Привет вам , дорогие друзья.
Короновирус, нефть, неопределенность, падение экономики, банкротства, самоизоляция, Трамп, выживание, рубль, удаленка, Путин, Китай, как будем жить, все пропало, бизнес на грани...
Погодите, спорим вы все устали от всего этого?... Как и я.
Давайте вспомним, дорогие друзья, что в разные времена были вещи пострашнее нынешних. Взять хотя бы войну (при чем любую!), репрессии, стихийные бедствия... Неужели нам сейчас тяжелее, чем людям прошедшим испытания, о которых я сказала выше? Наше общество потребления настолько изменило сознание большинства, что этого достаточно для того, чтобы опустить руки?
Мне хотелось бы рассказать несколько историй, произошедших с моими близкими, чтобы стало понятно: времена пострашнее были и люди их пережили, под час с бОльшим достоинством, чем стенающие сейчас.
История первая:
Она родилась в мае 1941 года и была третьим ребенком в семье. Ей повезло пережить войну там, до куда не дошли бои и ее возраст не позволял в полной мере оценить кошмар 4 лет жизни матери и старших детей в ожидании похоронки на отца, новостей и информации о ситуации с фронта, в ежедневных мыслях чем прокормиться и бесконечном труде, чтобы помочь малой толикой общему делу.
Война прошла и ей повезло снова: отец вернулся с фронта и в семье сие радостное событие ознаменовалось ожиданием еще одного малыша.
Что пошло дальше не так с везением не у кого спросить...
Когда ей было почти 6 лет, мать умерла. Сказались годы труда на износ, голодная жизнь, когда еды на себя оставалось крайне мало, ну и отсутствие в те времена более менее внимательной медицины сделали свое дело... Четверо детей, из которых одному не было еще и года осиротели. Буквально. Отец долго не раздумывал и женился на вдовой соседке, женщине крепкой, властной, хамоватой и злосердечной. Вся деревня ее стороной обходила, боялись. Уж чем она его взяла, нам никогда не узнать. У соседки, к слову, своих детей было трое.
Старший брат девчушки, достаточно взрослый по тем временам, аж четырнадцати лет, уехал в ремесленное, с мачехой жить не стал. Остались старшая сестра малОй, одиннадцати лет отроду, сама малАя 6 лет и годовалый братик. Мачехе этих ртов было через чур много. И попыток отправить "нахлебников" к Боженьке предпринималось предостаточно. Отец работал в МТС районной и приезжал домой наездами, как то это дело контролировать особого желания не проявлял. Жалобы еще выслушивать. Поэтому было не удивительно, когда "чужих" детей сибирской зимой оставляли в сенях на ночь. Чтобы как то согреться, они жались к друг дружке и укрывались мешками от картошки...
Старшая девочка по дому хозяйничала, к ней мачеха терпимее всего относилась. Та готовила, убиралась, за детьми приглядывала. Кстати, двое общих детей у отца с мачехой быстро народились, за ними тоже кому-то надо было смотреть.
Шестилеточка наша имела свои обязанности: например, ходить по воду на реку, с коромыслом, через рощу... Для полноты картины, просто представьте себе шестилетнего ребенка, идущего ранним зимним утром через темный лес. Думаю, ей было адски страшно, но мачеха страшнее. На всю жизнь девочка запомнила руку мачехи, от которой летела через всю избу за каждую провинность. Помимо воды на ней была дойка коров Субботки и Чернушки, одной доброй, другой своенравной и брыкастой. Каждый раз, за опрокинутое ведро, битой была наша шестилеточка нещадно. Хорошо запомнила девчушка, как чистить ведро картошки на всю семью или ходить в рощу за хворостом.
Так и жили... Какое-то время... Старшую сестру через пару лет из дома выжили. Ее к себе забрал брат, пристроив в общежитие при ремесленном, как сироту, и где ей, слава богу дали профессию и возможность жить. А там и нашей героине сказали: "Вот тебе Бог, вот тебе порог. Уходи, нахлебница!" Уж, что было причиной, мне не известно, но мачеха ее прогнала.
Можете представить себе ребенка, который не знает куда идти и как жить?
Ребенок не остался на улице, ей, можно сказать, снова повезло. Тетя Катя, вдова ее дяди по матери забрала плачущего ребенка к себе в семью, хотя своих было 8 детей! Единственное, что сказала сразу: "Вещей новых я тебе не обещаю, но голодать ты не будешь. Кусок хлеба будет! Не пропадем! А одежка, какая никакая от старших перепадет"
Отец, вернувшись с МТС и опустив голову, сказал: "Может так будет лучше" и ушёл. Не будем его судить, нам не дано это право.
К слову, жизнь в этой семье было самым светлым воспоминанием девочки о детстве после смерти матери. Пусть не сытным и не нарядным, но добрым и семейным. И учительницу помнила, которая, под разными предлогами заманивала к себе после уроков девчушку (то книги помочь отнести, то тетради) и усаживала пообедать за большой стол немалой семьи из 7 душ, между делом обучая тому, как должна вести себя культурная девушка. Так что, можно сказать, что жизнь начала налаживаться!
Когда нашей героине исполнилось 15 лет, поехала она в город, поступать в ремесленное училище, где при своем росте в 150 см и весе 40 кг выбрала что ни на есть "легкую специальность" штукатура-каменщика, ведь всем по этой специальности полагалось общежитие.
Маленькая и хрупкая девушка была настолько сильна духом, что таскать носилки с цементом и класть кирпичи на морозе ей не казались тяжелой профессией. Работу свою она любила, и все, что ей поручали выполняла на совесть.
На одной из строек ее заметил скромный паренек и несколько месяцев просто опускал глаза, когда выдавалась возможность проходить мимо места, где работала бригада нашей героини, не решаясь подойти. Познакомиться получилось случайно, его друг, остановил хохотушку Зойку, из бригады нашей героини и долго веселил ее прибаутками, пока тихая напарница не пришла укорить Зойку за отлынивание от работы. Тут, скромняга, набрался смелости и спросил, наконец, ее имя.
Да, наверное, пришло время, ее назвать... Давайте назовем ее Люба, а скромного паренька, который потом стал ее мужем, назовем Алексеем.
Родом Алеша был с Западной Украины, настолько западной, что Польша была менее, чем в километре от села. Отца она не знал, мать же в нем души не чаяла. Долго страдала, что сын-комсомолец уехал на стройку, на какую-то целину. Еще больше она страдала, что он, вопреки ее воле женился на русской. Надо ли говорить, что, когда он привез Любушку знакомить с матерью и объявить о том, что та вот-вот станет бабушкой, встреча оказалась не самой теплой. Свекровь, вытянув рот в узкую брезгливую щелку, пожелала им быстро разойтись, потом выслушав от сына речь в защиту своей любимой, прорыдала весь вечер, и ушла спать на печь, даже не дав снохе подушку. "Раз вам так хорошо вдвоем, то и на одной поместитесь"- прошипела она вместо "Спокойной ночи". "От меня помощи не проси, пока не разведешься" - ранила она себя, сына и сноху, на следующий день, показав на порог. Надо ли говорить, что она потом жалела о своих словах? Думаю, нет.
С мужем Любушке повезло, в очередной раз. Везучая... Прекрасный семьянин, хороший работник. Двоих деток народили. Карьеру оба сделали. Она бригадир штукатуров, он бригадир автокрановщиков. Квартиру получили, не жизнь-красота. Многие завидовали, такие молодые, а все у них ладно выходит, что дома, что на работе. И так бы все продолжалось, пока не отправили Алексея с его бригадой в удаленный район, за 300 километров, на авральную стройку. Те, кто постарше, может помнят времена, когда бригады брали на себя повышенные планы, соревновались между бригадами, ну и за денежку малую... Только о том, что с краном проблемы, начальство слышать не хотело. Планы горели, а тормоза на кране можно и потом починить. Ехать можно и потихоньку, самим чего-то подшаманить, не безрукие чай... Вообщем, никаких разговоров!
И правда, что-то сами подтянули, где-то подкрутили, до места доехали. Определили на ночлег бригаду в совхозных клуб, а там и местные девчата пришли посмотреть на приезжих. Некоторые молодцы, оставив спящих товарищей, решили осмотреть достопримечательности и опробовать местного самогона.
Проснувшись утром, Алексей обнаружил совершенно пьяного водителя крана. Опустим детали разбора полета, уточним только, что пригрозил Алексей молодцу увольнением, чем обидел его до глубины души. Пригрозил и вышел. Надо же было что-то предпринимать и выполнять запланированный объем работ. Пока распределял людей, услышал, как завелся кран, оглянулся, а там, раздосадованный неприятной сценой крановщик пытается развернуть машину с целью демонстрации своего прекрасного рабочего состояния и возможностей. Трудно сказать, сколько проходит времени между было и стало, но тяжелому крану, с плохими тормозами и с сидящим за рулем крепко выпившим водителем оказалось очень легко переехать молодого бригадира.
Когда за Любашей на стройку вдруг ни с того ни с сего пришел начальник СУ, она сразу поняла, что что-то произошло. По каким-то мне не ведомым причинам, все 300 километров, пока ее везли в тот район, куда вчера уехал ее муж, ей не сказали, что его уже нет. Как эта женщина выдержала несколько часов неизвестности и не задушила молчащего управленца, не понимаю... Надеялась, что только покалечился и все обойдется. Но, в книге судьбы Любы, была совсем другая запись.
Подчас у многих в жизни возникает вопрос: "Господи, за что мне это?" А что-ли обоснован этот вопрос? Может быть это не"это"да и не "за что", а просто не очень комфортный период, который нужно перейти, переждать, преодолеть. Честно могу вам сказать, что зная судьбу героини рассказа, я понимаю, что все мои проблемы преодолимы и не вечны. И я справлюсь со своими трудностями, потому, что они рядом не стояли ее трудностями...
Время похорон и какое-то время после них Люба находилась в странном состоянии. Вроде бы жила, вроде бы ухаживала за детьми, вроде бы ходила на работу, но в каком-то глубоком духовном вакууме. Нет, конечно, ее не оставили, ей помогали коллеги, подруги, сестра, но ее самой, словно не было.
Как ни странно, вернула ее из вакуума не менее страшная новость. Заболел младший сын. Чем? Врачи развели руками. Нет четкого диагноза, мальчик угасает на глазах, у него отказывают ноги, сколько он проживет - никто не может сказать. Выписали направление в республиканскую больницу. Старшую 12-летнюю дочь пришлось оставить на пригляд соседям. Страх очередной потери гнал Любу туда, где, как она надеялась, ей помогут. 3 месяца, проведенные в больнице с сыном, только попытались поставить крест на надежде. Нет лечения, нет понимания, нет точного диагноза. "Попробуйте получить направление в Москву" - это все, что смогла сказать доктор при выписке, опустив глаза.
Знаете, сейчас любят ругать советское время и медицину, и врачей и лекарства. Но, тогда, ей выписали направление в Москву, куда она и поехала с уже совершенно тяжелым ребенком. Вы можете представить себе хрупкую женщину, практически носящую на себе своего семилетнего сына (коляски не было), трое суток в плацкарте, с теплящейся надеждой, что там ей помогут? Мне трудно это все представить и если бы я не знала все это из семьи, я бы не поверила, что с одним человеком может случиться столько всего...
В клинику мальчика взяли, но места в больницн для матери не было. И тут происходит то, что, в настоящее время воспринимается как ненормальность. Любаше дали телефон женщины в Москве, которая когда-то у кого-то была в гостях и даже не родственница, а какая-то знакомая, очень дальняя, почти шапочная... Вы понимаете к чему я веду? Эта женщина не просто пустила к себе незнакомого человека, она помогала Любаше все время лечения где добрым словом, где едой, где связями. 2 месяца, Карл! 2 месяца!
Но, давайте вернемся к тому, зачем Люба приехала в Москву. Наверное, только в сладко-медовых романах, сразу бы поставили диагноз сыну героини и рассказали какие таблеточки принимать, чтобы жить долго и счастливо. Тут было не так. В Москве, как и с республиканской клинике развели руками. Нет понимания как лечить, но есть понимание что в организме работает не так. Так что, при самом хорошем раскладе, жить мальчику полгода-год. После консилиума, где Любе объяснили к чему ей надо готовиться, силы покинули ее окончательно. Упала она прямо в коридоре больницы. Пришла в себя в каком-то кабинете, где строгий дядя профессорского вида, сказал: "Что, дескать, не хорошо так себя распускать, и в больницах не принято так вот валяться на полах, их здесь не для этого моют. Вот если есть желание поваляться на полу и поустраивать истерики, пожалуйте, у себя дома устраивайте, а тут дети, им это видеть не надобно!" Поворчал, убирая ватку с нашатырным спиртом и вышел. Зато зашла бабушка санитарка и запричитала: " Ты соберись, девонька, соберись, давай помогу тебе выйти. Важным людям работать мешаешь. Профессор это, у него приемы, диссертация, а ты перед его дверями падаешь. Знаешь, скольких детей он с того света вытащил, ему мешать нельзя! Он сейчас мало оперирует, чего-то там всё доказывает! Пойдем девонька!"
Летела Люба по коридору за профессором, налетая на медсестер. Окрики только подстегивали ее ускориться, а не остановиться. Догнав профессора и буквально упав перед ним на колени, она уговаривала его выслушать её проблему. Я не буду вдаваться в описание того, как строился разговор, что она выслушала и как на нее накинулся персонал, пытавшийся успокоить буйную посетительницу и вывести ее вон. Скажу только то, что на следующий день, на обходе, в палате у мальчика был доктор, которого он раньше не видел, а при посещении ребенка, Любу попросили зайти в тот кабинет, где она вдыхала нашатырный спирт.
Доктор ей объяснил, что у него есть версия лечения, относительно того, что нужно сделать, но это: операция-раз, никаких гарантий, что она закончится успешно-два, и раньше этого никто не делал-три. Выбор тяжелый и опасный и, честно говоря, весьма проблемный, если результат будет пессимистичный.
Не буду вас томить, операцию сделали, сейчас этому мальчику уже почти 50 лет. И таких операций потом делали много, так сказать, они встали на поток.
Какое-то время, жизнь дала Любаше передышку. Все шло своим путем. Раны затянулись, на работе уважали, и хорошо платили, дети росли, учились. Всю свою любовь Любаша вылила на них. Местами с переливом... Дочь выросла и вышла замуж. Родила сына. Вот только не пожилось молодым и они довольно быстро разошлись. Не часто так бывает, но иногда ребенок становится мамочке обузой при построении новой, счастливой жизни. И выпала в книге судьбы для Любаши карта самой растить и ставить на ноги своего внука.
И далось ей это не просто, и страна, в которой она родилась и выросла исчезла с карт, и рухнули принципы и правила, и жизнь заставила научиться калымить, торговать выращенными на даче овощами на углу, и что-то даже перепродавать, пряча глаза.
Она справилась, смогла, выстояла. В следующем году ей исполнится 80 лет и для меня она герой. Тихий, добрый, прошедший через такие беды, которые многим и не снились. Даже сейчас, когда у нее обнаружили рак, и ей еще предстоит пережить много неприятных моментов, боли и страха, она сильна и настроена на борьбу. И именно пример ее жизни позволяет мне осознавать, что человек силен своим внутренним стержнем и есть он у всех, только кто-то не хочет о нем знать, кто-то предпочитает ныть о том, что не сможет купить себе новое "платюшко" выгибая свой стержень в бублик, а кто-то просто идет вперед, не смотря ни на что.
Спасибо всем, кто прочел мой дебют. Мне есть еще о чем рассказать и я с удовольствием это буду делать.