Ранние версии Супермена были более неоднозначны с моральной точки зрения, чем чистоплотный персонаж, который в итоге появился. В 1933 году создатели Супермена Джерри Сигел и Джо Шустер опубликовали в журнале Science Fiction рассказ под названием "Царствование Супермена". В ней рассказывалось о персонаже, чьи сверхчеловеческие силы были приобретены в рамках научного эксперимента, и который продолжал использовать эти силы в своих интересах, пока они не иссякли.
Сюжет напоминает "Странное дело доктора Джекила и мистера Хайда" Роберта Луиса Стивенсона (1886) или "Человек-невидимка" Уэллса (1897). Оба они были предостерегающими сказками об опасностях технологического вмешательства в человеческую природу, а улучшенные люди, которых они изображали, не были супергероями. Однако в 1930-е годы, когда в Европе надвигалась война, подобной нравственной двусмысленности не было места. Супермен и его коллеги-супергерои должны были быть на стороне ангелов. Супермен, через свое альтер-эго Кларка Кента, должен был воплотить достоинства маленького городка Америки так же, как и возросшую человечность "Человека из стали". Это был его заклятый враг, Лекс Лутор, который представлял скомпрометированную науку.
Во время войны Супермен и другие супергерои были полностью вовлечены в борьбу с фашизмом. Они олицетворяли американскую моральную и технологическую уверенность, а также уверенность в Американском Веке. Их суперизм был выражением превосходства Американской Мечты. Супергерои, появившиеся в 1960-х годах, с другой стороны, представляли собой другой и менее абсолютный бренд суперизма. В 1961 году Стэн Ли и Джек Кирби создали "Фантастическую четверку" - квартет супергероев Marvel, сила которого стала результатом воздействия космических лучей во время космического полета. Их успех породил ряд других героев в быстрой последовательности в течение первой половины десятилетия. И "Халк", и "Человек-паук", представленные Marvel в 1962 году, были также продуктами экспериментов с радиоактивностью, которые провалились.
Моральная неоднозначность супергероев Marvel (Халка или Человека-паука, например, трудно описать как образцы добродетели в форме Супермена) отражала растущую культурную неоднозначность в отношении морального статуса науки; по мере того, как холодная война охлаждалась, а гонка ядерных вооружений становилась все более жестокой, не случайно радиоактивность так сильно проявлялась в историях о происхождении этих супергероев.
Интересно, что один из супергероев Marvel - Тор - действительно был богом, хотя и очень падшим. Падшие боги появились и в научной фантастике Хайнлейна примерно в это время. В "Дети Мафусалаха", первоначально сериализованном в 1941 году в "Поразительной научной фантастике" и дополненном в 1958 году полным романом, Хайнлайн представил долгоживущие семьи Говардов (продукты евгенического разведения), которые, вынужденные бежать с Земли, чтобы спастись от преследований, прибыли на планету, очевидно населенную человекоподобной расой, примерно с таким же уровнем технологического совершенства.
Только познакомившись с богами Джокайры, они поняли, что доминирующим видом на планете на самом деле являются высокотехнологичные люди, для которых гуманоиды эквивалентны домашним животным. Они были настолько продвинуты, что с человеческой точки зрения были богами. В романе "Время, достаточное для любви", опубликованном в 1973 году, главный герой романа Лазарь Лонг описывает возвращение на планету много тысячелетий спустя и победу над мастерами Джокайры. Подразумевалось, что к тому времени человеческая технологическая культура станет достаточно богоподобной самой по себе.
Супергерои приносят спасение именно потому, что они работают вне государственных учреждений.
Пример Хайнлейна актуален здесь для раскрытия чего-то важного в политической культуре современного суперизма. К 1970-м годам политика Хайнлейна была явно либертарианской, и большая часть лежащей в основе культуры супергероев в той или иной степени разделяла либертарианскую приверженность. Супермен или Бэтмен могли бы поставить свои суперспособности на службу гражданским властям в Метрополисе или Готэм-Сити, но сами они не были частью этих властей. Их сила исходила из их способности работать за пределами государства. В более поздних романах Хайнлейна все чаще прославлялось независимое ведомство человека. Коллектив был скорее помехой, чем помощью. Таков дух современной культуры супергероев.
В некоторых отношениях - и в этом ключевое различие между первоначальным поколением супергероев и их современными преемниками - коллективы являются частью проблемы, для решения которой супергерои и есть ответ. Государственные органы беспомощны, некомпетентны или, в лучшем случае, глупы, а в худшем - коррумпированы и злобны. Супергерои приносят спасение именно потому, что работают вне таких структур. И они могут так поступать именно потому, что их технологически усовершенствованные тела дают им свободу освобождения.
Если посмотреть на это так, то популярность культуры супергероев среди любителей нового технологического предпринимательства кажется очевидной. Это культура, которая празднует индивидуальное агентство за счет коллектива. Вещи делаются харизматичными личностями, а не государством. Это, безусловно, относится к современной политической культуре как слева, так и справа.
Наши истории о том, откуда берется изобретательность, и как будет строиться будущее, в подавляющем большинстве фокусируются на силе индивида. Такие истории апеллируют к стремлению к человеческому совершенству (и искуплению?), переосмысленному в технологическом языке, и являются неотъемлемой частью того, как изобретатели-предприниматели конца XIX века, такие как Тесла или Томас Эдисон, представляли себя своей публике. Они до сих пор остаются частью повествования о технологическом предпринимательстве. Точно так же, как Тесла хотел, чтобы его воспринимали как своего рода супергероя изобретательства, не связанного обычными ограничениями, так же и его современные поклонники на переднем крае технологического мира.
Супергерои резонируют внутри этой культуры именно потому, что они воплощают в себе восприятие технологии как нечто, что принадлежит могущественным и иконоборческим личностям. Они воплощают идею о том, что технологическая культура движима посторонними. Характер Железного Человека делает это предельно ясным: в конце концов, он действительно является предпринимателем в области технологий, его суперспособность - это продукт усовершенствованной бронежилеты, которую он носит.
В 2002 году Майкл Шермер - редактор журнала The Skeptic - перефразировал изречение Артура Кларка о том, что любая достаточно продвинутая технология будет неотличима от магии, когда он сказал, что любая достаточно продвинутая внеземная цивилизация будет неотличима от Бога. Пишущий на американском языке Science American, Шерман пытался сократить Бога до размеров, но его замечание также улавливает важный момент, что стремление к божественности встроено в современное понимание технологии и того, что она может дать: "Люди будущего могут стать богами", как выразился заголовок 1900 года. Это та работа, которую супергерои делают сейчас для технологической культуры. Они - форма вещей грядущих.
Но супергерои также демонстрируют, что это за особый вид божественности - не хватает духовности, которая должна определять наше отношение к божественному. Божественная сила, которую технологическое будущее предлагает преданным, является чисто материальной. И двери этого технологического неба будут открыты только для избранных, имеющих материальные средства для входа.