Меллианна отличается спокойным нравом и склонностью к философским размышлениям. А это требует тишины. Но некоторые сладкоголосые женихи в упор не видят этой особенности характера королевы. Например, красавец- жених из Северного Ауру.
У Меллианны разболелась голова после его посещения и она приложила голову на подушки в шатре, который устроил Эфер под большим деревом в саду. Рядом журчал ручей. Порхали бабочки.
Служанки разбрелись по саду, выискивая самые красивые цветы.
- Музыка вызывает у меня головную боль, - призналась повелительница.
- Это всего лишь неправильные вибрации воздуха, вызванные дурными музыкантами. Эти волны догоняют наши головы, заливаются в уши и расшатывают внутреннюю музыку тела.
- Создатель! - засмеялась Меллианна. - Эфер, что ты говоришь! Внутренняя музыка тела?! Ты, видимо, решил поиздеваться над своей госпожой?
- Рассвет души моей! - улыбнулся слуга. - Я не смею дышать на вас! Так разве могу я обманывать?!
Лучше расскажу одну историю. Будьте благосклонны ко мне! Не гневайтесь на мои речи, ибо эта история скорее наука, нежели сказка...
Один юноша по имени Харим не обладал ни богатством, ни стадами, ни дворцом. В детстве был он отдан своими бедствующими родителями на воспитание в дом богатых родственников и много страдал. Ничего нет хуже, когда вынужден жить прихлебателем. Сколько не пытайся, сколько не старайся, никогда не оценят твои попытки прижиться в чужом доме. Всегда напомнят, чей хлеб ты жуёшь. Ибо нельзя привить ветку ели к яблоне, а к карасю приделать крылья.
Было ещё одно горе у Харима. Был он слегка горбат, а лицо было таким, как будто его пожевала старая лошадь.
Большую часть своего свободного времени юноша проводил на улице. Где утащит лепёшку, где подработает за мелкую монету. Молодость хороша тем, что ей не нужны тёплые и мягкие постели. Можно выспаться всласть и на сене. Что юноша и делал, используя сеновал соседей по улице. Хотя дочь хозяина сеновала Анара, заставая Харима по утрам на пахучем ложе, громко смеялась над ним, всё же это было лучше, чем богатая тётка спотыкалась об него специально и роняла на него подкисшие обрезки овощей.
Но более всего любил Харим проводить время, заглядывая в щели между досками во внутренний двор одного богача.
Каждые полгода дородный владелец того дома привозил откуда-нибудь новую наложницу и устраивал небольшой праздник в саду своего роскошного жилища. Был тот человек крупного сложения, лыс, полноват губами. Нос его был похож на крупную картофелину. Лицо красное, покрытое зрелыми бородавками. А ел тот богач всегда так, что три полноводных реки из масла или соуса текли по его подбородку и шее прямо на грудь, скапливались в озеро на высоком круглом животе и иссякали только, когда достигали того места, где располагался пупок.
И надо сказать, что никогда ни одна наложница не сопротивлялась любвеобильному хозяину. А, словно зачарованные овцы, шли они к нему в объятия и, словно пчёлы к мёду, льнули к его груди.
Харим никак не мог понять, как удаётся столь безобразному человеку очаровывать красавиц. Долго юноша отслеживал все события того дома, но не мог прийти хоть к каким-то выводам.
Пока однажды...
Тут Меллианна заметила, что все служанки собрались у шатра и безмолвно слушают слугу.
- Вот так зовёшь кого, не дозовёшься! - сказала повелительница, хмурясь. - А сейчас все слетелись, как те пчёлы к богачу!
- Госпожа! Эфер рассказывает такие интересные истории, - призналась одна из служанок. - Не хочется бродить по саду. Хочется слушать.
- И хочется знать, что ждёт нас в мире за стенами нашего дворца, - вторила другая девушка.- Когда вы, госпожа, выйдете замуж, то удалите нас из ваших покоев...
- И придётся нам поплыть по бурному морю. А так мы будем знать, чего ожидать, - вступила и третья.
- Замуж.., - вздохнула Меллианна. - Так как это для меня невозможно, то и не бойтесь превратностей судьбы. Продолжай, Эфер!
Слуга кивнул.
- Пока однажды Харим не заметил, что богач, прежде чем призвать наложницу, садился на подушки, выпивал чашу вина и прочищал горло. Слуги вводили во двор девушку и богач начинал выделывать горлом всякие звуки. Он то понижал голос и выдавал что-то похожее на продолжительный рык льва, то скручивал губы в трубочку и просвистывал замысловатые соловьиные трели. А девушка, словно заворожённая, начинала глубоко дышать, извиваться, трепетать телом и покачивать бёдрами. Всё ближе подходила она к мурлыкающему хозяину, глаза её закатывались, а рот её источал громкие стоны. В конце концов в припадке страсти падала она у ног хозяина, и тут слуги быстро расправляли полотнища тканого навеса и покидали сад.
Харим в тот день обнаглел и забрался посмотреть танец наложницы на верх забора, хотя прятался за ветки густых деревьев. Но он так был поражён догадкой, что свалился прямо в сад, в кусты барбариса.
Когда девушка удалилась от богача, Харим бросился под навес и сразу же упал на землю перед полуобнажённым хозяином.
- Мой господин! - затараторил он. - Я бедный сирота! Никто и никогда не всплакнёт о моей смерти. Умоляю, выслушайте меня! Я буду для вас преданным слугой и работать буду за кусок хлеба и чашку воды, но научите меня также приманивать женщин, как селезень уточку.
Последние слова рассмешили богача. Он оставил блюдо с виноградом и ответил:
- Был и я молод. И хотел иметь в собственном сундуке весь мир. Оставайся. Я научу тебя.
Удивился Харим такой благосклонности судьбы, но тут же забыл об этом.
Десять лет обучался юноша мастерству. Много и тяжко работал на кухне и в саду, много и тяжко рвал горло, пытаясь создавать нужные звуки. Объяснил ему учитель, что звуком можно вызвать в женщине вибрацию нужных мышц, которые делают её жаждущей кошкой. И что, если довести женщину до состояния звенящей струны, то не важен для неё ни вид, ни красота мужчины.
Сотни раз пел Харим перед самыми разными наложницами, но ни одна даже не поворачивала в его сторону лицо.
Юноша уже начал думать, что никогда не освоит столь тонкое искусство.
А богач только посмеивался, когда уплетал запечённую в карамели утку.
Однажды Харим по надобности хозяина вышел в город.
Случайно или нет попал он в те места, где жил когда-то. Увидел и знакомый сеновал. Зашёл в него исполненный дум о потерянной молодости. Тут в сарай вбежала молодая женщина и закричала на него:
-Эй, ты, бродяга! Ищешь ночлег? Иди отсюда! От вас, бродяг, сено теряет своё истинный запах и начинает вонять падалью. А молоко коз становится горьким.
Обернулся Харим и узнал Анару, соседскую дочку. Только теперь она была не девушка, а женственная красавица.
Узнала его и Анара. Но не смутилась, не оторопела, а, как и в другие времена, вскинула брови:
- Так это горбун Харим! Вот уж и не ожидала когда-нибудь снова увидеть твою кривую рожу!
И так задело это юношу, что он рассвирепел, что твой бык перед красными занавесками. Харим открыл рот и сами полились из него вибрирующие звуки, сами покатились невидимые волны. И метил Харим в низ живота Анары.
Женщина воскликнула недоумённо, дёрнулась, застонала и, поддавшись пению, закачалась, словно кобра перед прыжком. Харим изменил рыкающие звуки на трели и, захватив женщину невидимой сетью, потянул её к себе. Через несколько мгновений Анара обнимала колени Харима и ласкалась к нему всем телом.
Харим зло воспользовался её желанием. Затем отрешённо отряхнул свою одежду и, не сказав ни слова, вернулся в дом богача.
Вечером он, склоня голову, рассказал хозяину о своём приключении.
- Гадко мне, мой хозяин! - закончил рассказ юноша. - Я получил то, что хотел, но не могу успокоиться.
- Вот ты и стал мастером, - сказал богач и впервые налил Хариму чашу вина. - Меня этому делу научил один певец. Он собирал своим пением целые площади женщин, но в тот момент, когда они рыдали от счастья, ненавидел каждую из них. И твой талант проявился лишь в ненависти.
Ибо запомни, Харим! Хороший певец не тот, кто поёт для женщин, а тот, кто поёт для Создателя. Ибо Создатель сотворил звук, чтобы вводить мир в гармонию, и только человек использует его для удовлетворения животной страсти.
Так сказал богач и протянул Хариму огромную ветку сладчайшего винограда...