- Жаль всё-таки его.
- Да, мне будет не хватать его песен, - вставила Майя свои 5 копеек.
- О да. Было в его голосе что-то от своего мужика, от Синатры.
- От дяди Гриши из соседнего подъезда.
Мы оба невольно заулыбались. В наших улыбках крылась целая история. Такая тёплая, такая родная.
- Который тоже умер,- прервала Майя наши далёкие, как птицы на юге, раздумья о детстве, - но которого помнит весь двор.
- А жигуль его до сих пор перед домом стоит, - поддержал я.
- И жена всё на работу ходит в той же куртке, что и 10 лет назад.
- А дочь замуж вышла и уехала.
- Но всё равно приезжает раз в пару месяцев.
Мы в унисон засмеялись. Не от факта смерти дяди Гриши, совсем нет. Скорее от того, насколько всё это близко для любого русского человека.
- И эта его жена ещё белье сушила во дворе раньше. И жили они на первом, с балконом с решёточками, - голос Майи резко сменился с резвого и весёлого на такой приятный, задумчивый.
- Да-да, и друзья дяди Гриши постоянно стучали в форточку, а ты жила на втором и всё это слышала.
Мы снова заулыбались.
Майя облокотилась на мост, на котором мы стояли. Её взгляд устремился куда-то вдаль. Небо было всё такое же беззвёздное. Она смотрела будто не куда-то, а когда-то. В то далёкое время, когда всё было так легко. Очень странное и очень непонятное время. Она всё смотрела, как бы задаваясь вопросом: “что есть время?”. И сразу же на её лице можно было прочитать ответ на этот странный, но такой волнующий всех вопрос: “ Время – это растаявший грустный ледник, что снежинкой стекает вниз”.
Майя прервала наше задумчивое молчание какой-то такой фразой, которую хочется крутить в голове снова и снова:
- Знаешь, вот это наше чувство - это чувство русской пустоты. Ностальгия, грусть, неизвестность - это вот про него. Потому что нас потом похоронят, крест сгниет и через три поколения нас не вспомнят, как и наших предков. Русская пустота и небытие.
Мы посмотрели друг на друга.
- Большая Русская Смерть, - добавил я, - такая ужасная и такая прекрасная...
Мы ещё долго стояли и глядели на это пустое, не несущее никакое надежды, небо. На речку, что тихонько притаилась под мостом. На немного нервные от ветра деревья. Кажется, тут так тихо. Но мы то знаем, что здесь живёт тот самый дядя Гриша и поёт те глупые, неряшливые песни, но вызывающие такие тёплые воспоминания. Здесь живут сорванцы, запулившие мяч во двор к соседу, у которого вечно таскали красные, как гранит, яблоки. Здесь жила русская идея.
Наконец, на таком тёмном небе загорелась первая звезда. Ещё немного постояв, мы отправились домой, оставив русскую идею с покойным дядей Гришей…