- Але! Марго? Слушай, мне сказали, что твои, которые там тоже застряли, как-то будут сейчас выбираться, а мне надо двух детей вывезти. Ты можешь как-то помочь, чтобы и моих тоже вывезли?
- Добрый день. Извините, кто это? Я не поняла.
- Да Лиза! Лиза Глинка. С Донбасса надо детей вот моих увезти раненых! А мне сказали, что твои журналисты вроде будут выезжать сейчас как-то.
До этого звонка я с Доктором Лизой не была знакома. То есть никогда. Ни разу с ней не говорила.
Но для нее все люди - вообще все - были хорошими знакомыми, если они могли помочь ее детям - больным, раненым, умирающим детям.
На войне обычно так и бывает - все на ты и все вместе, заодно, едины. Это единственное, что мне нравилось на войне, в те немногие командировки, когда я там бывала.
Просто в момент звонка Доктора Лизы я уже лет десять сидела в кабинете в центре Москвы. А она была на войне. Как обычно.
Я не могу вспоминать о ней без слез. Ее смерть несправедлива и нелепа.
А все, кто посмел и смеет топтаться на этой смерти, будут гореть в аду, конечно.