим в бытие и мнимся себе и друг другу.
Отсюда и следует, пожалуй, моя главная претензия к книге. Мало того, что автор издевается над героями, он и над читателем издевается, над нелепым потребителем его писанины, которому каждый год зачем-то нужна новая книжка о том же самом, хотя в десятке предыдущих всё уже было разжёвано до атомов.⠀
Впечатление от книги, что мне плюнули в лицо. Вот и я плююсь ядом в ответ. Давно не читала ничего настолько демотивирующего.
***
Подписывайтесь на канал boo.booka, если вам интересны честные отзывы на книги. Вот ещё пара постов о современной русской литературе:
- Неинтеллигентные рассказы о Перми — о книге Павла Селукова «Добыть Тарковского»
- Письма-прикосновения — о романе Михаила Шишкина «Письмовник»