Благословенные потомки Ноя
Соседом у Вени был Юрик Мурадян. При имени «Юрик», человеку обычно представляется щуплый, юркий паренёк. Но с Мурадяном всё было наоборот: Юрику было около шестидесяти лет, вес его превышал сто двадцать килограммов, и юрким он вовсе не был. Глядя на него, можно было представить, что этот человек всю жизнь кушал «жирный барашек», запивая его доброй порцией коньяка или деревенского вина. Родом он был из села под Ереваном, где большую часть жизни проработал агрономом в совхозе. Жену его звали Геня Наумовна. Раньше она работала учителем русского языка и литературы в Новосибирске. Сколько бы лет ни было учительнице, её все и всегда будут называть по имени-отчеству.
Как они встретились, Веня не знал. В самом деле, где Ереван и где Новосибирск? Самое вероятное – встретились где-нибудь на курорте. Геня Наумовна была в разводе, а Юрик после встречи с ней ушёл из семьи, бросив жену и двоих детей. Как они попали в Калифорнию, Вене также было неведомо, а спрашивать он стеснялся. Однако можно было предположить, что Юрик получил вид на жительство, как потомок жертв турецкого геноцида. Была у него и другая версия, согласно которой Геня Наумовна была жертвой антисемитизма, и выехали они по еврейской линии. Приехали они уже в пенсионном возрасте, и, по американским меркам, считались бедными.
У Юрика была машина огромных размеров, которую он купил на распродаже. Это была бывшая полицейская машина, с которой при продаже сняли отличительные детали, выдававшие её полицейское прошлое, но оставили мощную фару со стороны водителя, которую можно было поворачивать в любом направлении. Что отличает полицейскую машину от обычной? – Правильно: мощный мотор и специальная накладка на переднем бампере. Все видели в фильмах-боевиках, как нагоняющая машину преступников полицейская машина толкает её сзади так, что преступники получают лёгкое сотрясение мозга, после чего сдаются. Покупка Юриком такой машины была совсем не случайной. Он вычислил, что при лёгких нарушениях правил дорожного движения полицейские реже будут останавливать его машину, решив, что за рулём – полицейский на пенсии.
Бывший советский человек, попавший в Америку, нередко испытывает дефицит комфортного общения в новой среде, поэтому между соседями сразу же установились дружеские отношения. Нередко они ужинали поочерёдно то у Вени, то у Юрика. За столом привычно обменивались новостями или воспоминаниями. Вскоре Веня подметил, какая бы тема за столом ни возникала первой, в дальнейшем Юрик и Геня Наумовна непременно затевали разговор о том, чья нация древней. Жена, понятно, приписывала истоки цивилизации евреям. Древние шумеры, египтяне и китайцы были не в счёт, – там царили варварство, дикость и азиатчина, а у евреев всё документировано в Книге. Из её высказиваний Веня быстро понял, что Книги этой она не читала даже в переводе, историю своего народа знала лишь в популярных пересказах, но кто же ещё первые, если не евреи?
У Юрика была другая версия:
– Кто бы ни был там в начале жизни, этого никто не знает, потому что все они погибли в результате Всемирного потопа, кроме Ноя, его семьи и тех животных, которых он взял на ковчег.
– И что? Скажешь, Ной не еврей? – яростно возражала Геня.
– Ной, это Ной, женщина, – спокойно возражал Юрик. – А знаешь ли ты, где остановился его ковчег, когда вода начала спадать?
– Где же?
– На горе Арарат. Это все учёные знают. А кто живёт вокруг той горы? – Армяне, – торжествующе поднял вверх указательный палей Юрик.
– Ну и что? Это сейчас они там живут, а вот тогда...
– Армяне жили там всегда после потопа. От них и пошли все остальные народы, – заключил Мурадян решительно, как приговорил.
– А как же евреи? Откуда они, по-твоему? – пыталась возражать Геня Наумовна.
– Когда армяне заселили всё вокруг горы Арарат, они начали расселяться. Тех из них, кто пошёл в Европу, стали называть «европейские армяне», или сокращённо – евреи, – торжествующе воскликнул Юрик.
К концу застолья, когда супруги разругались вдрызг, Веня удаляется к себе. Армянин Юрик вспыльчив, но отходчив. Вскоре они мирятся с женой, а через несколько дней эта вечная симфония повторяется, отличаясь от предыдущих лишь незначительными деталями.
Однажды вечером на пороге квартиры, которую снимал Веня, появились соседи. Хозяин вежливо пригласил их за стол попить чайку. Впрочем, «чайку» – это лишь фигура речи. Застолье предполагает и другие напитки, а также сопровождаюшие застолья закуски и разговоры. Но на этот раз соседи остались стоять у порога. Разговор начала Геня Наумовна:
– Мы только что от врача. Врач сказал, если Юрик не начнёт систематически заниматься спортом, он умрёт и достаточно скоро.
– Отчего же так скоро? – удивился Веня. – Юрик выглядит вполне крепким мужчиной.
– Это видимость. У него избыток веса и густая кровь. Мы принимали пиявки, но это даёт лишь временный эффект. Избыток веса давит на позвоночник, отчего Юрик испытывает жестокие боли. Густая кровь не проталкивается через капилляры, поэтому он испытывает постоянные головные боли. Только спорт может его спасти, сказал врач.
– Что же мешает ему заниматься спортом? – спросил Веня, который бегал по утрам уже сорок лет.
Тут, наконец, взял слово сам Юрик:
– Понимаешь в чём дело. Я пытался бегать, но... иногда проснёшься утром... настроение никакое. Кажется, и на небе тучки. Всё тело ноет и молит: Не надо сегодня бежать никуда. Закроешь глаза и снова заснёшь. А вот если мы будем заниматься вместе, я буду просто обязан встать. Ты, пробегая утром мимо моего балкона, хлопнешь два раза в ладони, и через минуту я уже рядом с тобой.
– Не сомневайся, мы можем и доплатить, – добавила Геня Наумовна.
Вене эти армяно-еврейские штучки насчёт доплаты показались обидными, но главное было в другом. Бегать с бегемотом по парку – удовольствия никакого, потому что в беге главное – равномерность и оптимальный для каждого бегуна темп. Поэтому он высказался дипломатично:
– Каким же видом спорта нам заняться?
– А давай играть в теннис на корте, – неожиданно предложил Юрик, которому тоже не хотелось долго и бессмысленно куда-то бежать. Игра – другое дело.
– Но я не умею играть в теннис.
В Академгородке был лишь один корт, за Институтом математики. Но попасть на него было безнадёжно из-за слишком большого числа желающих. Там свирепствовала теннисная мафия, которая пускала только своих. В Калифорнии же корты были на каждом углу – минимум по четыре площадки за высокой сеткой, чтобы мячи не вылетали на улицы.
– Прекрасно, – воскликнул Юрик, – я тоже не умею, поэтому мы будем учиться играть на равных.
На том и порешили. Приятели сходили в спортивный магазин, купили по комплекту мячей и ракетки. Новенькие мячи, по пять штук в цилиндрической коробке из целлулоида, даже пахли приятно и многообещающе. Ракетки не стали брать из самых дешёвых, а посоветовались с продавцами. Обтянутые кожей рукоятки имели надпись “Olympic”. Приятели, впервые взяв такие ракетки в руки, почувствовали себя почти профессионалами. Они видели по телевизору, что в большой теннис играют даже президенты цивилизованных стран.
Веня вечером почитал правила игры, а утром они вышли на корт. Правила были непростыми. Игроки поочерёдно делают по пять подач, меняя угол после каждой подачи. Если подавал слева, следующую подачу следует делать справа. Поле каждого игрока разбито на две зоны – ближнюю к сетке и дальнюю, а каждая зона делится на левую и правую. Мяч подающего должен сначала коснуться поля в ближней зоне наискосок, то есть, если подаёшь слева, мяч должен коснуться ближней зоны справа, и наоборот. Вот здесь-то и сидит главная загвоздка. Если стоишь на линии подачи, то прямую линию между глазом подающего и ближней зоной закрывает сетка. Кажется, что в таком случае выполнить условия подачи невозможно. Но, если учесть, что сила тяжести отклоняет мяч в полёте вниз, то попасть можно, если подавать не слишком резко. Однако, так подают только «чайники». Слабую подачу легко перехватить, если встать поближе к сетке и отбить мяч сверху прямо за сетку. Опытные игроки знают: чем резче подача, тем сложнее её отбить. Чтобы выполнить условия первого касания, нужно, подбросив мяч, прыгнуть вверх и резко направить его в ближнюю зону партнёра. В этом вся сложность, поэтому технику подачи шлифуют годами. Вторая сложность была в запоминании правил подсчёта очков проигравшего подачу игрока.
Приятели решили не брать платных уроков у тренера, а учиться на поле, наблюдая за игрой более опытных соседей. Они ведь не собирались становиться профессиональными спортсменами. Начальные этапы обучения очень смешно выглядят со стороны. Сначала нужно просто научиться попадать ракеткой по мячу. Когда станешь попадать три раза из пяти, можно переходить к следующему этапу. Теперь нужно научиться лупить по мячу так, чтобы он летел не в случайнкю сторону, а в направлении партнёра. На третьем этапе нужно добиться, чтобы мяч попадал на половину поля партнёра, неважно, в какую зону. И только тогда следует переходить к четвёртому этапу – при подаче попадать в ближнюю зону партнёра наисковок. Всё остальное – это уже высокая стратегия.
Первая игра была интересна не тем, что игроки беспорядочно махали руками, а её финалом. На соседнем поле играли китайцы, которые пришли всей семьёй, или значительной её частью – дедушка с бабкой, родители и трое детей. Мячи у Вени с Юриком летели куда попало, в том числе и на поле соседей. Забирать мячи с соседнего поля было неудобно, потому что там бегало слишком много китайцев. Кроме того, приятелям показалось, что и за каждым своим мячом бегать запаришься, поэтому они решили собирать мячи только когда полностью используют их при подачах. Спутать свои мячи и чужие было невозможно. Во-первых, у них были совершенно новые, ярко жёлтые мячи. Под жарким калифорнийским солнцем мячи быстро начинают выцветать, а, во-вторых, у каждой партии мячей на боку наносится крупная цифра, маркирующая номер партии. Закончив игру, китайская семья быстро собрала все мячи с поля и так же быстро удалилась. Веня с Юриком от такой наглости застыли с раскрытыми ртами. В руках у каждого оставалось по одному мячу. Приятели полагали, что живут в цивилизованной демократической стране, где воровство является, скорее, исключением, чем нормой.
Они снова пошли в магазин и закупили новую порцию мячей. Стоили эти мячи не так уж дёшево. Вернулись на корт с твёрдой решимостью поднимать немедленно мяч, который вылетел за пределы поля. Чуть позже оказалось, что с мячами всё не так сложно, как это казалось с самого начала. Опытные игроки приносили на поле большие корзины, в которых помещалось около полусотни мячей. Когда они уходили с поля, забирали с собой только новые или почти новые мячи. Они говорили, что после десятка игр мячи так обшоркаются о покрытие площадки, что их отскок становится слабее, поэтому падает и точность подач. Приятели, которым было далеко до чемпионатов по теннису, подбирали оставшиеся мячи, которые, по их мнению, отскакивали ничуть не хуже новых, и уже через месяц у каждого из них накопилось несколько десятков совершенно бесплатных мячей. Это был реванш за неудачу их первой игры на корте.
Иногда состояние Юрика было настолько плачевным, что бегать по корту он был совершенно не способен, но он, всё равно, мужественно выходил на корт. При этом он стоял неподвижно, как колосс, на одном месте. Если рука его ракеткой доставала до летящего на него мяча, он пытался отбить. Если мяч летел с противоположой стороны, он перекладывал ракетку в другую руку. Если видел, что ракеткой мяч не достать, он просто игнорировал летящий на него мяч. Но бывали и другие дни, когда он чувствовал себя неплохо. Тогда он весело смеялся, если удавалось отбить мяч. В один из таких дней он сказал Вене:
– Что это мы играем на просто так, как мальчики. Давай играть на ресторан. Если ты проиграешь, ведёшь меня с Геней в ресторан.
Что будет, если он проиграет, Юрик объяснять не стал. Видимо, он считал такую ситуация невероятной. По опыту общения, Веня уже знал, что играть с Юриком решается не каждый. Юрик нещадно шельмовал в любой игре, будь то карты, шахматы или нарды, поэтому, если сел с ним играть, нельзя не только отворачиваться на секунду, нельзя даже моргать. Но здесь шельмовать трудно, поскольку всё действие на виду. Так как Юрик всегда путался со сложными правилами подсчёта очков, решили засчитвать по одному очку за каждый пропущенный мяч.
На корт выходили ровно в семь. Они уже знали, если опоздать минут на пятнадцать, слишком велика вероятность, что все корты будут заняты китайцами. Их было много в Калифорнии, они были пунктуальны и очень любили играть в теннис. Обычно играли по часу, поскольку Вене нужно было после игры принять душ, позавтракать и ехать на работу. На этот раз ставки были высоки, игроки увлеклись, и Веня вспомнил о времени только когда счёт был 70:16. Взглянув на часы, он отёр вспотевший лоб и предложил закончить игру.
– Но я ещё могу отыграться, – воскликнул разгорячённый Юрик.
– Ладно, – махнул рукой Веня, – но мы забыли установить предельный счёт. Предлагаю играть до ста. Я итак уже опаздываю на работу.
Веня собрался с силами, успокоился, и игра закончилась через пятнадцать минут. Целую неделю Юрик ходил мрачный, как туча. На корте не разговаривал, а по мячам лупил так, как будто забивал гвозди. Он был горячим, но отходчивым. Ещё через неделю он снова весело предложил играть на ресторан. Веня не стал напоминать Юрику о проигранной ранее партии из деликатности. На этот раз он сразу установил верхний лимит счёта в пятьдесят очков. Игра закончилась довольно быстро со счётом 50:9. На этот раз Юрик был в депрессии целых десять дней. Потом Веня перешёл из частной компании в Стенфордский ускорительный центр, и по этому поводу пригласил отпразновать в ресторане Юрика с Геней Наумовной. А ещё через две недели, когда Юрик снова предложил играть на ресторан, Веня не выдержал:
– Ты уже два раза проиграл мне ресторан, но не сводил ни разу, а я сводил тебя, хотя и выиграл.
– Когда это я мог проиграть? – соврешенно искренне изумился Юрик. – быть этого не может!
В таких случаях Вене почему-то вспоминалось его единственное посещение Армении в далёкой молодости.