Философ и христианский евангелист находят надежду в модернизированном марксизме и Господе в попытках разобраться в нынешнем кризисе
Словенский теоретик Славой Жижек рассматривает болезнь как интеллектуальное заболевание, от которого нас спасет только "философская революция"; Джон Леннокс, оксфордский математик и христианский евангелист, подходит к Ковиду-19 как к богословской головоломке и пытается объяснить, почему Бог кажется таким небогатым нашим бедствием. В то время как врачи работают над расшифровкой коронавируса, Жижек бесполезно раздувает его до воображаемого пугала, "спектральной фантазии". При отсутствии вакцины Леннокс предписывает молитву, которая, по крайней мере, лучше, чем инъекция отбеливателя.
Жижек сожалеет о наших суевериях по поводу вируса как о регрессе к "до-модернистскому мышлению" и в “Pandemic!” он переосмысливает кризис с помощью обычных постмодернистских гуру. Рассказ Мишеля Фуко о дисциплинарном состоянии побуждает его насмехаться над правилами гигиены: предостерегают ли нас от прикосновений к лицу, говорят ли нам не играть с самим собой? (Ну, нет, потому что органы здравоохранения в Нью-Йорке официально порекомендовали мастурбацию закрытым пользователям приложений для знакомств, посоветовав "ты - твой самый безопасный секс-партнер"). Опираясь на мнение психоаналитика Жака Лакана, Жижек говорит, что слепое самореплицирующееся патогенное вещество ослабило наше восприятие реальности и обнажило "конечную бездну нашего существа". Лекарство - это доза обновленного Маркса: поскольку пандемия является побочным продуктом глобального капитализма, решение должно быть "неким заново изобретенным коммунизмом".
Пандемия напоминает Жижеку о вторжении инопланетян в "Войне миров" Г. Уэллса, где человечество случайно победило, потому что марсиане не имеют сопротивления к микробам, "самым скромным вещам, которые Бог, в своей мудрости, положил на эту Землю". Но что, если бы это был Бог, который в своей злобе сфабриковал коронавирус в первую очередь? В Ветхом Завете мстительный людоед разбивает истребляющий потоп, за которым позже следует 10 казней Египта. Однако Леннокс стремится исключить Божественное возмездие и в "Где Бог в коронавирусном мире?" заявляет, что "чудесная и добрая способность" свободной воли, которой Творец наделил нас, "также делает нас способными на зло".
Леннокс отступает, определяя Ковид-19 как образец "естественного зла", что звучит как приглашение демонизировать летучих мышей, цветных кошек и чешуйчатых муравьедов на Уханьском рынке, хотя они тоже, несомненно, являются Божьими созданиями. Как часто бывает, богословие натыкается на проблему незаслуженных страданий, и Леннокс бросает вызов как логике, так и общепринятой порядочности, утверждая, что Ковид-19 может оказаться благословением в маскировке. Вирусы, утверждает он, "являются главным благом". Они перерабатывают питательные вещества через пищевые цепи, регулируют, какие виды едят то, что и поддерживают бесперебойную работу экосистем; поэтому медицинский исследователь называет их "невоспетыми героями", как если бы они были бескорыстными работниками здравоохранения. Подобная агония, вызванная коронавирусом, может помочь тому, что Леннокс называет "становлением характера": в конце концов, "американский футбол, британское регби и бокс" демонстрируют, что "энтузиасты будут мириться с большой болью, чтобы преуспеть". Так стоит ли восхищаться спортивным рвением пациентов на аппаратах искусственной вентиляции легких и видеть в них спортсменов, готовящихся к духовной версии токийской Олимпиады?
В отличие от этого счастливого разговора, Жижек описывает вирус как "темную тень", которая будет продолжать преследовать нас. В какой-то момент он изображает его как упыря из фильма ужасов, называя его "нежитью", как вампира или зомби. В другом месте он изображает этого невидимого врага как фантастического монстра: как марсиане Уэллса, высасывающие кровь из своей человеческой добычи, это паразит с "глупо повторяющейся, предсексуальной жизнью", который использует тела тех, кого он заразил, как "свою копировальную машину". Телевизионные новости показывают нам фиолетовую гранату, усыпанную колючими красными коронками; менее декоративный образ Жижека более хриплый и правдивый.
Леннокс, может быть, и апологет Бога, но это Жижек, парадоксально идентифицируемый как "христианский атеист", который делает лучшую работу по извлечению добра из зла. Ссылаясь на идею Гегеля о духе, пронизывающем природу, он подсчитывает, что пандемия уже привела к "некому этическому прогрессу": в следующий раз, когда будешь доставлять продукты пожилому соседу, пожалуйста, считай свой акт доброты упражнением в трансцендентальном идеализме. Но Жижек заметно переусердствует, когда добровольно пытается бороться с дьяволом и боронить ад. Он говорит, что иногда жаждет заразиться вирусом, который бы демистифицировал "спектральный агент" и втянул его в физическую реальность. Я бы посоветовал ему быть осторожным в своих желаниях.
Изоляция по месту жительства даже заставляет Жижека уподобить себя "Христу на кресте", оставленному Богом, но сопровождаемому на Голгофе Юлианом Ассанге, который распят "в своей тюремной камере, без разрешенных посещений". Несмотря на такую грандиозность, Жижек признает, что мы все испытываем стресс или ужас. Леннокс более оптимистичен. Играя на словах, он заставляет коронавирус мутировать в "терновый венец", который носит Христос, что каким-то образом позволяет ему сделать вывод, что пандемия в конечном итоге может оказаться "очень здоровой".
Возможно, в знак отчаяния книга Жижека начинается так же, как и конец книги Леннокса: оба размышляют о воскресении Христа, к счастью, не замечая совпадений с появлением Божества из больницы в Пасхальное воскресенье. Жижек вспоминает, как воскресший Христос велел Марии Магдалине не прикасаться к нему, и гениально связывает это с протоколами физического дистанцирования. Мы должны научиться, говорит он, передавать эмоции через семафор, полагаясь на "глубокий взгляд" в чужие глаза, а не на рукопожатие. Леннокс заканчивает ещё одним скользким каламбуром, обещая, что когда Христос в следующий раз явится, он совершит массовую коронацию и наградит "венцом праведности" тех, кто сохранил веру. Нам не дано даты второго пришествия Спасителя: давайте надеяться, что пока мы ждем, мы будем помилованы медицинской наукой.