Взгляд шторм. Кулак ветра толкал Марка в сторону заброшенного дома. Его окна смотрели на него пустотой прошлых десятилетий. Облупившийся от штукатурки фасад напоминал неприятную кожную болезнь. Все это подчеркивал мрак. Мрак, вызванный уходящим за горизонт солнцем, и мрак, углублявшийся в сердце Марка. Теперь в нем была только пустота и желание покончить со всем этим. Ничего и никого больше не было.
Преодолев последние метры, он поднялся по лестнице и развернулся позади себя. Как будто он хотел попрощаться с миром и уходящим за горизонт солнцем, или ожидал, что кто-то еще может его спасти. Какой-нибудь человек, которого до конца не поглотило зло этого мира, или сам Бог; он величайший, который сначала забрал у него жену, а потом и дочь, чтобы оставить ни с чем.
- Скоро мы будем вместе, - заявил он и толкнул дверь. Петли застонали, как умирающая женщина, и перед его глазами предстало захламленное нутро. Некоторые из мебели были покрыты тканью, другие валялись по углам, разрушенные, связывая Марка с трупом его мертвой дочери. Хрупкая двенадцатилетняя девочка, которая, вылетев через лобовое стекло машины, ударилась о ствол дерева и покончила жизнь с торчащими из груди ребрами и пузырями крови, выходящими изо рта. – Уже не долго.
Немного подумав, он поднимается по лестнице наверх. Засохшие листья шуршат у него под ногами, а дующий в камине ветер спрашивает голосом упыря: "что ты делаешь? Ты уверен, что хочешь жить в каком-то старом заплесневелом доме? Ведь когда-то ты был совсем другим...". Приближаясь ко второму этажу, в ветре он слышал голос Моники-покойной жены. Как будто она поднялась из могилы и во что бы то ни стало хотела отговорить его от самоубийства или убедить, что все-таки стоит жить.
– Да, когда-нибудь я бы этого не сделал, - признался Марек и даже расплылся в бледной улыбке. - Это когда-то была настоящая жизнь, наполненная настоящими людьми, а не блуждание среди теней... проклятые тени теперь повсюду.
Он поднялся наверх и остановился. Направо коридор тянулся вдоль перил и заканчивался тремя дверями-все они были заперты. Когда он посмотрел налево, его глазам показался вход в комнату. Над порогом висели потертые бусы,которые смонтировали здесь пьющие. Ветер, проникавший через разбитые окна, слегка шевелил их, отчего они издавали звук, ассоциирующийся у Марка с трещоткой, расположенной на конце хвоста кобры. Это как-то побудило его двигаться в том направлении.
Он прошел по коридору, прислушиваясь к скрипящему под ногами полу. Дом тоже издавал звуки. Иногда Марку казалось, что он разговаривает с ним на своем древнем языке; он пытается подчинить его или может рассказать о прошлых временах и населяющих его людях. О крови и любви, оставленной в этих стенах как знак. Где-то по телевизору он слышал, что дома сохраняют энергию былых событий; она может быть положительной или отрицательной. По словам ведущего шоу, похожего на сумасшедшего, именно из-за этой энергии люди испытывают паранормальные явления в своих домах.
Чушь, – беззаботно констатировал Марк, чувствуя, как скользят по плечам бусы. – Херня в целом.
Он оказался в комнате, которая когда-то должна была принадлежать ребенку. Прислонившись к стене, стоял конь-качалка. Он выглядел так, будто умер и превратился в зомби. Краска во многих местах отвалилась, а дерево несло многочисленные раны. Шкаф для одежды, украшенный звездами и планетами, поблек. Казалось, кто-то вонзил в нее топор или нож. Наверное, пьяницы развлекались здесь как-то ночью... от стоявшей напротив окна кровати осталась только поддерживающая матрас рама. Кто-то написал на ней оранжевым спреем: „Кикимора”. Странное, экзотически звучащее слово. Это пробуждало в марке противоречивые чувства.
Он переступил порог другой комнаты, где стоял только шкаф, несущий сотни, а может быть, даже тысячи надписей типа:” Я люблю Карла „, или” к черту Стефана " и так далее. Однако, что еще более важно, в этой комнате был висящий у потолка стержень. Марек непроизвольно улыбнулся и крепче сжал зажатую в потной руке Лину. Затем он принялся привязывать ее к потолку. Должно быть, все было ясно и сработало в первый раз, потому что... потому что он знал, что второй раз не сможет этого сделать.
Каждое движение сопровождалось вспышкой. Как будто на последнем пути к смерти с ним были сотни папарацци, которые увековечили все стеклянным глазом камеры. Буря кружила где-то вокруг дома, как голодное существо. Гром тоже набирал силу, а вместе с ним и неистовый ветер, который неуклонно дергал рваными занавесками, напоминавшими пиратский флаг.
Через десять минут и тщательную проверку, все было готово. Лина прыгнула на горло Марка с такой легкостью, какой он не ожидал. В тот момент, когда он начал сгибать ноги, и петля медленно впилась в горло, перекрывая доступ воздуха, в доме раздался громкий треск. Словно кто-то швырнул телевизор о стену... секунду спустя его заглушил женский крик. Марк в жизни не слышал такой боли и гнева в голосе одного человека. Послышались быстрые шаги на лестнице, и он понятия не имел, что делать.
Тут из шкафа выскочил старик и, пробежав по комнате, запер дверь одним из ключей, у которого в руке была целая трещина. Когда его глаза обратились на Марка, он увидел в них искрящийся страх и безумие. Морщинистое лицо и спадающие на плечи седые волосы в свете молний ассоциировались с лицом мертвеца. Мясистые губы зашевелились, произнося какое-то слово. Последовал мощный гром. Стены дома задрожали, словно от страха.
Мы должны бежать! - воскликнул незнакомец. Затем он подошел к Марку и начал стягивать его с шеи. Ситуация выглядела комично.
- Какого черта ты делаешь! О чем здесь идет речь?
- Вы хотите умереть на своих условиях, мне все равно, но если она доберется до вас ... смерть будет последней из ваших проблем.
Интуиция, которую Марек выработал себе за годы работы в полиции, подсказывала ему прислушаться к этому человеку. Что-то тяжелыми шагами поднялось наверх и снова заорало. Этот звук больше напоминал скулеж душ, жарящихся в адском огне, чем голос, исходящий из горла человека.
- Решение, - приказал старик. - Здесь и сейчас.
- Как вас зовут?
- Я Конрад. Я провел здесь последнюю ночь.…
Что-то подошло к двери и со всей силы ударило в нее. В центре появилась трещина. Никто из мужчин не говорил. Оба стояли с приоткрытыми ртами, ожидая развития событий. Между тем снаружи доносился шепот ветра, крик молний и вой каких-то тварей. Пустой и мертвый мир в одно мгновение ожил, как существо Франкенштейна. Мозг Марка затопили сотни раздражителей и чувств.
Последовал еще один удар, и на этот раз в двери появилась большая дыра. Через нее внутрь просунула голову женщина. Или, по крайней мере, что-то, что когда-то могло быть ею. На слишком длинном лице гнилая кожа. В пустых глазницах вились красные пятна. Когда рты существа широко раскрылись, из их нутра донесся крик новорожденного. Маленькая головка высунулась между зубов и посмотрела на мужчин мертвыми глазами.
Это зрелище вызвало мощный удар, который вывел Марка из паралича. Первой мыслью, пришедшей ему в голову, было выпрыгнуть в окно. Лучше сломать ноги при падении, чем позволить себя поймать. Войдя между грязными занавесками, он заметил десятки собак, окружавших дом. Все они шли один за другим, и все были лишены шерсти. Они напоминали гипертрофированных крыс, с их морд лилась пена, смешанная с кровью.
Что-то схватило его за руку и потащило в глубь комнаты. Это был Конрад. Старик даже не заметил, как из прикусленной губы хлынула кровь. Он был занят поисками ключа и открытием еще одной двери. Из другого конца комнаты доносился смех существа, которому наконец удалось проникнуть внутрь. Его шаги приближались с каждым мгновением.
- Быстрее!
- Я делаю все, что могу! - прошептал старик и попробовал еще раз.
Внезапно раздался скрежет повернутого засова, и мужчины оказались в другой комнате. Марка поразило, насколько он отличается от других. Стены здесь были выкрашены, окна замурованы, и, прислонившись к одной из стен, стоял Портер женщины строгого вида, которая держала на коленях ребенка. Автор с большой точностью передал все детали персонажей; даже морщины на их лицах. У стены напротив двери стояла занавешенная кровать и большая, слегка помятая подушка.
- Хватит пялиться и помоги!
Вырванный из задумчивости Марек, он подошел к Конраду и помог ему опустить люк в потолке. Ведущая на чердак лестница выглядела относительно новой, по сравнению с остальными оставшимися в ней вещами. Как будто кто-то надел их несколько лет назад, подумала та часть его мозга, которая не хотела мириться с тем, что он ушел из полиции. Только зачем кому-то это делать в полуразрушенном доме, куда люди приходили пить и трахаться по углам? Зачем кому-то расписная комната с замурованными окнами и застеленной кроватью?
Женщина-существо, видимо, не собиралось уходить и принялось толкать очередную дверь. Однако на этот раз она не кричала, а говорила что-то низким голосом; Марк пришел к выводу, что если бы он не увидел ее мертвое лицо, то мог бы поверить, что за ними гонится человек. И еще были собаки, проклятые безволосые дворняги, похожие на больных бешенством крыс.
- Иди за мной – - сказал Конрад, поднимаясь по лестнице. Прямо в темноту чердака.
Звуки грозы, приглушенные в комнате, теперь снова приобрели глубину и силу. Марек слышал силу природы, которая как бы тоже пришла в ярость и выругалась над старым домом. От неба и падающего дождя молний его разделяла только хрупкая черепица. В темноте он почти ничего не видел и в какой-то момент пнул какой-то предмет. Что-то выпало из него и упало на пол. Он нагнулся и стал шарить в темноте, даже не сосредотачиваясь на том, что делает, потому что перед глазами он увидел картину. На переднем плане была семья с ребенком, а прямо с ними дом; прекрасный и сияющий, как Титаник перед своим первозданным плаванием. Все тонуло в солнечном сиянии других, давно ушедших времен.
- Мы должны пробраться в подвал. Это наш единственный шанс, - заявил Конрад. Он находился где-то в глубине комнаты. Было слышно, как ломаются доски.
- Погодите, погодите, господин хитрый, - подхватил Марк и двинулся вперед. - Дом окружен собаками, нас преследует женщина, которая выглядит не слишком свежей, а ты хочешь пройти с чердака в подвал?
Это наш единственный шанс. Впрочем, - Конрад засмеялся без капли веселости, - ты можешь остаться здесь, Если хочешь. Я собираюсь выжить.
Затем снова заговорила та часть марка, которая сделала его одним из лучших в своем деле. За нее состояли десятки голосов, которые задавали вопросы и отвергали все сомнительные гипотезы. Было, конечно, и недоверие к старику, появившемуся, как пятый человек драмы. Откуда у этого человека ключи от всех комнат в доме? Почему он сидел в чертовом шкафу и почему до этого его не догнал призрак с головой новорожденного во рту, а только теперь раскрылся? Совпадение?
- Сначала ты ответишь мне на все вопросы, а потом посмотрим, что будет дальше.
- Я спас тебе жизнь, болван. Это, наверное, достаточно?
- Раньше вы, а теперь болван, интересовались.
- Я мог дать тебе гнить на этой веревке! Я даже не знаю, как тебя зовут.
Конрад был прав, но узнать правду в сложившейся ситуации казалось самым важным. По крайней мере, в какой-то степени, чтобы разобраться в царящем хаосе.
- Меня зовут Марек Островский. Рассказывай. Теперь.
Оторвав последнюю от досок, Конрад присел у стены и вздохнул. Волосы упали ему на лицо. В полумраке чердака сверкали только его глаза. Именно они были самыми тревожными и вместе с тем завораживающими. Как будто я вижу гораздо больше, чем кто-либо мог предположить.
- Я живу в этом доме уже несколько лет. Я успел узнать много его секретов и часть истории. Вы можете мне поверить, что это удивительно и тревожно одновременно. Все началось с женщины ... вы видели ее голову, выглядывающую из двери. Она жила здесь несколько десятилетий назад. Она тоже была отвратительно богата и подлая. Вокруг ходили разные слухи, но только одна была правдой. Хозяйка этого дома спала со многими мужчинами и забеременела только для того, чтобы убивать рожденных детей и купаться в их крови. Я нашел банки с красной жидкостью в подвале. Их было десятки.
- Как тебе удалось прожить здесь несколько лет, если по дому бродит чудовище? Кроме того, кровь ... кровь свертывается слишком быстро, чтобы ее можно было держать в банках.
- О некоторых вещах я могу только догадываться, но чудовище никогда не раскрывается, когда в доме только я. Может, он привык ко мне? Трудно сказать, но ничто не доставляло мне такого удовольствия, как бегущие отсюда люди. Достаточно было услышать один женский крик, иногда в моем исполнении, чтобы мчаться домой с поразительной быстротой. Глупые, ищущие впечатлений подростки.
Марк всматривался в лицо своего собеседника и не знал, что и думать. Было слишком темно для анализа жестов или движений, к тому же история, хоть и поганая, держалась в каких-то ключевых местах. Ты что-то скрываешь, - мелькнуло у него в голове. Конечно, ты что-то скрываешь, и рано или поздно мы можем погибнуть из-за этого.
- Остальное я расскажу тебе внизу, потому что она может в любой момент попасть на чердак.
- Ты думаешь, она сможет войти сюда?
Конрад фыркнул и оторвал спину от стены. Затем добавил:
- Запомни, это ее дом.
***
Мужчины вошли в яму и стали спускаться вниз, оказавшись между стенами. Только выпрямленные руки удерживали их и спасали от падения вниз. Марк почувствовал запах сырости и пыли, словно вошел в нераспечатанную тысячелетиями гробницу. Торчащий прут вошел глубоко в его руку, заставляя его кровоточить и ощущать пульсирующую боль. Конрад находился под ним и медленно, но неуклонно продвигался вниз, иногда только прислушиваясь, не приближается ли что в темноте.
- Ты знаешь все закоулки этого подземелья?
- Мне не хватило бы жизни, чтобы исследовать здесь каждый угол, но если человек воспитывается на улице, то обостряется инстинкт выживания.
- Я не понимаю, как ты мог жить с этой штукой под одной крышей.
- Однажды я спал, спрятавшись в переулке за мусорным баком. Внезапно меня разбудил дождь, падающий на щеки. Когда я открыл глаза, то увидел пятнадцатилетнего парня, бросившегося мне на лицо. Я был в ярости и хотел дать ему по морде... тогда он позвал приятелей. Это закончилось сломанными двумя ребрами, выбитым зубом и оскорбленной гордостью.
- Значит, это существо защищает вас от нежелательных гостей?
- Интересно, правда?
Марку показалось, что он сильно расстроен. Он пожалел, что оставил пистолет в ящике, под замком. Он не ожидал, что женщина-существо положит пули, однако кобура, привязанная к поясу, прибавила бодрости. Ему не пришлось бы беспокоиться о мистере бездомном, который казался слегка сумасшедшим. Но, с другой стороны, ему пришло в голову, если бы кто-нибудь помочился мне в лицо и жестоко избил, я бы тоже слегка перекосил мнение о людях.
- Если дом окружен собаками, что я дам в подвал?
– Туннель, - констатировал Конрад. - Там есть тоннель, ведущий к нему.…
Из-за стены донесся голос.
- Такой. Ванея, она Ми.
Мгновение спустя последовал удар в стену. Сначала одно, потом другое. Все стало сыпаться мужчинам на головы. Между тем странная фраза, заставившая тело Марка покрыться мурашками, все еще звучала, как выкрикнутое в каньоне слово; оно возвращалось эхом, усугублялось и разбивало реальность на куски. Конрад начал кричать и плакать. Он не мог остановиться.
– Не забирай меня, мама, - попросил он. – Я не хотел... я…
Внезапно через одну из трещин в стене пробилась рука и схватила старика за шею. Длинные пальцы, с которых свисала кожа, сжались, как тиски. Острые ногти легко открывали кожу, из которой начала сочиться кровь. Откуда-то издалека донесся вой. Сначала только одно, но через некоторое время к нему присоединились другие. Словно десятки собравшихся вокруг дома собак, каким-то образом знали, что хозяйка настигла незваных гостей, и выражали свою радость.
Между тем слова повторялись. Они вываливались из зубчатого рта женщины.
- Такой. Ванея, она Ми!
Не очень зная, что делать, Марек принялся бить по руке, державшей Конрада. Хотя он вкладывал в удары все силы, это не приносило никакого эффекта. С таким же успехом он мог бы копать бетонную стену. Он чувствовал, как пот заливает глаза и нарастает разочарование. Руки у него дрожали от напряжения,а время убегало. Человек, который спас ему жизнь, теперь сам нуждался в помощи. Если бы не он, ты бы уже был мертв, повторял голос в его голове. Если бы не он, ты бы висел в комнате с выпученными глазами и высунутым языком, а новорожденный ребенок изо рта женщины питался бы твоим лицом!
Тогда он сделал единственное, что у него осталось.
Он расслабил руки и всем телом упал на Конрада. Он понимал, что сломает ему ключицу, или оба погибнут, если внизу валялись какие-то хламы. Взором воображения он увидел сцену, где он насмехается над трубами, идущими от печи, и умирает в муках, как один из персонажей в книге Грэма Мастертона.
***
Он открыл глаза, чувствуя боль во всем теле. Через маленькое окошко в подвал проникал лунный свет, образуя на земле световой прямоугольник. Вокруг стояли полки, заваленные всевозможной техникой. Все покрывала вуаль пыли и тяжесть прошедших лет. В темноте появилось какое-то маленькое существо, которое вздрогнуло сразу же, как только Марк пошевелил ногой. Чтобы не закричать, он изо всех сил сжал губы. Только сейчас он увидел, что лежит в луже крови, а из правой ноги ниже колена торчит кость. Не зная почему, ему захотелось рассмеяться. Может быть, из-за того, что в тридцать восемь лет он потерял дочь, а сгоревший труп любимой женщины вытаскивали пожарные из остатков их машины? Достаточно ли этого, чтобы дамба разума сломалась и все затопило водами безумия? Воды, в которых нет недостатка в набухших плавильниках, кораблекрушениях и дерьме? Да, дерьма там больше всего…
- Благодаря тебе это удалось! - заявил голос. Он доносился из темноты. - В очередной раз удалось обмануть старую стерву, ха!
Веки у него были тяжелые, но он прекрасно видел, как Конрад вышел из темноты. На старом лице гостила широкая улыбка, и глаза его впервые за этот вечер тревожно блеснули. Все карты были брошены на стол. Больше никаких блефов и интриг. Шторм, казалось, отдалялся. Раскаты грома доносились со значительного расстояния, словно перед исчезновением хотели еще погрозить пальцем.
- Что ты сделал со своей матерью? - начал Марек. Он заставил себя изменить положение и сесть у стены. - Что ты сделал такого ужасного, что мать возвращается из могилы и ищет мести?
- Я показал ей, кто здесь главный. Потому что это мой долбаный дом, и я не отдам его никому. Я выгоняю отсюда сопляков и пьяниц, чтобы они оставили его в покое!
- Эта комната наверху ... твоя. На картине твоя мать держит тебя на коленях, не так ли?
Конрад сделал удивленное лицо, но это продолжалось лишь мгновение. В конце концов, он был победителем и не собирался беспокоиться о пустяках.
- Я вырос здесь и отдал свою жизнь, чтобы заботиться о поместье моей семьи. Однако никто не мог оценить это. Мать заботилась только о себе и о ребенке, который рос у нее в животе. Не папин ребенок, а какой-то грязный городишко. Я ненавидел его!
- Поэтому ты убил ее, когда она была беременна? Вы думали, что после ее смерти имущество будет вашим, а между тем никто не переписывал его на вас. Почти как в теленовелле. Жалко.
Конрад оскалил зубы, приблизившись к одной из собак, обходивших дом, и в два шага оказался рядом с Марком. Сначала он начал копать. Он целился в лицо, обхватил руками шею. При этом он издавал звериные звуки, стонал в экстазе и сжимал кулаки.
- Ебаный. Суицидальный. Мерзавец – - заявил он напоследок и плюнул на побитого. - Я мог бы дать тебе отдохнуть в комнате.
- Так почему же не дал? - Голос Марка был приглушен. Нос у него распух, скорее всего, был сломан. - Я мог умереть спокойно, так зачем же ты тащил эту вертеп и давил на меня?
- Ей нужно выпить крови, - честно объяснил он. Нервы у него пошли, как легкий насморк. Он снова улыбнулся. - Насытиться, чтобы заснуть на время. Думаешь, в подвале есть туннель? С самого начала ты должен был сделать это за закуску.
В темноте снова что-то шевельнулось и тихо пискнуло. Где-то наверху раздались тяжелые шаги мертвой женщины. Плащ ребенка, находящегося внутри нее, каким-то образом пробивался сквозь стены и вонзался марку в мозг. Боль делала конструктивное мышление почти невозможным. Сломанная нога болела, словно кто-то облил ее бензином и поджег.
- Делай, что должен, только побыстрее.
Старик засмеялся и подошел к одной из полок. Затем он снял с нее обертку и положил ее на пол именно там, где падал лунный свет. Прошло мгновение, прежде чем он смог развязать шнур и вынуть набор ножей. Холодная сталь завораживала в мертвенном лунном свете. Марек гадал, сколько людей погибло, чтобы Конрад мог сохранить свой дом и утолить голод своей матери. Сколько женщин и мужчин заманила судьба в этот дом, чтобы их бросили на съедение…
Двадцать? Тридцать человек?
- Извини, но мне придется начать с сердца. - В руке старика блеснуло долото. - Лучше всего вытаскивать их из груди, пока еще бьется.
Внезапно на его шею прыгнула безволосая крыса и начала кусать. Конрад схватил его и отбросил в угол. В тот же миг еще одна безволосая тварь прыгнула ему на лицо. Через секунду появилось следующее и следующее. Из их пасти лилась смешанная с кровью пена. Резцы вонзались в кожу мужчины и ранили ее теперь в сотнях мест. Марк никогда не видел в одном месте такого количества этих существ. Он боялся, что они вот-вот почувствуют кровь сломанной ноги и возьмутся за него. Он готовился к худшему.
Тем временем старик метался по подвалу, стараясь ускользнуть от волны грызунов. Он чем-то напоминал обезумевшего танцора, не способного найти напарницу. В какой-то момент он упал на одну из полок и рухнул вместе с ней на землю. Его крики, должно быть, заманили еще одного гостя, потому что кто-то начал стучать в дверь. Из-за них попеременно доносились крики и смех. Женщина, возвращающаяся из миров, наконец-то получила свою месть. Вот-вот должна была завершиться судьба, которую Конрад сам себе выписал.
- Оставьте меня в покое! - кричал он, катаясь туда-сюда. - Отстаньте от меня, маленькие ублюдки!
Марек слышал в его голосе сначала гнев, а потом уже только боль. Несмотря на то, что он умолял о пощаде, она не была дана ему. Один из грызунов вошел ему в рот в тот момент, когда с петель влетела дверь в подвал. Женщина в рваном платье подошла к подергивающемуся трупу сына и ласково погладила его по голове. Крысиные Орды расступались перед ней, как подданные перед королевой. Марек знал, что теперь настала его очередь. Он чувствовал запах гниющей плоти и слышал шуршание о бетон костей ног. Во рту у него пересохло.
- Ванея? Она Ми? – произнес тварь, словно о чем-то размышляя. Его лицо теперь было в нескольких дюймах от лица Марка. От нее исходил запах тысячи разрытых могил.
Тогда та самая часть мозга, которая велела ему нагнуться на чердаке и поднять выпавшую из коробки вещь, подсказала ему вынуть ее сейчас же из кармана. Это длилось всего мгновение, но Марку казалось, что проходят сотни лет. Все тело его дрожало, он не знал, от потери крови или от того, что в нескольких дюймах от лица он видит личинки, извивающиеся в глазницах женщины, которая давно должна была лежать в могиле.
Он выставил перед собой руку, в которой держал Детские комбинезоны. Белая ткань в одном месте была слегка испачканной, но в остальном они выглядели новыми. Вещь купленная, для очередного ребенка, сказал ему голос в голове. Глазами воображения он увидел женщину, сидящую на краю кровати и просматривающую купленные вещи. Он почувствовал, что заливается слезами от горя. Он плакал о своей семье; он плакал о жизни этой женщины, которую прервала смерть, нанесенная из ревности и жадности собственным сыном. Он плакал за каждую жизнь, которая прерывает форс-мажор, чтобы показать человеку, что он всего лишь маленький винтик в Великой машине мира.
В этот момент он был готов умереть и смирился с судьбой. Он даже улыбнулся, когда наверху раздались шаги. Кто-то что-то сказал, кто-то засмеялся. Открыв глаза, он понял, что совершенно один. Конрад и его мать исчезли. Так же, как полчища крыс и Соня.
- Помогите! – крикнул он. - Помогите! Я здесь, внизу!
Ерунда какая-то. Он подозревал, что напугал подростков, которые могли оставить его здесь.
- У меня сломана нога! Я в подвале!
Прошло несколько минут, прежде чем пара испуганных глаз заглянула в комнату. Это была девушка. Молодая блондинка подошла к нему на дрожащих ногах. Видно, она была смертельно напугана.
- Вы живы? - задала она глупый вопрос.
- Я бы не стал кричать. У тебя есть телефон или ты машина? Я сильно кровоточу.
- У меня есть мобильник. - Девушка набралась уверенности и опустилась на колени в пятне лунного света. Увидев ее лицо, Марк не удивился, что она очень напоминает его покойную жену. Кто еще может ему помочь? - Я уже звоню, держитесь.
Я люблю тебя, подумал Марек. Я люблю больше всего на свете.
Конец...