За участие в ликвидации последствий аварии на Чернобыльской атомной электростанции уроженец села Подгорное Виталий Викторович Богомолов был удостоен высокой государственной награды – ордена Мужества.
Он был одним из первых, кто в самый острый период усмирял вышедший из-под контроля «мирный» атом, ежедневно рискуя здоровьем и жизнью. Всего месяц наш земляк, которому в то время было двадцать лет, провел в зараженной зоне. Но те тридцать дней были поистине героическими…
Катастрофа ХХ века
Виталий родился в многодетной семье, седьмым ребенком. Его мать, Анна Ивановна, родившая восьмерых детей, получила орден «Материнская слава». Так что в семейной копилке наград – две особо значимых.
После 8-го класса, пройдя специальные курсы, Виталий стал работать токарем на заводе «Центролит». Одновременно учился в школе рабочей молодежи. Осенью 1983-го его призвали в армию. Служил в войсках ПВО, дислоцировавшихся в Белоруссии. Был водителем военного автомобиля (перед службой обучался в школе ДОСААФ).
Через два года вернулся домой. Несколько дней передышки, и вновь – к токарному станку. Не думал Виталий, что буквально через восемь месяцев ему придется вновь надеть военную форму.
…26 апреля 1986 года случилась самая крупная катастрофа ХХ века в области атомной энергетики – авария на Чернобыльской атомной электростанции. Аварии на АЭС бывали до Чернобыля и в других странах, но не в таких масштабах. Поэтому именно чернобыльская трагедия дала понять миру, что «мирный» атом может быть абсолютно не мирным, если к нему относиться безответственно. Огромное страшное радиоактивное облако расползлось почти по всей Европе.
Взрыв на станции был такой силы, что вырвал железобетонную крышу над четвертым энергоблоком, которую строители в свое время назвали «Еленой». Именно там располагался реактор, который полностью разрушился. Произошел громадный выброс радиоактивных веществ в окружающую среду. Поэтому необходимо было как можно быстрей забетонировать шахту рванувшего реактора, законсервировать радиоактивные элементы.
В тушении пожара и расчистке территории приняли участие около 500 тысяч ликвидаторов со всего Советского Союза: военнослужащие, пожарные, работники правоохранительных органов, добровольцы. Свою лепту в общее дело внес и Виталий Викторович Богомолов.
Если Родина в опасности…
В августе 1986-го он получил повестку из военкомата якобы по поводу воинского учета. На самом деле цель призыва была иной. Военный комиссар, собрав в зале десятки бывших «срочников», сказал коротко, но предельно ясно: «Надо Родине послужить, ребята!».
– Об опасности не думал, – рассказывает Виталий Викторович. – Как Высоцкий пел: «Если Родина в опасности, значит, всем идти на фронт!». На следующий день прошли медкомиссию в областном военкомате. Оттуда же нас посадили в два «Икаруса» и повезли в Курск.
Там бойцов переодели в военную форму и выдали средства индивидуальной защиты: противогаз и ОЗК (общевойсковой защитный комплект). Ближе к ночи отряд из двух сотен военнослужащих погрузился в поезд, следовавший в Киев. Несколько часов спустя Виталий Богомолов в составе 26-й бригады 6-го батальона Московского военного округа уже ехал на военных автомашинах в сторону ЧАЭС. Дислоцировались в поселке Ораное, в 30 километрах от атомной электростанции, в так называемой зоне отчуждения.
– Попал я в первую роту, первый взвод, – вспоминает рядовой Богомолов. – Работал водителем на бортовом вездеходе ЗИЛ-131. Жили в палаточном городке. В каждой палатке – по шесть человек. А к зиме готовили блиндажи для нашей смены. Выпиливали просеки на четыре стороны света, отбивая зону отчуждения. Грузили лес, копали длинные траншеи из кругляка…
Два дня новобранцам дали на адаптацию. А потом начались нелегкие армейские будни. Работали непосредственно на станции через день.
Утро начиналось по-армейски: с построения и развода, выдачи путевых листов. До ЧАЭС добирались на спецмашине. В составе отделения – пять водителей плюс дозиметрист. Все ежедневные и многократные радиоактивные замеры заносились в индивидуальные карточки ликвидатора – с этим было строго. Трудились в две смены. У каждого был свой фронт работы. Виталий отвозил в могильники зараженный грунт, щебень и плиты.
– Грунт и щебень с помощью крана отправляли в контейнеры, которые наглухо закрепляли болтами, – рассказывает Виталий Викторович. – Потом грузили в машину. За один рейс – шесть радиоактивных кубов.
Могильники располагались в районе 5-7 километров от зоны заражения. Пока шла выгрузка опасного груза, Виталий ждал в специальном укрытии, наподобие бункера, чтобы не набрать лишних бэр. Этого требовала техника безопасности.
Радиоактивная пыль невидимая. Только дозиметр показывал реальный уровень опасности. Для военнослужащего предельная норма дозировки не должна была превышать 1 рентгена в день. За время пребывания в зоне катастрофы Виталий Богомолов получил предельную дозу облучения – почти в 25 рентген (по крайней мере, так записано в военных документах).
В день делал не более четырех рейсов, а иногда и двух хватало. Респиратор и форму сменяли ежедневно. А если что-то «фонило» (дозиметр начинал мигать красным цветом), выдавали новое и по два раза в сутки.
И машины «светились»
Жесткий дозиметрический контроль и дезактивацию проходила и техника. Прежде чем вернуться в палаточный лагерь, машину проверяли на зараженность в зонах дезактивации, которых было три.
Первая – особая зона, так называемая промплощадка атомной станции. Вторая – 10-километровая и третья, 30-километровая зона. В каждой зоне – обмывочный пункт, где машину обрабатывали специальными моющими средствами. Если после обработки прибор показывал допустимый фон, разрешалось проезжать дальше. Во второй зоне, а это в районе Чернобыля, машину вновь промывали и измеряли рентгены.
– Бывало, что и после третьей зоны, самой строгой, машина «светилась», – вспоминает ликвидатор. – Тогда ехал в отстойник. Ждал часа два. Потом опять – на помывку. Если все нормально, давали «зеленый свет». А если машина пропиталась несмываемой радиацией, ее ставили на прикол. И до лагеря добирались уже на дежурном автомобиле.
Приезжали, докладывали о выполненном задании. Принимали душ, который работал круглые сутки, и шли на ужин. Прежде, чем зайти в столовую, опять проверка, поэтому руки мыли с мылом весьма тщательно.
– Кормили очень хорошо, – повествует Виталий. – Спиртного ни капли, в лагере действовал «сухой закон». Зато воды можно было пить сколько угодно. Каждый день выдавали минеральную воду в стеклянных бутылках, которая выводила радиацию.
А еще, как назло, август 86-го выдался очень жарким. Ни одного дождика, в радиационной зоне он был бы весьма кстати. Так что пить хотелось постоянно.
– Особенно ощущалась сухость во рту в первые дни, – говорит Виталий Викторович. – Голова часто кружилась, особенно когда бывали сильные выбросы.
А чтобы защитить щитовидную железу, ликвидаторам ежедневно выдавали таблетки с
йодом, которые надо было принимать в обязательном порядке.
Взорвавшийся 4-й энергоблок – зрелище ужасное. Но не меньше досталось и городу Припять, который располагался в двух километрах от атомной электростанции. Он был построен за 16 лет до аварии для работников ЧАЭС. 27 апреля 1986 года 49 тысяч жителей были эвакуированы. С того дня Припять стал городом-призраком. На пугающе безлюдных улицах можно было увидеть только бродячих собак. Въезд в мертвый город был закрыт…
Знал ли Виталий Богомолов, что радиация – это очень опасно? Догадывался.
– Но кто, если не я? – без пафоса говорит он. – Когда Родина в опасности, тут даже не обсуждается. Мне повезло, остался жить, а ведь немало участников ликвидации погибло, в том числе от лучевой болезни.
Родители узнали о том, что сын был в Чернобыльской зоне, уже после его возвращения. Конечно, переживали. Но время не повернешь вспять.
Заслужил честно
После двух дней отдыха Виталий вернулся на завод, где ему, как ликвидатору, выдали несколько окладов.
Через три года после возвращения из опасной «командировки» женился. А в марте 1989-го добровольцем уехал в Армению, где в декабре 88-го произошло катастрофическое землетрясение. Сильнейшие подземные толчки за считанные секунды почти полностью уничтожили Спитак и нанесли огромные разрушения десяткам других городов и сотням сел. Виталий Викторович участвовал в спасательных работах в городе Ленинакане, где сила землетрясения была в 9 баллов, лишь на один меньше, чем в эпицентре.
Когда грянула перестройка и с зарплатой начались проблемы, пришлось поменять привычное место работы. Трудился монтажником, строил 7-ю доменную печь НЛМК, другие важные объекты. Потом занялся частными перевозками. Но бизнес не получился. И он перешел в частную фирму, снова крутил баранку.
В 50 лет, как ликвидатор, Виталий Викторович оформил пенсию. Но и дома немало работы. Есть огород, сад, где любит прививать деревья, строительные дела. Руки у него золотые. Свой дом построил вместе с отцом. У него двое сыновей и уже трое внуков. Находит время для общественной работы: состоит в казачьей станице «Подгоренская» и в добровольной пожарной дружине Сырского поселения. Даже награды имеет.
Конечно, есть на кителе – и орден Мужества, который получил только в 2008 году, и юбилейные медали: к 25-летию и 30-летию аварии на ЧАЭС. Носит свои награды с гордостью. Потому что заработал честно.
Какими льготами пользуется как «чернобылец»?
– Раньше каждый год выдавали бесплатную санаторно-курортную путевку, полагался 2-недельный оплачиваемый отпуск. Сейчас этого нет. Из оставшихся привилегий – выход на пенсию в 50 лет и 50-процентная оплата коммунальных услуг. Не знаю, почему отменили большую часть льгот. Здоровье с годами не улучшается…
…Каждый год 26 апреля Виталий Богомолов приходит к памятнику чернобыльцам в Липецке: помянуть погибших и умерших раньше срока товарищей, возложить цветы.
– Мечтаю, чтобы в моем родном селе была Аллея славы, посвященная участникам локальных войн и «чернобыльцам», – говорит он. – Защитники Родины этого заслужили…