27 июля, 2019
Майк сказал завести дневник, и похоже это первая глупая вещь, которую он сказал мне.
Справедливости ради, я видел его всего один раз, на встрече Анонимных Алкоголиков. Черт, а мне можно называть его по имени, если клуб анонимный?
Наверное, я забегаю вперед, так что начну сначала, дорогой дневник.
Пару дней назад я прибирался дома, как вдруг раздался звонок в дверь.
Мне не нужно было смотреть в глазок, чтобы узнать кто был у меня на пороге — с той стороны несло смертью за милю.
—Это ты, Антонио? Я думал, у меня пару деньков отпуска, —сказал я, приложив голову к двери. Я знал, что все равно открою ее.
—Джонни, да тут плевое дело, на часик-полторасик! Будешь в кровати до полуночи, я обещаю! — Я закрыл глаза и без усилий представил лощенную улыбку Антонио Фабиани, что намертво закрепилась на лице капо.
—Ну же, Джонни!
Я осмотрел наполовину чистую квартиру и последующие несколько часов лишнего ужина и пустого нетфликса, и та часть меня, что не хотела открывать дверь, сама потянулась к ручке, не желая проигрывать еще один бой.
—Заказ просто лакомка, — сказал Антонио, привычно располагаясь в моем любимом кресле, оставляя мне расшатанный стул, — садись!
Я сел.
—Я знаю, ты не любишь с бухты-барахты, но парень живет буквально в паре кварталов и кончить его надо сегодня, — Антонио закурил, и я пододвинул ему пепельницу, которой все пытался не пользоваться, — будет весело!
—Ты всегда говоришь, что будет весело, — сказал я и невольно усмехнулся.
Я терпеть не мог убивать людей с «бухты-барахты», но дело скорее было в неуважении, которое такие заказы проявляли к моему времени. Я бы и два раза не стал думать о том, как грохнуть какого-то русского, который якобы слишком распустил руки, делая массаж племяннице дона. Наверняка парню просто с трудом давался ее целлюлит, но когда в этом городе кто-то ценил труд эмигрантов.
Ботинки соскальзывали на гладких прутьях пожарной лестницы, но шум ливня был мне на руку. Район и так был неспокойный, так что шум работяг, поставивших последние деньги на сегодняшнюю игру и барабанящий по алюминиевым подоконникам многоэтажки дождь, заглушат выстрелы и дадут мне улизнуть без проблем.
Я остановился на третьем этаже, затушил сигарету, что я все-таки стрельнул у Антонио и поддев окно, проскользнул внутрь.
В небольшой спальне пахло виски и четвертой стадией принятия неизбежного. Потрескавшиеся стены были обклеены портретами мастеров кунг-фу и легендами рока. Наверное, вспомнив о недокуренном бычке, что тлел в пепельнице посреди комнаты, подвязанный мокрым полотенцем, из-за угла явил себя шестиструнный самурай, Илья Ворсин.
—Какого? — Начал было хозяин квартиры, но доставая из куртки пистолет, я уже перемахивал через журнальный столик. Русский встретил меня ударом мгновенно скрученного полотенца. Я пошатнулся, но ухватившись за ткань, потянул каратиста на себя. Кажется, я увидел ухмылку русского прежде, чем тот выставил вперед колено, используя инерцию, чтобы познакомить мою грудную клетку с ее старшим братом, позвоночником. Я провалился сквозь столик в центре комнаты и ударил дулом пистолета летящий в меня кулак. Илья ойкнул и дал мне время найти левой рукой пепельницу. Я впечатал гипсовую тарелку в лицо оппонента, но тот, казалось, ел боль на завтрак. Илья поднял меня с пола и швырнул в окно. Стекло треснуло, но не поддалось. Пистолет все еще был в моей руке, но русского этого не заботило. Подобно Рудольфу Нуриеву, Ворсин разворачивался на одной ноге, чтобы пнуть меня за пределы познаваемой реальности, за грань звукового барьера и просто сквозь окно.
—Это вам за выборы! — Бросил я и разрядил в Ворсина обойму, уже чувствуя, как вверх по затылку текут прохладные пальцы забвения.
—Эй, дружище, ты в порядке? Встать можешь?
Пальцы сжались, но не нашли под собой пистолет. Я бросил несколько беспорядочных взглядов вокруг, но они рассыпались как мраморное драже в моей стеклянной голове. Что-то потянуло меня вперед, и я услышал перестук бутылок, пытающихся ужиться в пластиковом пакете.
—Поверь мне, я знаю, как здорово спать в мусорке, но в такой ливень лучше уж посидеть на неудобном пластиковом табурете в тепле, чем схватить пневмонию.
Мое тело попытались поставить на ноги чьи-то решительные руки, а моя голова нашла покой на плечах этих рук.
—Все будет хорошо, я тебя держу, — сказал мой спаситель. От него не пахло смертью.
Так, дорогой дневник, я познакомился с Майком. И он отвел меня на собрание Анонимных Алкоголиков.
28 июля, 2019
Вне моей работы мне редко удавалось оставить хорошее первое впечатление, и я не думаю, что тот вечер был исключением. Майк привел меня в детскую комнату общественного центра, где на крошечных детских табуретках ютилось чертова дюжина парней. Майк посадил меня на один из таких табуретов, и я пытался ухватить свое дыхание за хвост, считая капли, падавшие с моего рукава.
—Окей, я вижу среди нас новички, — Майк сел напротив меня, — Меня зовут Майк, четыре года ни капли в рот, и я очень рад, что все вы решили стать трезвенниками.
По кругу прокатились жидкие аплодисменты и ленивое одобрение.
—Ну что, кто из вас, неудачников, хочет начать? — Майк окинул круг взглядом, но все осторожно смотрели на меня.
—Тогда я начну, — сказал Майк, как будто щелкнув пальцами перед очередью за кофе, внезапно рассмотревшей в меню все ошибки своей жизни.
—Я считал алкоголь своей суперспобностью. Все мои знакомые умели что-то делать. Кто-то очень высоко прыгал, а кто-то мог продать эскимосам лед. Но я видел их насквозь, у меня было преимущество. Когда мы заходили в бар, все эти пижоны растекались по барной стойке и говорили глупости, бармену, мне и всем, кто имел неосторожность слушать.
—Но меня секретный соус делал суперменом. Нет, Спайдерменом. Дружелюбным соседом, которого любит весь Нью-Йорк, — Майк улыбнулся воспоминанию, — Хорошо быть Спайдерменом в Нью-Йорке.
Я усмехнулся вместе с кругом, вспомнив руку Тони на своем плече, после рейда на японцев, что сделал Тони капо.
—Но потом парень, что прыгал очень высоко повел сына в школу, а продавец льда убедил Конгресс ужесточить контроль за промышленными отходами. Люди вокруг меня находили почву под ногами, пока я копал ил. Я продолжал говорить себе, что это мой путь, что я Спайдермен, что, окей, эти парни хороши в своих делах, но я хорош — в этом. Все любят Спайдермена. И коль скоро мы все умрем, разве не здорово, что мне выпало такое призвание?
Майк не смотрел ни на кого, но все смотрели на Майка, как в зеркало.
—И как ты перестал копать ил? — Спросил я, досчитав падающие с рукава капли.
Майк растерянно улыбнулся, как будто я попросил у него мелочи, уже увидев его пустой бумажник.
—Больше некуда было копать.
Я вспомнил, что Тони оставил сигарету тлеть в неубранной части моей квартиры.
—Даже если в нашей жизни нет близкого человека, который будет напоминать нам о том, как это здорово, когда мы бухаем — мы найдем такого человека. Что угодно сойдет за повод надеть маску Спайдермена, — теперь Майк заглядывал в глаза каждому, и я не успел увернуться, — Я знаю, что вы здесь, потому что вы устали надевать маску. Я здесь поэтому. Но теперь мы видим друг друга насквозь. А значит, мы можем начать жить свою жизнь.
—Ну же, Майк, — бросил какой-то парнишка, — ты серьезно думаешь, что я поверю, что коп вроде тебя был синяком?
Коп. Полицейский. Я поднял глаза, на Майка, но тот смотрел на парня слева от меня.
—Послушай — Сказал Майк, — Жить значит допускать ошибки. Но ошибки нужно исправлять. Исправлять ошибки, а не врать о них — вот, что сделает тебя счастливым, не так ли, Джон?
Майк посмотрел на меня и сделал какой-то жест, который видимо означал, что это моя очередь рассказать историю. Я не знал этих людей, и никто из моих знакомых не хотел, чтобы эти люди умерли, так что я не знал, что делать, кроме того, чтобы быть честным.
—Меня зовут Джон, — что-то сдавило горло, но я продолжил, — и я алкоголик.
—О, твою мать, ты же не в телесериале.
—Господи, какое клише.
—Ты что, кино насмотрелся?
Круг вокруг меня запричитал и размахался руками, а потом они рассмеялись и мне тоже стало смешно.
Так, дорогой дневник, начался мой путь исцелению.
7 августа, 2019
Прости что не писал, дорогой дневник, но теперь ты меня догнал.
Господи, ты разговариваешь с бумагой, Джон
Последние пару дней мы много общались с Майком. Мы ходили к океану, кормили чаек хлебом и катались по городу на метро — по началу было странно проводить время с другим парнем не в баре, и не убивая его в подворотнях, но Майк считал, что я алкоголик, так что это можно было понять.
А сегодня я даже закончил убираться в квартире, когда мы с Майком договорились посмотреть игру вечером, как вдруг раздался звонок в дверь.
Я поспешно дернул ручку, но на пороге стоял Тони.
—Джонни, нам хана, Джонни! — Тони ворвался внутрь и начал мерять шагами еще влажный пол.
—Дон в бешенстве, Джонни! Ты налажал, дружок, ты крепко налажал, — Тони замер в поисках моего любимого кресла, — что ты стоишь, садись.
Я сел.
—Этот русский мудак выжил, Джонни! Он в реанимации, да, то в сознании, то нет, но он успел поговорить со своим соседом. Со своим соседом, представляешь? И знаешь, кто он, этот сосед? Чертов коп! Чертов коп убойного отдела, который уже полгода пытается схватить нас за жопу!
Я почувствовал, как стены начинаются двигаться навстречу друг другу.
—Его зовут Майк и его надо прикончить, Джонни. Мои ребята займутся русским, но коп… они зассут с копом, Джонни.
— Я знаю его, — не своим голосом сказал я, — он бывший алкоголик. Мы ходим в одну группу.
—Какого черта…, — начал Тони плюхнувшись в мое любимое кресло, — ты ходишь в группу анонимных алкоголиков?
Тони засеменил ногами, пытаясь пододвинуться ближе, но кресло было слишком тяжелым, так что я нагнулся к Тони.
—Знаешь, это же даже хорошо, Джонни! — Глаза Тони загорелись, как в день нашего знакомства, когда он я запачкал чеченской кровью заднее сидение его кадиллака, — Если мы решим эту проблему для дона, он сделает меня консильери! Только представь, какие это возможности!
—Мы сможем перестать убивать массажистов?
—Конечно! На таком уровне уже не заморачиваешься по поводу уличной шпаны, — Тони встал с кресла и подошел к окну, представлять наше будущее, — мы будем убивать главарей преступных синдикатов, может даже политиков! Представь, какой жизнью мы заживем!
За спиной Тони, в окне, мое отражение бы сейчас ликовало от этой новости.
Но мне стало тяжело, и я сел в свое любимой кресло:
—Хорошо, Антонио. Вот какой план: Мы не можем просто шлепнуть этого копа, верно? Нужно узнать, что он знает, чтобы замести следы, где нужно.
Тони отошел от окна и присел на свободный стул.
—Мы уже немного знакомы, так что я поищу способ разговорить этого копа, а затем избавлюсь от него без шума.
—Это отличный план, Джонни! Я же говорю, что это твое призвание! — улыбнулся знакомой улыбкой Тони.
Так, дорогой дневник, у меня родился очень плохой план.
10 августа, 2020
Следовало сразу сказать Майку, что за ним охотится мафия. Но это не то, чтобы легко ввернуть в разговор о спорте, и мне пришлось бы признаться, чем я занимаюсь. Пока что мне удавалось скрывать, что я киллер, просто заменяя некоторые слова в своих историях. «Я пропустил несколько стаканов с ребятами в баре» не так уж сильно отличается от «Я пристрелил нескольких китайцев в баре».
Я выиграл несколько дней, но Тони терял терпение. Майк как будто тоже заметил, что меня что-то беспокоит и предложил встретиться в забегаловке неподалеку.
Я уже заворачивал за угол, когда позвонил телефон:
—Джонни, как там твой план? Ты уже поговорил с нашим другом? — Голос Тони был ящерицей, что ползла вверх по моему позвоночнику.
—Антонио, я работаю над этим. Мне нужно еще несколько дней, — ответил я, увидев вдалеке, как Майк подходит к забегаловке.
—Знаешь, Джонни, я ведь доверял тебе… Парни, на выход! — Последнее было сказано уже не мне и в трубке раздались гудки.
Я снова посмотрел на Майка, но трое головорезов уже запихивали его в фургон. Я схватился за пистолет, но его там не было. Фургон стремительно отдалялся, но я знал, что есть только одно место куда он может направляться.
И это место я знал так же хорошо, как Майк когда-то знал дно стакана.
Я достал третий пистолет и прижал холодную сталь ко лбу. Тело приятно саднило, и в груди было тепло. Я посмотрел на бар, в который Тони привез допрашивать Майка и не смог не улыбнуться знакомой картине: На осколках пробитой охранником витрины ютились капли крови, за поваленным наспех столом склонили дырявые свои дырявые головы два бандита, нервно дергались сухожилия прибитой к бильярдному столу руке. За стойкой еще хрипел бармен, которого я застрелил последним. Мне стало тошно от мимолетной гордости, что я испытал, но может это сигаретный дым вперемешку с порохом.
Я встал и зашагал к двери, что вела в гараж за баром.
Внутри я увидел Майка, привязанного к стулу. За его спиной дрожал Тони.
—Какого черта, Джонни! Ты должен был пристрелить этого засранца! — Тони скорее не верил в происходящее, — мы же друзья, Джонни.
—Какой ты мне, к черту, друг, Тони! Ты только и хочешь, чтобы я убивал людей для тебя, — я начал обходить Майка.
—Джон, нет! — Майк заерзал на стуле, пытаясь повернуть его так, чтобы закрыть Тони, — хватит убивать.
—Убей копа и давай забудем обо всем, хорошо! Я вижу, ты устал. Мы скажем дону, что это коп пристрелил всех.
—Ой, да заткнись ты! — Я огляделся и убедился, что единственный выход из гаража был за мой спиной, — дай мне подумать и развяжи Майка.
—Джон, это не ты, тебе не нужно никого убивать, — Сказал Майк, как будто не замечавший кровь головорезов Тони.
—Майк, ты меня мало знаешь. Это и есть я. Вот что я делаю.
—Правильно, Джонни! Не слушай этого неудачника! — Тони встал из-за спины Майка и сделал шаг ко мне, — Что ты, найдешь нормальную работу, заведешь семью? Очнись, это не для тебя! Ты киллер, Джонни! Таких как ты может с десяток на всей планете наберется, и ты действительно хочешь променять свой дар на посредственность?
—Но это не делает меня счастливым, Тони, — мой голос дрогнул и пистолет в руке стал очень тяжелым.
—Да счастье это придумка миллениалов, — Тони отмахнулся от моих слов, — Мы можем жить как короли! Ты не думаешь, что короли плевали на счастье?
—Джон, — Майкл был спокоен, наверное, потому что наш с Тони диалог слишком часто звучал у него в голове, — ты уже давно знаешь, что нужно сделать, так что просто сделай это.
Я перевел ствол на Майка.
—Майк, я думаю тебе надо позвонить кому-то, — я протянул пистолет Майку, — я готов.
Я опустился на колени и сложил руки за голову. И так, дорогой дневник, я попрощался с оружием.
3 сентября, 2045
Дорогой дневник, меня зовут Джон и я не убиваю уже двадцать пять лет.