То, как мы называем своих близких, самым откровенным способом характеризует степень нашей любви и привязанности к ним.
И здесь не всегда нужна изобретательность.
Иногда, обычные «котёнок» и «малыш», произнесённые с той особой интонацией, предназначенной только одному единственному человеку, имеют невероятную силу по воздействию.
А вот вам сразу отрицательный пример.
У меня была знакомая пара, которая, мало того, что называла друг друга банальным «солнышко», так ещё и с такой интонацией, которую я, к сожалению, не могу вам сейчас передать. Но, поверьте мне на слово: каждый раз, когда я слышала это «солнышко» в её или его исполнении, я, внутренне, аж подпрыгивала!
Для меня, как эмпата, с этой парой всё было понятно. Но, думаю, даже менее чувствительные натуры, ощущали всю степень их неприязни друг к другу и накопившегося раздражения. От этого «солнышка» по спине холодок пробегал и цветочки вяли.
Мои родители называли друг друга «роднуля».
И это звучало так тепло, так нежно, даже если было произнесено мимоходом, посреди самых обыденных вещей, типа: "Роднуля, где мои носки?"
Папа по темпераменту был, однозначно, холериком, и гнев мог вырваться из него молниеносно, как огонь из пасти дракона.
Папу могло вывести из себя что угодно, и бушевать он мог так, что картины падали со стен. Случалось это не часто и «отходил» он очень быстро. Мы с мамой дольше «дули губы», а он — прогуляется, подышит свежим воздухом с полчасика и возвращается, как ни в чём не бывало: а что, мол, случилось? Чего это мои девочки такие грустные?..
Но, даже пылая праведным гневом, он всё равно называл маму «роднулей».
Вот это мастерство! Высший пилотаж!
Я называла «роднулей» только одного мужчину в своей жизни - третьего мужа.
Это произошло как-то само собой и прочно закрепилось на все десять лет, что мы прожили вместе.
Он, кстати, тоже отозвался эхом, и стал звать меня «роднуля», не иначе.
Второй муж называл меня по фамилии.
Во-первых, в нашей профессиональной среде это не редкость.
Во-вторых, из большого уважения к моим талантам и неординарной личности, видимо. Союз у нас был творческий и, что называется, духовный: он был моим гением, я — его музой.
Однако, это не мешало ему спускаться на грешную землю и говорить мне: - Красивая ты баба, Баженова!
Одна моя приятельница называет мужа Михалыч - и это такая милота! Когда она говорит: «Михалыч сказал то-то» или «Михалыч передавал всем привет» - сразу понимаешь, что у неё с Михалычем всё в порядке.
Всё дело в той самой особой интонации, которую не возможно ни подделать, ни сыграть.
Было ещё у нас знакомое семейство «зайцев». И не потому, что их фамилия Зайцевы, а потому, что они все звали друг друга «зайцами». Заяц-папа, заяц-мама и зайцы-дети. Забавно!
А ещё, у некоторых пар прекрасно получается называть друг друга, как в девятнадцатом веке - «душа моя». И звучит это, действительно, так душевно, безо всякой фальши!
Чаще всего слышишь уменьшительно-ласкательные версии имён или забавные прозвища, которые отражают внешность или характер человека. Тут уж, кто во что горазд!
Есть у меня один мужчина, который так произносит моё имя, что у меня реснички начинают трепетать.
Как ему это удаётся, одному Богу известно.
А это всего лишь моё имя.
Но, как приятно его слышать из уст мужчины, который может произносить его ВОТ ТАК.