ВОЙНА И НИКОЛАЙ УГОДНИК
В ночь перед уходом в армию Николаю Стрелкину приснился сон.
- Я родился 19 декабря 1923 года, как раз на Николая Угодника. И вот он мне приснился, такой как есть, как рисуют на иконах, в белых одеждах, в своей этой шапке. Он наклонился ко мне, в руках три креста, и говорит: «Целуй». Я удивился, а он настаивает: «Целуй!». Проснулся я, и говорю матери: «Что-то мне сон странный сниться, Николай Угодник, кресты, требует, чтобы он их поцеловал. А мать и говорит: «Раз просит, целуй!»
Уснул я, и опять мне сниться Николай Угодник, эти кресты. Поцеловал я их в этот раз, все по очереди.
Николай Стрелкин не был сильно уж верующим человеком. А вот отец Николая Иван Стрелкин был человеком глубоко верующим, больше того, в родной деревне числился псаломщиком, церковным старостой. Был человеком тихим, безобидным, жили Стрелкины за счёт чахлой коровы да огорода. В семье было девять детей, но кого это волновало в жестокие тридцатые годы? Приехали из города оперуполномоченные, выселять Стрелкиных из деревни как вредный элемент. И тут народ поднялся против, особенно старался некто Александр, всё укорял оперуполномоченных: - Ну что вы пристали к нему? Пусть себе Богу молиться, вреда от него нет.
И произошло чудо – чекисты уехало. Но в колхозе жили бедно, молочных рек не наблюдалось. Чтобы выжить, Николай выливал в округе сусликом, иногда до 30 штук в день, семья их обдирала и ела. Работать он пошёл после седьмого класса, к этому времени семья переехала в город Чапаевск. Отца забрали на фронт в 1941 г. Николай работал на оборонном заводе, но в августе сорок второго и ему пришло время идти на фронт. И там, словно действительно Бог уберегал его. Пятнадцатый полк 4-ой гвардейской десантной бригады готовили сначала в Саратовской области, потом в Люберцах. Это было отборные части, в них набирали рослых, молодых парней. Стрелкин даже совершил 12 прыжков с парашютом, но их бросили в бой как обычную пехоту, под Ленинград. Места там гиблые, болотистые. Окопы вырыть невозможно, чуть выкопаешь, и вода выступает. Чтобы не стоять в воде, иногда даже трупы бросали себе под ноги. А впереди был печально знаменитый «Овраг смерти», где полегла не одна наша дивизия. Полегли там и десантники из части Стрелкина, брошенные в чистое поле на пушки и пулемёты хорошо окапавшихся фашистов. Убивали не только пули, убивал и мороз. Те страшные морозы начала сорок третьего года помнят все фронтовики, от Мурманска до Сталинграда. В ту ночь им, семи дивизионным знаменосцам, пришлось заночевать под открытым небом, а мороз был за сорок градусов. Чтобы хоть как-то уберечься от холода они сложили из тел погибших барьер, накидали на снег сосновых лап и улеглись спать.
- И среди сна вдруг кто-то начал меня будить. Вставай, дескать, а то замёрзнешь! Я проснулся, а тело меня уже не слушается, мёртвое. Только голова ещё в меховой десантской шапке ворочается. И начал я ею крутить изо всех сил, потом по телу словно иголки начали колоть, кровь по жилам пошла. Так, постепенно, я поднялся. Гляжу, а все рядом: Ванька, Сашка, Семён – все лежат замёрзшие.
Довелось Стрелкину и повидать легендарного маршала Жукова. Ничего особенного Николай в этом не видел.
- Да что он, невысокий такой, плотный, в кожанке. Приехал он с командиром дивизии Румянцевым, отдал честь знамени, прошёл в блиндаж. Посидели они там минут 15 и уехали. Вот и всё, что тут особенного?
После Ленинграда немногих оставшихся в живых десантников отвели в тыл, а после переформирования бросили в новое пекло, на Орловско-Курскую дугу. Непрерывные бои, земля горела под ногами, товарищи гибли один за одним, а он был как заговорённый. После одного из боёв на нём не оказалось ни ремня, ни погон – всё срезало осколками. А на теле ни царапины. Но всё-таки и его нашёл осколок. Попав в кисть руки, он перебил сухожилие, так, что Николай еле смог держать в руках автомат. Но, перевязав руку, он снова ушёл в бой. Их часть оказалась отрезана от тылов, две недели они голодали так, что автомат порой выпадал из рук от слабости.
После Курской дуги было освобождение Украины, затем Румыния, Венгрия, Австрия. Было ещё ранение осколком в голову, две контузии. Каждый раз неделя-две в медсанбате и снова в бой. Стрелкин стал армейским разведчиком, потом шофёром. Были медали, орден «Отечественной войны» 2 степени. Но награды он не любит надевать, считает всё это чем-то показным. Потому что война этого не стоила, она была гораздо страшней.
- Смерти я не боялся, душа стала как железная. Было так трудно, что смерть казалось просто избавлением от мук. Я не сомневался, что погибну. И воевали мы не за партию или Сталина, а за Русь. Ни разу за всю войну не слышал, чтобы в атаке кричали «За Сталина». Нальют тебе перед боем сто грамм наркомовских, а что это на голодный желудок? Как бутылку водки выпил. Так вот и шли в бой.
Николаю везло во всём. В Австрии его товарищи отравились метиловым спиртом, а он как раз уехал с командиром и остался жив. Война кончилась, часть Стрелкина перебросили в Котлас. И здесь, в армии, он впервые примерил одежду пожарного. На одном из пожаров он сначала промок, потом замёрз так до такой степени, что попал в госпиталь. От этого происшествия ему остались хроническая болезнь почек. Демобилизовали Стрелкина лишь в сорок седьмого году.
Перед демобилизацией ему приснился очередной вещий сон. Приснилось ему, что входит он в родной дом, вешает на гвоздик свой армейский ремень. Всё было как наяву, он видел отца, мать, незнакомую девушку, о которой точно знал, что это его жена. А потом появился какой-то офицер в форме, и вместо армейского ремня одел на Николая пожарный. Сон сбылся, Стрелкин 30 лет проработал пожарным. И с той девушкой он так и увиделся, в первые же минуты пребывания в родном доме.
- Я только приехала в этот город, никого не знала, - рассказывает Анна Кирилловна. – Устроилась на квартире, а тут в магазине познакомился с одной девушкой, оказалось – сестрой Николая. Та была очень душевная, разговорчивая. Пригласила она к себе, давай, говорит, я тебе погадаю на жениха. Я пошла с ней, а тут и Николай как раз вошёл в дом. Я, конечно, сразу ушла.
Стрелкиным невиданно повезло. С фронта пришёл не только Николай, но и его отец. Но была ещё одна загадка того вещего сна. Через несколько дней Николай узнал, где живёт та самая девушк. Пришёл, поговорил. Девушки Николай не понравился - был под хмельком. Анна Кирилловна работала учительницей в школе. Через пару дней она пришла домой, а её сундука нет. «Приехал тот самый парень на телеге, поддатый сильно, забрал твой сундук и уехал» - сообщила хозяйка. Пришлось Анне идти в дом Стрелкиных.
- Три дня я спала на полу, просила отдать мои вещи. А он не отдавал, а ещё напивался каждый день, спал пьяный. Так и пришлось за него выйти замуж.
Всю войну Николай не болел, кроме той простуды на пожаре. Но стоило ему перешагнуть через порог, и через два часа его тело покрылось чирьями. Жуткие такие чирьи, их ещё называют в народе «сучье вымя». Каждое движение вызывало боль. Жене приходилось каждый день стирать простыни, потому что по утру все они были в гное и крови. Длилось это почти два года. Потом, когда он перевёлся пожарным на военный завод, старый, ещё царских времён фельдшер сказал: - Я тебя вылечу. Перед каждой сменой заходи ко мне в медпункт.
Лечение было своеобразное – пятьдесят грамм чистого, неразбавленного спирта и на закуску кусок сала. Через пару месяцев болезнь отступила.
Жили трудно, кроме отца и матери на руках была ещё одна сестра, оставшаяся инвалидом после взрыва на заводе. Вскоре у Стрелкиных появилась дочь Валя. Выживали за счёт огорода, после суточных смен Николай уходил на реку, ловил рыбу, охотился на зайцев и лис, выделывал шкуры, менял их на муку.
Свою жизнь супруги делят на три части. Довоенную – голодную. Затем война, и тяжёлое послевоенное время. И третий этап, нынешний.
- Вроде стали лучше материально жить, одеваться, питаться, - делится Николай. - А тут старость нагрянула, снова плохо, снова тяжело. Почки этой зимой болели до невозможности, согнуться не мог. А вышел весной на огород, посмотрел вокруг: «Давай, мать, лопату». Рядок прошёл, другой, и словно всё отступило.
Им уже по восемьдесят лет. Они и болеют одними и теми же болезнями, сердце да давление. Смерть уже несколько раз приходила в гости, но помощь родного человека возвращала на этот свет. Может, эти этапы жизни и есть три креста, что заставил молодого Стрелкина целовать Николай Угодник? Кто знает, кто знает.
Евгений САРТИНОВ. 2003 г.