Эта история в цитатах, казалось бы, чисто библиотечная и профсообщество, несомненно, найдёт в ней примечательные аналогии с событиями имевшими место быть не так уж давно, а в сравнении со сроком, миновавшим с описываемых событий, а это без малого 160 лет, так и вовсе вчера. Но в ней присутствует и ярко выраженный дух «иркутскости», в той его ипостаси, которая у нас регулярно воплощает в жизнь анекдот «про две синагоги»*. Поэтому, надеюсь, она (история) будет интересной и узкому в географическом смысле, но зато более многолюдному кругу читателей.
Итак, «не лепо ли нам, братие» поведать, как завелась в Иркутске городская публичная библиотека. Та самая, которая по прошествии лет стала областной и получила имя Ивана Ивановича Молчанова-Сибирского.
В далёком 1861 году, недели через три после отмены крепостного права, в рекреации Иркутского женского училища, что на базаре, гостеприимно распахнула двери (рекреации же) чаемая и собранная «с миру по рублю и книжке» первая в городе общественная библиотека. На четыре вечерних часа (чтобы не мешать ученицам) и всего один раз в неделю, но тем не менее.
Тут уместно бы сделать отступление с экскурсом в историю библиотечного дела и про то, что не «первая вообще», и даже не «первая публичная», но это все можно прочитать в книжках Ф. М. Полищук**. Главное же отличие от всех безвременно сгинувших предшественниц (последняя из них закрылась в конце 1859-го) заключалось именно в сочетании организационной формы и бесплатности читального зала для любого посетителя.
В теории это должно было работать как эдакое акционерное общество: минимальные расходы на существование библиотеки обеспечивают подписчики («участники»). Годовые участники имели привилегии в виде возможности брать книги на дом, бесплатно участвовать в литературно-разговорных вечерах и ещё ряд пользовательских «бонусов», а также право на определение общего вектора развития библиотеки, непосредственное управление которой возлагалось на троих «распорядителей», выбираемых из среды участников ежегодно. Пожертвования без «участия» и доходы от коммерческой деятельности (книготорговой, лекционной) направляются распорядителями исключительно на развитие библиотеки.
В ноябре 1860 года на массовом литературном вечере, собравшем три сотни человек, идея создания общественной библиотеки была встречена таким энтузиазмом, что набралось порядка сотни подписчиков-учредителей. Включая генерал-губернатора Муравьева-Амурского и это было важно, не столько из-за денег, сколько потому, что такая высокая протекция (хотя сам граф покинул Иркутск ещё до открытия библиотеки – в январе 1861) позволила безвозмездно разместиться на казённых площадях. Пожертвований (книгами и деньгами) тоже было немало, так что первый год своего существования библиотека была очень даже «в топе»***.
А вот дальше история двинулась в обычном направлении, как было сказано в другое время и по другому поводу:
По итогам года за библиотекой образовался долг за поставленные книги, «идеальную» смету, принятую на учредительном собрании исполнить не получилось (даже библиотекарь половину срока проработал на общественных началах, а потом получал не планируемые 25 р. в месяц, а только 10). Предсказуемо не осуществились и фантастические планы по покупке собственного дома – за 9 месяцев библиотека сменила четыре казённых пристанища (каждый раз расходуя деньги на перевозку имущества и починку мебели) и, в конце концов, вынуждена была в январе 1862 года арендовать помещение.
Распорядителями изначально были Б.А. Милютин, А.А. Мордвинов и А.Д.Шелехов. Последний был председателем губернского правления и вряд ли принимал активное участие в делах. Душой же и мотором всего начинания был Борис Алексеевич Милютин – тридцатилетний юрист, чиновник особых поручений при генерал-губернаторе, а с 1862 второй (и последний) редактор первой частной сибирской газеты «Амур». Приехавший в Сибирь в 1851 году. Акцентированные мною нюансы, как кажется, важны для понимая излагаемого ниже.
Несмотря на неблестящее финансовое положение дел, общее собрание переизбрало Милютина и Мордвинова распорядителями на 1862 год, добавив к ним морского офицера и известного исследователя речных путей Дальнего Востока А. С. Сгибнева. Впрочем, он, а вскоре и Мордвинов отказались от этой «чести» и вторым распорядителем стал небезызвестный Михаил Васильевич Загоскин.
В течение второго года существования библиотеки число книг и читателей удвоилось, а вот число реальных (то есть вносивших деньги) «участников» - сократилось. И, видимо, не в последнюю очередь потому, что в феврале (?) 1862 года в Иркутске открылась библиотека В.И. Вагина и М.П. Шестунова. Тоже публичная, только частная и платная.
Оба были «коренными» иркутянами, демократами и борцами с произволом «навозных», то есть приехавших с Н.Н. Муравьевым «из России», чиновников. Шестунов так и вообще лишь недавно вернулся из краткосрочной, но все-таки политической ссылки, думается совсем не случайно совпавшей по времени с закручиванием административных гаек начавшимся после резонансной «иркутской дуэли» 1859 года.
Собственно, даже считалось, что эта библиотека не «открылась», а «возобновилась», поскольку первая частная библиотека М.П. Шестунова действовала в Иркутске в 1858-1859 годах, но была им закрыта и распродана по причине запрета властями, смотревшими на неё (и не без определённых оснований) как на «якобинский клуб».
Прошение об открытии Вагин подал ещё 11 декабря 1861 года, когда и года не прошло с открытия общественной библиотеки, что само по себе показательно. Тот факт, что разрешение он получил только после повторного обращения и жалоб в «вышестоящие инстанции», вначале получив отказ с формулировкой: «В настоящее время в Иркутске имеется уже публичная библиотека и она настолько удовлетворяет требования здешней публики, что засим в другой библиотеке здесь решительно не встречается нужды», думается не добавил симпатий между лагерями радетелей за народную пользу.
Все иркутские подписчики, а набралось то их всего лишь около двух сотен, в результате разделились между двумя библиотеками почти поровну. И голосовали они за «свою» читальню не только рублём и «ногами», но и разящим печатным словом. «Нарыв» этот вскрылся в январе 1863 года и вылился в острую (а по нынешним меркам местами просто безобразную) полемику на страницах «Иркутских губернских ведомостей».
Началось всё с пространного письма в газету одного из «участников» общественной публичной библиотеки, который, не раскрывая, кстати, своего настоящего имени, разнёс в пух и прах состояние дел «храма знаний», упрекнул распорядителей в нераспорядительности, а то и растрате и при этом все время кивал на частную библиотеку. От статьи остаётся явственное ощущение, что критикуемая библиотека плоха прежде всего тем, что не те люди ее открыли и не так они ею руководят.
Распорядители не замедлили откликнуться. Первым ответил Загоскин, который откровенно «слился», сославшись на то, что в распорядители попал почти случайно и занимался в собственно книгами. Да, в общем-то, и понятно было, что не он мишень нападок. Милютин подготовился более тщательно и провёл яростную контратаку на девяти (!) страницах, которые пестрят риторическими оборотами, заслуживающими произнесения вслух с должной степенью патетики:
О, господин «Участник», столь искренно радеющий об интересах библиотеки, зачем эту горячность свою к делу вы не усугубляете не меньшим уважением к правде, той правде, которая возлагает на человека священную обязанность, в деле обвинения придерживаться истины, не увлекаться фигурой черезчурия, не гоняться за красным словцом.
…
С горестью, но мы приходим к убеждению, что в Иркутске не было и нет учреждения, которое бы могло поддержаться без всякого постороннего влияния извне, с существованием которого не связали бы каких-либо особенных обстоятельств, предполагающих задние мысли и тому подобные благородные побуждения, которые обеспечивались бы сознанием общественной пользы и не поставляемы бы были в зависимость от соображений чисто личных, всесильных, в особенности в Иркутске.
…
Одним словом, мы убеждены (и выражаем это прямо с открытым лицом), что найдётся весьма много лиц подобных вам, умеющих складно подобрать несколько фраз, заключающих в себе критику и обвинение, но как скоро дело коснётся серьёзного предмета и возбудится вопрос о содействии, все эти критики и обвинители, все эти кандидаты в распорядители и администраторы, уйдут и попрячутся. Не наше, мол, дело.
Но особенно хочется остановиться на фрагменте, который ещё пару лет назад звучал бы как вполне современный пост-реакция в аккаунте какой-нибудь нестоличной библиотеки после появления в сети отчёта о визите в неё известного блогера или провозвестника новой библиотечной парадигмы:
Мы готовы были этим закончить наш ответ, как принесли нам 49 № «Современной Летописи», в которой, о, ужас! мы прочли нападки на горемычную публичную библиотеку (именуемую императорской и казённой). … Сведения, сообщаемые в «Современной Летописи» и тоже из Иркутска, почище ещё сообщённых иркутской публике участником библиотеки.
Дивимся мы, право, этим заезжим и проезжим артистам, которые принимают на себя роль быть корреспондентами столичных газет, и как играют они доверием гг. редакторов? Подумайте: статейка небольшая; умственной жизни Иркутска в ней посвящено всего 140 строчек, а сколько в ней нагорожено всякого вздора… Есть за что деньги платить!
И немудрено: из какого источника почерпал турист свои сведения? Он пришёл, изволите ли видеть, в казённую библиотеку (разумей в общественную). В комнате никого нет по его же словам; он начинает расспрашивать… но спрашивается кого же? Не стены ли? Допустим, что слово никого нет употреблено для красного словца. Вероятно, был же какой-либо господин, который сообщил заезжему артисту, что подписчиков у библиотеки совсем нет, лишь несколько человек. Так ли, господин вестовщик? ... Но любопытствующий господин, как и следует, не ограничивается показанием одного: он, как опытный следователь, производит дознание в городе через расспросы. Жаль, что он не объяснил, кого он расспрашивал? Впрочем, судя по последующему дифирамбу, сочинённому им в пользу частной библиотеки, можно бы было не без достоверности заключить: где он производил расспросы, если бы отсутствие не только правды, но даже и здравого смысла в сообщённых сведениях не доказывало, что над заезжим господином, вероятно, кто-нибудь сильно подсмеялся, а он все принял за чистую монету!
Посудите сами: ему отрапортовали, не только что библиотека казённая, но что на устройство её был ассигнован значительный капитал! Г. корреспондент видит в этом вящее подтверждение старой песни о казне и частных лицах, действующих в торговых предприятиях. Против этого мы не знаем уже, что и сказать, кроме разве: аминь или да будет так.
Но этим г. турист не ограничивается. Он печатно удостоверяет, что книги в публичной библиотеке растеряны и даже милостиво поясняет кем и как … За сим турист сообщает, что библиотека выписала книг на 200 руб. Откуда он эту цифру взял мы уже и догадаться не можем. …
Описав таким образом состояние казённой библиотеки, корреспондент переходит к частной; он рисует её такими светлыми, такими симпатическими красками, что приходим к убеждению, что библиотека г. Шестунова – рай, а наша публичная – чисто ад. Но хотелось бы видеть подтверждения этого взгляда доказательствами. И что же находим?
Журналов гораздо меньше (заметим, кстати, что публичную г. турист хвалит за выбор. Похвала не заслуженная, ибо мы старались до сих пор выписывать все, что можно, не предоставляя себе права руководствоваться вкусом публики, напротив того, мы старались выписывать именно те издания, которые частными людьми не выписываются, и которых невозможно достать в Иркутске).
Затем следует удостоверение, что при библиотеке г. Шестунова производится небольшая продажа книг, что имеется много детских книг… но все это ещё не доказательства блестящего положения; следует заключительный вывод и в нем-то, как кажется, и вся суть дела.
Когда я не приходил, говорит турист (конечно, в библиотеку Шестунова), я всегда заставал оживлённые разговоры и споры по поводу прочитанного; в казённой библиотеке этого нет, разговоры там не допускаются.
Вот оно что! Итак, запишем в нашу памятную тетрадь, что достоинство публичной библиотеки познаётся тем, чем оживлённее в ней разговоры и споры. По нашему глупому разумению, мы до сих пор думали, что библиотека предназначена для чтения и что для поведания друг другу о прочитанном есть другие установления, вроде клубов, домашних собраний, наконец публичных вечеров, устраиваемых именно с этой целью. Век живи, век учись!
Этим заезжим туристом был никто иной как князь П.А. Кропоткин с его «Письмами из Восточной Сибири» (конкретно это было датировано 30 сентября 1862 г.).
При чтении оригинала статьи «отца русского анархизма» нельзя не заметить, что Милютин в своём оборонительном запале частенько передёргивает (например, Кропоткин прямо указывает, что запрет на разговоры справедлив ввиду стеснённости библиотеки в помещениях), но речь не о том. Главное, что «плохая» библиотека действительно называется и считается казённой, тогда как на деле конкуренция развернулась между двумя общественными проектами. Причём один из них рассматривался сторонниками другого как «провластный» и живущий, если не жирующий, «на казенном коште», что очевидно не соответствовало действительности.
Милютин ещё некоторое время посопротивлялся неизбежному, то безуспешно пытаясь гальванизировать оставшихся «участников» (они просто игнорировали общие собрания), то читая в пользу «своей» библиотеки цикл публичных лекций по пенитенциарному праву (он был, напомним, юрист и в губернской администрации занимался в том числе и этими вопросами), что лишь запустило очередной газетный раунд взаимных насмешек, обвинений в безграмотности и слабо завуалированных оскорблений.
Шестунов и Вагин при этом набирали очки: расширяли коммерческую составляющую (выписывая под заказ и просто на продажу литературу, репродукции и эстампы, и даже настольные игры), отменили с января 1863 года плату за чтение в читальном зале газет и журналов, а с мая – и книг.
Не прошло и года, как общественная публичная библиотека окончательно захирела и была передана городской управе. К счастью, передана не просто как имущество, но и как сама идея и обязательство того, что библиотека должна функционировать.
По удивительному стечению обстоятельств Иркутская городская публичная библиотека 1 января 1864 г. открылась для читателей в том же самом здании, с которого началась история библиотеки общественной – в доме Забелинского на мелочном базаре, который к тому моменту как раз освободила женская гимназия, переведённая в более просторный и подходящий дом, специально купленный и отремонтированный городским головой и меценатом И. С. Хаминовым. Здесь она и просуществовала вплоть до Великого пожара 1879 года.
Впрочем, конкурентка – частная библиотека просуществовала немногим дольше. Финансовые проблемы уже в 1866 году вынудили владельцев её закрыть. Книги частью были распроданы, а частью арендованы городским головой Катышевцевым и перемещены в ту же городскую публичную библиотеку, чтобы в конце 1867 года уже окончательно перейти в собственность города.
Так обе библиотечные общественные инициативы –и коллективная и индивидуальная – единообразно закончили свой путь под крылом муниципалитета, чтобы после революции последовательно преобразоваться в Иркутскую губернскую, Восточно-Сибирскую краевую и, наконец, в Иркутскую областную библиотеку имени И.И. Молчанова-Сибирского.
По формальному «организационно-правовому» счёту именно 1 января 1864 года нужно бы считать днём рождения «Молчановки», омолодив её на три года, или же наоборот, если исходить из непрерывности и нераздельности бытования книжного собрания, удревнить её историю до 1835, когда открылась губернская публичная библиотека, чей фонд лишь временно находился в распоряжении «общественной организации». Но стоит ли? Ведь несмотря на краткость этого трёхлетнего эксперимента, именно он, как кажется сделал очевидными две важные вещи: признание нужности и востребованности публичной библиотеки, и понимание того, что она не может существовать в режиме проекта на одних лишь энтузиазме и доброй воле граждан.
=======================================
* Это который про «одна чтобы ходить, а другая, чтобы не ходить»
** Например, в «Истории библиотечного дела в дореволюционном Иркутске: (конец XVIII в. – февраль 1917 г.)», 1983 г. - https://clck.ru/N3qLP
*** Нельзя не отметить, что основную массу книг (порядка 3 тысяч экземпляров) общественная библиотека практически сразу получила от губернских властей – это был фонд Иркутской губернской библиотеки, действовавшей с 1835 года. Она размещалась в Иркутской гимназии, но к концу 1840-х практически прекратила функционировать после отъезда её заведующего – бывшего директора гимназии С.С. Щукина – в Петербург и отсутствием финансирования.