Весной на новолунии в мае я стриг их. У них родились маленькие ягнята ранней весной. Они были самыми милыми мелочами, с которыми я когда-либо играл. Лучше всего иметь сарай из-за маленьких ягнят. У моего отца был сарай длиной около шестидесяти футов, в котором он держал своих овец. У него было от пятидесяти до шестидесяти в стаде. Мой отец продавал шерсть, он отправлял ее в Гринвилл, Южная Каролина. Было много работы, если бы вы использовали ее дома. Но нам пришлось их стричь. Мы брали стол, клали на него овец, привязывали их ноги и стригли их.
Наверное, это занимало от двадцати до двадцати пяти минут, но в среднем тридцать минут. Обычные овцы давали нам два с половиной фунта шерсти, а настоящие большие - около трех фунтов. Мы стригли их рано весной, приходилось идти по погоде, выкладывая из листьев, и снова поздним летом или ранней осенью, вовремя, чтобы они успели надеть новую шубу на зиму. Овцы начинают овечку с первого февраля до мая.
Все держали баранов - от одного до двух до пятидесяти голов. В основном мы ели самцов, они выходили за пределы ареала примерно раз в две-три недели и получали соль, а папа выбирал хорошего тяжелого мясника. Большинство стариков убивали овец, свиней и говядину и ели большую барбекю-баранину, свинину и говядину.
Овцы склонны принимать холод, от холодных дождей - пневмония, как мы это называли. Мы держали их пристегнутыми в сарае в плохие дождливые времена (чтобы удержать их от пневмонии), и у нас почти никогда не было простудных заболеваний. У них будут черви - старики сжигали бы гикори и давали бы им пепел, а я думаю, они смешивали бы кукурузную муку с скипидаром и давали бы это им. Но много лет назад нас не беспокоили черви, как сейчас. Я думаю, что у них есть дюжина ящиков к нашему, потому что они не кончаются на дикой природе, и я верю, что это сыграло большую роль в сохранении их здоровья. Дикие кошки, волки и собаки плохо влияют на овец.
Старики ставили колокольчик на овец, и они говорили, что дикие кошки, похоже, не беспокоят тех, у кого есть колокольчик, как они делали это без колокольчика. Мой отец никогда этого не делал, но он много их потерял. Они зазубрили уши овец - что-то вроде щели в левом ухе и подсечки, всего лишь вырезанной надрезом правого уха. Но у моего отца был просто отрезан кончик до конца уха. У каждого мужчины была своя отметина. Все старожилы знали метку друг друга по округу Рабун, Таунс и Мэйкон.
У моего папы было не более двадцати пяти или тридцати овец одновременно. Они убегали до тех пор, пока не пришло время для них не ягненка, и тогда они их поднимали. Они не выходили всю зиму, но ему приходилось выходить, как свиньи, которых он кормил. Зимой они собираются на полках. А потом, во время стрижки, мы бы не стали пасти их с гор. Я держал много овец для мамы и папы, пока они стригли овец. Тогда они выглядят такими жалкими, когда с них снимают всю эту шерсть. Мы стригли их дважды в год. У них была весенняя шерсть. Это была самая красивая. А потом у них была осенняя шерсть. Мы стригли их около октября осенью, потому что они хотели, чтобы она снова выросла, пока не наступила холодная погода. Он приносил соль, кукурузную муку и кукурузу овцам. Он просто складывал вещи в кучи, и они их находили. И они были прямо там в следующий раз, когда он вернулся. Там не было места, где он не мог удержать овец. Там было так много диких зверей, диких кошек, и вещей, которые их доставали, и ягнят, когда они были маленькими, легко не доставали. Тогда у них не было болезней, как сейчас.
Папа всегда рассчитывал, что проиграет какой-нибудь год. Об овечках заботились так же, как и о скоте. Овцы были дальше, чем крупный рогатый скот, потому что им не нужно было возвращаться домой. Но весной года, во время сезона ягнят, мы не наблюдали за ними достаточно близко. Овцы блуждали далеко, они не приходили в сезон ягнят, не ухаживали за маленькими ягнятами, а потом не стригли бы их, когда наступала теплая погода. Так наша мать делала нашу одежду - из шерсти. Они стригли овец один раз в год.
Моя мама бы стригла, но папа делал большую часть. Она могла делать это хорошо, но обычно она была занята работой в доме. Она не плетала ткань, чтобы сделать нашу одежду, она не открывала и не крутила ее; у нее был ткацкий станок, где она его ткала, так что он просто держал ее занятой до тех пор, пока в мертвые часы ночи нам не доставалась ткань, которая нам была нужна. В грубой ситуации, как только вы снимали шерсть с овцы, иногда вы получали пять фунтов шерсти с одной овцы. Конечно, она не так уж и много весила после того, как ее постирали, почистили и заклеили картами. Их стригли и после того, как ягнята стали достаточно большими, зачем мы их выворачивали и отпускали. Конечно, мы бы не стали так часто за ними ухаживать, солить их, приручить, дать им немного кукурузы.
А зимой мы бы не привозили их в дом, где они оставались на ночь, а днем они бегали и рыскали по округе. Они всегда, как они называют бельведер, - это самцы овец, которые были изменены, и он, как правило, был лидером стада. Звонили в колокол, и они шли за ним куда угодно, куда бы он ни пошел. И у моего отца был баран или два. Рыси были плохими и не ловили маленьких ягнят. Не помню, чтобы у нас были проблемы с волками, но лысые орлы подбирали ягнят. Овцы - довольно хрупкие животные, и иногда их отравляли, и вы не знали, что их отравляло, и они умирали.