Если же сіе время, по слову пророка, не есть ночь, то настаящая благодать именуется и есть нѣчто совершенно иное въ сравненіи съ симъ. Хотите ли скажу, что мнѣ пришло на мысль? Сей есть день, его же сотвори Господь (Псал. 117, 24), онъ, — иной, отличный отъ дней созданныхъ въ началѣ (Быт. 1, 5). Ибо въ сей день творитъ Господь новое небо и землю новую, какъ говоритъ пророкъ (Ис. 65, 17). Какое небо? Твердь вѣры во Христа. Какую землю? То есть благое сердце, какъ сказалъ Господь, — землю пьющую падающій на нее дождь и плодоносящую обильный колосъ (Евр. 6, 7). Въ семъ твореніи солнце есть чистая жизнь, звѣзды — добродѣтели, воздухъ — свѣтлая общественная дѣятельность; море — глубина богатства мудрости и знанія, травы и произрастенія — доброе ученіе и божественные догматы, на которыхъ пасется народъ паствы, то есть стадо Божіе; плодоносныя деревья — исполненіе заповѣдей. Въ семъ твореніи созидается истинный человѣкъ, по образу и подобію Божію. Не новымъ ли міромъ кажется тебѣ сіе начало, — день, его же сотвори Господь, — день, о которомъ говоритъ пророкъ Захарія, что онъ ни день сравнительно съ другими днями, ни ночь сравнительно съ другими ночами? Но наше слово еще не возвѣстило превосходнѣйшаго о настоящей благодати. Она уничтожила скорбь смертную; она произвела первенца изъ мертвыхъ; ею сокрушены желѣзныя врата смерти; ею уничтожены мѣдные запоры ада. Нынѣ отверзается темница смерти; нынѣ плѣннымъ возвѣщается освобожденіе; нынѣ слѣпымъ дается прозрѣніе; нынѣ сидящихъ во тьмѣ и сѣни смертной посѣщаетъ Востокъ свыше (Лук. 1, 58; Ис. 9, 2). Желаете ли узнать что нибудь и относительно тридневнаго срока? Довольно узнать только то, что для всемогущей Премудрости, бывшей въ сердцѣ земли, для Господа, довольно было и столь малаго промежутка времени, чтобы оный великій умъ, въ ней обитающій, обьюродѣлъ; ибо такъ именуетъ его пророкъ, называя его великимъ умомъ и княземъ Ассирійскимъ (Ис. 10, 11). Итакъ поелику сердце есть нѣкоторое жилище ума: ибо въ сердцѣ пребываетъ, какъ думаютъ, властвующая сила души; то посему Господь нисходитъ въ сердце земли, которое замѣняетъ небесное жилище для онаго ума, чтобы содѣлать безумнымъ его совѣтъ, какъ говоритъ пророкъ (Ис. 19, 11), уловить мудраго въ коварствѣ его и обратить противъ негоже его лукавыя предпріятія (Іов. 5, 12-13). Начальнику тьмы невозможно было приблизиться къ пришедшему чистому свѣту, если бы онъ не узрѣлъ въ немъ нѣкоторой части плоти; по сему какъ скоро увидѣлъ богоносное тѣло, а вмѣстѣ увидѣлъ и содѣваемыя самимъ Божествомъ чудеса, то возимѣлъ надежду, что если чрезъ смерть овладѣетъ плотію, то овладѣетъ и всею въ ней находящеюся силою. И посему проглотивъ приманку плоти, пронзается удою божества, и такимъ образомъ змій приведенъ удою, какъ сказалъ Іовъ, предвозвѣстившій имѣвшее быть чрезъ него, говоря: извлечеши ли змія удицею (Іов. 40, 20). Послушаемъ же у пророка, что замышляло противъ вселенной самое сердце земли, когда разверзло пасть на Господню плоть. Что говоритъ ему въ обличеніе Исаія? Ты реклъ еси въ сердцѣ твоемъ: на небо взыду, выше облакъ поставлю престолъ мой и буду подобенъ Вышнему (Ис. 14, 13-14). Такъ замышляло о себѣ злое сердце. А какъ еще прежде сей великій во злѣ умъ, злой Ассиріянинъ, разсуждалъ съ собою, о томъ опять послушаемъ слова Исаіи: сіе рече: крѣпостію руки моея сотворю, и премудростію разума отъиму предѣлы языковъ, и силу ихъ плѣню: и сотрясу грады населенныя, и вселенную всю обиму рукою моею яко гнѣздо, и яко оставленная яица возму и нѣсть, иже убѣжитъ мене, или противу мнѣ речетъ (Ис. 10, 13-14). Съ такою надеждою онъ принимаетъ въ себя Того, кто по человѣколюбію низшелъ въ дольняя земли. А что съ нимъ было вмѣсто того, чего надѣялся, о томъ ясно повѣствуетъ пророчество, говоря о его страданіи: како спаде съ небесе денница, како сокрушися на земли тотъ, которому подостлана гнилость, котораго одеждою служитъ покровъ изъ червей (Ис. 14, 11-12), и прочее, что говорится о его погибели, что желающій можетъ съ точностію узнать изъ самыхъ писаній; мнѣ же нужно обратиться опять къ цѣли слова. Для того истинная Премудрость и посѣщаетъ велерѣчивое сіе сердце земли, чтобы уничтожить въ ней великій во злѣ умъ и просвѣтить тьму; чтобы смертное было поглощено жизнію, а зло обратилось въ ничтожество, по истребленіи послѣдняго врага, который есть смерть (1 Кор. 15, 26). Вотъ что совершено для тебя въ тридневный срокъ. Не медлительна благодать? Не въ очень продолжительное время совершено такое благо? — Желаешь ли знать могущество силы, совершившей (столь многое) въ столь краткое время? Изчисли мнѣ всѣ мимошедшія поколѣнія людей, (начиная) отъ перваго появленія зла (въ мірѣ) и до его уничноженія: сколько человѣкъ въ каждомъ поколѣніи и сколько тысячъ можно ихъ насчитать? Не возможно обнять числомъ множествъ тѣхъ, въ которыхъ по преемству распространялось зло; худое богатство порока, раздѣляясь каждому изъ нихъ, каждымъ увеличивалось, и такимъ образомъ плодородное зло перешло въ непрерывно слѣдующія поколѣнія, разливаясь по множеству людей до безконечности, пока, дошедши до самаго крайняго предѣла, овладѣло всѣмъ человѣческимъ естествомъ, какъ прямо сказалъ пророкъ о всѣхъ вообще: вси уклонишася, вкупѣ неключими быша (Псал. 13, 3), и не было ничего въ сущемъ, что не было бы орудіемъ зла. Итакъ уничтожившій въ три дня такое скопленіе зла, собиравшееся отъ устроенія міра до совершенія нашего спасенія чрезъ смерть Господа, — ужели малое далъ для тебя доказательство превосходной силы? Не сильнѣе ли оно всѣхъ (упоминаемыхъ) въ священныхъ повѣствованіяхъ чудесъ? Ибо какъ чудо Самсона тѣмъ особенно велико, что онъ не только одолѣлъ льва, но и безъ труда умертвилъ его голыми и невооруженными руками, какъ бы шутя разорвавъ звѣря; такъ и то, что Господь безъ всякаго труда уничтожилъ такую злобу, есть наисильнѣйшее доказательство превосходнаго могущества. Не потоки неизмѣримыхъ водъ, съ верхнихъ стремнинъ падающіе внизъ, ни бездны, переполняющія собственные предѣлы и морями наводняющія землю, сокрывающія въ глубинѣ водъ всю вселенную, подобно кораблю съ людьми, дѣлающія подводными горы и затопляющія вершины горъ, ни потоки пламени по подобію Содома, огнемъ очищающіе развращенное, ни что нибудь другое подобное, но одно простое и непостижимое пришествіе Жизни и присутствіе Свѣта для сидящихъ во тмѣ и тѣни смертной, произвело полное изчезновеніе и уничтоженіе тмы и смерти. Прибавить ли что нибудь еще къ сказанному? Зло зародилось въ зміѣ; искушеніемъ змія побѣждена жена; за тѣмъ женою побѣжденъ мужъ; зло получило бытіе чрезъ троихъ. Къ чему я воспоминаю объ этомъ? Изъ порядка въ злѣ можно уразумѣть нѣкоторый порядокъ добра. Замѣчаю сіи три сосуда зла: первый, въ которомъ (зло) сначала образовалось; вторый, въ который перешло; третій, въ которомъ послѣ возрасло. Итакъ поелику зло распространилось въ сихъ трехъ (сосудахъ), то есть въ діавольскомъ естествѣ, въ женскомъ полѣ, и въ совокупности мужей; то посему и болѣзнь уничтожается соотвѣтственно съ симъ въ три дня; каждому роду заболѣвшихъ зломъ на врачеваніе отдѣляется одинъ день: въ одинъ день освобождаются отъ болѣзни мужи; въ другой — врачуется женскій полъ; въ послѣдній, упраздняется послѣдній врагъ, — смерть и вмѣстѣ съ нимъ уничтожаются его сопутники: начала, власти и силы враждебныхъ и первенствующихъ силъ (зла). Не удивляйся, что созданіе добра раздѣляется временными промежутками. Ибо и при первомъ произведеніи міра божественная сила не слаба была, чтобы во мгновеніе совершить все сущее; но не смотря на то при созиданіи сущаго опредѣлила быть и временнымъ промежуткамъ. И какъ тамъ, въ первый день совершена часть творенія, а во вторый — другая, и за тѣмъ по порядку такимъ же образомъ совершено все сущее, такъ что Богъ въ опредѣленные дни благоустроилъ все твореніе; такъ и здѣсь по неизглаголанной мысли его премудрости, въ три дня изгоняется зло изъ существующаго, — изъ мужей, изъ женъ и изъ рода змій, въ которыхъ первыхъ получило бытіе естество зла.
Впрочемъ о причинѣ числа дней мы только предполагаемъ это; вѣрно сіе или нѣтъ, оставимъ на судъ слушателей; ибо слово (наше) не есть рѣшеніе, но упражненіе и изысканіе. Если же хочешь точно узнать опредѣленный срокъ этихъ дней страданія, (ибо въ числѣ не малаго не достанетъ, если станешь считать время съ девятаго часа пятницы, въ который (Господь) предалъ духъ въ руки отчія); то нѣсколько помедли, и можетъ быть слово объяснитъ тебѣ это. Какое же слово? Обрати взоръ на величіе божественной силы, и узнаешь то, о чемъ здѣсь спрашиваешь. Вспомни объ изреченіи Господнемъ, чтó объявляетъ о Себѣ имѣющій державу надъ всѣмъ, какъ самодержавною властію, а не по необходимости естественной Онъ разлучаетъ душу отъ тѣла. Онъ говоритъ: никто же возметъ душу Мою, но Азъ полагаю ю о Себѣ. Область имамъ положити ю, и область имамъ паки пріяти ю. (Іоан. 10, 18). Какъ скоро это мнѣ твердо извѣстно, то и искомое уясняется. Ибо всѣмъ Правящій со владычнимъ самовластіемъ не ждетъ принужденія (къ страданію) отъ предательства, не ожидаетъ для того разбойническаго нападенія Іудеевъ, ни беззаконнаго суда Пилатова, чтобы ихъ злоба была началомъ и причиною общаго спасенія людей; но своимъ домостроительствомъ самъ предупреждаетъ ихъ наступленіе способомъ священнодѣйствія неизреченнымъ и людьми невиданнымъ, самаго Себя приноситъ въ приношеніе и жертву за насъ, будучи вмѣстѣ священникомъ и агнцемъ Божіимъ, вземлющимъ грѣхъ міра. Когда же это? Когда предложивъ ядомое тѣло Свое въ пищу, ясно показалъ, что жертвоприношеніе агнца уже совершилось. Ибо жертвенное тѣло не было бы пригодно къ яденію, если бы было еще одушевлено. Итакъ когда (Господь) преподалъ ученикамъ тѣло для яденія и кровь для питія, то свободною властію Домостроителя таинства тѣло Его неизреченно и невидимо уже было принесено въ жертву, а душа была въ тѣхъ мѣстахъ, куда пренесла ее власть Домостроительствующаго, вмѣстѣ съ соединенною съ нею божественною силою; она обходила оную страну въ сердцѣ (земли). Итакъ считающій время отъ того часа, когда Богу принесена была жертва великимъ Архіереемъ, неизглаголанно и невидимо священнодѣйствовавшимъ Себя самаго, какъ агнца, за общій грѣхъ, не погрѣшитъ противъ истины. Ибо былъ вечеръ, когда снѣдено было сіе священное и святое тѣло. За симъ вечеромъ послѣдовала ночь предъ пятницею. Далѣе — день пятницы, разсѣченный вводною ночью, раздѣляется на одну ночь и два дня. Ибо если Богъ тму нарече нощь (Быт. 1, 5), а въ продолженіи трехъ часовъ была тма по всей вселенной, то эта тма и есть ночь, новораздѣлившая день по срединѣ, разграничившая собою два отдѣла дня, одинъ, — отъ разсвѣта до шестаго часа, другой, — отъ девятаго (часа) до вечера. Такимъ образомъ доселѣ было два дня и двѣ ночи. Далѣе, — ночь предъ субботою и съ нею день субботы, — ты имѣешь три ночи.
Наконецъ изслѣдуй время воскресенія, и найдешь истину сказаннаго. Когда послѣдовало воскресеніе? Въ вечеръ субботный — провозглашаетъ Матѳей (28, 1). Итакъ вотъ (самый) часъ воскресенія по гласу Ангела. Вотъ предѣлъ пребыванія Господа въ сердцѣ земли. Ибо когда былъ уже глубокій вечеръ, начинавшій собою ту ночь, за которою послѣдовалъ первый изъ (послѣ) субботнихъ дней; тогда произошло землетрясеніе; тогда блистающій одеждами Ангелъ отвалилъ камень надгробный. А жены вставшія незадолго до утра, когда уже появлялся дневной свѣтъ, такъ что показывалось и нѣкоторое сіяніе восходящаго солнца, возвѣщаютъ уже совершившееся воскресеніе; о чудѣ онѣ узнали, часъ же не былъ имъ открытъ. Ибо Ангелъ сказалъ имъ, что Господь возсталъ, а когда, — въ словѣ (своемъ) не прибавилъ. Но великій Матѳей одинъ изъ всѣхъ Евангелистовъ точно обозначилъ время, говоря, что вечеръ субботный былъ часомъ воскресенія.
Если же такъ, то срокъ по нашему счисленію соблюденъ, когда мы будемъ считать отъ вечера четвертка до вечера субботы, вставляя, какъ сказано, ночь, раздѣляющую пятницу на два дня и одну ночь. Ибо Властвующему своимъ могуществомъ надъ самымъ вѣкомъ прилично было (содѣлать), чтобы не дѣла Его по необходимости сообразовались съ установленными для времени мѣрами, но чтобы мѣры времени дѣлились по новому порядку сообразно потребности сущаго, и чтобы, когда божественная сила въ кратчайшій срокъ совершаетъ дѣло благое, и мѣры времени укорачивались бы. Такимъ образомъ и времени прошло не менѣе трехъ дней и столькихъ же ночей, (потому что этого числа требуетъ таинственная и неизглаголанная причина), — и божественная сила, въ выжиданіи обычныхъ промежутковъ дней и ночей, невстрѣтила препятствія для скорости дѣйствованія. Ибо Имѣющій власть и положить душу свою о Себѣ и опять воспріять, когда хотѣлъ, какъ Творецъ вѣковъ, имѣлъ власть въ своихъ дѣлахъ не быть подвластнымъ времени, но устроять время сообразно съ дѣлами.
Но слово еще не коснулось самаго главнаго вопроса. Болѣе любознательнымъ естественно спросить: какимъ образомъ Господь въ одно и тоже время могъ быть въ сихъ трехъ: въ сердцѣ земли, въ раю съ разбойникомъ и въ рукахъ Отца. Ибо фарисеямъ Онъ говоритъ: яко же бѣ Іона во чревѣ китовѣ: тако будетъ и Сынъ человѣческій въ сердцѣ земли въ продолженіи трехъ дней (Матѳ. 12, 40); разбойнику: днесь со мною будеши въ раи (Лук. 23, 43); Отцу же: въ руцѣ Твои предаю духъ Мой (Лук. 23, 46). Но ни въ преисподней нѣтъ никакого рая, ни преисподней въ раю, такъ чтобы въ тоже время можно было быть въ обоихъ, или называть ихъ руками Отца. Для благочестиво разсуждающихъ это, быть можетъ, и изслѣдованія не заслуживаетъ. Ибо вездѣ сущій божественною силою и всюду присутствуетъ, и ни отъ чего не удаляется. Я же, изучая этотъ предметъ, пришелъ къ другой еще мысли, которую для желающихъ изъ васъ изложу кратко. Когда Духъ Святый низшелъ на Дѣву и сила Вышняго осѣнила ее (Лук. 1, 35), чтобы образовать въ ней новаго человѣка, (потому названнаго новымъ, что созданъ по Богу, а не по человѣческому обыкновенію), чтобы быть нерукотвореннымъ вмѣстилищемъ Бога, (ибо Всевышній не въ рукотворенныхъ, то есть не въ людьми приготовленныхъ, храмѣхъ живетъ (Дѣян. 17, 24): тогда вмѣстѣ съ тѣмъ какъ Премудростію самою устроенъ былъ домъ (Прит. 9, 1) и осѣненіемъ Силы, какъ бы наложеніемъ печати извнутри довершено было его образованіе, божественная сила соединяется съ обѣими составными частями человѣческой природы, то есть съ душею и тѣломъ, соотвѣтственно сочетавшись съ тою и другимъ. Ибо такъ какъ обѣ сіи части поражены было смертію чрезъ преслушаніе, (для души омертвѣніе состояло въ удаленіи ея отъ дѣйствительной жизни; для тѣла же въ тлѣніи и разрушеніи); то нужно было изъ обоихъ ихъ изгнать смерть примѣшеніемъ жизни. Итакъ по соединеніи Божества съ каждой изъ частей человѣка, въ обѣихъ явились ясные признаки всепревосходящаго естества. Ибо тѣло обнаруживало (находящееся) въ немъ Божество, совершая исцѣленія чрезъ прикосновеніе, душа показывала божественную силу могущественною оною волею. Ибо какъ тѣлу свойственно ошущеніе чрезъ прикосновеніе, такъ душѣ, — движеніе посредствомъ воли. Приходитъ прокаженный, уже разлагающійся и невладѣющій тѣломъ; какъ изцѣляется онъ Господомъ? Душа желаетъ, тѣло «касается. И болѣзнь тѣмъ и другимъ образомъ изгоняется. Ибо тотчасъ, какъ написано, оставила его» проказа (Матѳ. 8, 3) [1]. Опять, — Онъ не желаетъ отпустить голодными многія тысячи, бывшія при Немъ въ пустынѣ, а руками преломляетъ хлѣбы. Видишь ли, какъ Божество, соприсутствующее обѣимъ (частямъ), обнаруживается въ каждой, — въ тѣлѣ дѣйствіемъ, въ душѣ стремленіемъ ея воли. И что нужды перечислять самыя чудеса, всѣ совершаемыя подобнымъ образомъ, и обременять слово извѣстнымъ? Перейду къ тому, для чего упомянулъ о сказанномъ. Какъ Господь въ тоже время былъ въ аду и въ раю? Одно разрѣшеніе этого вопроса: нѣтъ ничего недоступнаго для Бога, въ немъ же всяческая состоятся (Кол. 1, 17). Другое же то, къ которому клонится теперь наше слово: такъ какъ Богъ измѣнилъ (μετασϰευάσαντος) всего (воспріятаго имъ) человѣка въ божественное естество чрезъ соединеніе съ нимъ; то и во время страданія по домостроительсту не отступилъ ни отъ одной изъ частей, съ коими однажды соединился: не раскаянна бо дарованія Божіи (Рим. 11, 29). Хотя Божество добровольно разлучило душу отъ тѣла, но показало, что оно пребываетъ въ обоихъ. Ибо тѣломъ, которое не приняло тлѣнія смерти, оно сокрушило имущаго державу смерти (Евр, 2, 14); душею же открыло разбойнику входъ въ рай: то и другое дѣлается въ одно время и божество совершаетъ благо чрезъ ту и другую (части человѣка): чрезъ нетлѣніе тѣла — уничтожаетъ смерть, чрезъ душу же, восходящую къ собственному своему жилищу, — возвращаетъ людей въ рай. Итакъ поелику составъ человѣческій двойственъ, а Божественное естество просто и единовидно; то и во время разлученія тѣла отъ души недѣлимое не раздѣляется вмѣстѣ съ сложнымъ; но напротивъ пребываетъ тѣмъ же. Ибо единствомъ Божескаго естества, равно присущаго какъ въ тѣлѣ, такъ и душѣ, разрозненное, опять соединяется вмѣстѣ. И такимъ образомъ смерть происходитъ отъ раздѣленія соединеннаго, воскресеніе же, — отъ соединенія раздѣленнаго. Если же спросишь, какимъ образомъ будучи въ раю, Господь предаетъ Себя въ руки Отца, то искомое объяснитъ тебѣ высокій Исаія. Ибо онъ отъ лица Божія о горнемъ Іерусалимѣ, который, какъ вѣруемъ мы, есть не иное что, какъ рай, говоритъ: се на рукахъ моихъ написахъ стѣны твоя (Ис. 49, 16). Итакъ если Іерусалимъ, который есть рай, написанъ на рукахъ Отца, то ясно, что вступившій въ рай, совершенно вселяется въ дланяхъ Отчихъ, на которыхъ и божественный городъ имѣетъ (свое) начертаніе. Объ этомъ довольно.
Стóитъ вкратцѣ сказать и о томъ, что слышимъ отъ Іудеевъ, сильно нападающихъ своими обвиненіями на (нашъ) догматъ. Говорятъ они, что въ постановленіи о пасхѣ Іудеямъ заповѣдано Моисеемъ не только праздновать четырнадцатый періодъ луннаго теченія, но и семь дней вкушать опрѣсноки, а приправу къ опрѣснокамъ дѣлать изъ горькихъ травъ. Итакъ, говоритъ Іудей, если вы такъ заботливо наблюдаете четырнадцатый день, то соблюдайте вмѣстѣ съ тѣмъ и горькія травы и опрѣсноки; если же этимъ можно пренебрегать, то за чѣмъ заботиться о празднованіи того дня? Ибо нельзя у того же самаго законодателя одно почитать справедливымъ и душеполезнымъ, а другое неполезнымъ и заслуживающимъ отверженія; такъ что необходимо или исполнять намъ все заповѣданное о пасхѣ, или не держаться ничего. Что же мы скажемъ?
Вспомнимъ, что Господь училъ насъ не бояться поношенія отъ людей и не смущаться ихъ порицаніемъ (Матѳ. 5, 11). Извѣстна намъ душеполезность соблюденія опрѣсноковъ, польза горькихъ травъ и четырнадцатаго дня. А въ какомъ смыслѣ, — коротко разсмотримъ. Законъ сѣнь имый грядущихъ благъ (Евр. 10, 1) имѣетъ въ виду преимущественно одну цѣль — какъ бы посредствомъ различныхъ постановленій очистить человѣка отъ примѣшавшагося къ нему зла. Сіе исполняется въ обрѣзаніи, въ субботѣ, въ наблюденіи пищи, въ различныхъ жертвоприношеніяхъ животныхъ, въ соблюденіи каждаго (предписанія) закона. И долго было бы съ точностію изглагать все то, на что въ частности указываетъ намъ гадательно законъ относительно очищенія жизни. Посему какъ чрезъ обрѣзаніе, совершаемое духовно, природа отлагаетъ страстность, будучи усѣкаема въ жизни плотяной; какъ чрезъ субботствованіе она научается недѣланію зла; какъ закланіе въ жертву животныхъ закалаетъ страсти, а узаконенное относительно снѣдей отдѣленіе нечистаго побуждаетъ тебя къ отчужденію отъ грязной и нечистой жизни: такъ и сей самый праздникъ указываетъ тебѣ на тотъ праздникъ, къ которому душа приготовляется чрезъ опрѣсноки, въ теченіи семи дней воздержанія отъ яденія кваснаго. Значеніе же сихъ (дней) таково: седмидневное число указываетъ тебѣ на сіе преходящее время, возвращающееся понедѣльно, когда ты долженъ заботиться, чтобы на наступающій день не сохранить никакого остатка вчерашней злобы, чтобы (примѣсь) злобы прошлаго дня не произвела какого кваса или кислоты въ сегодняшнемъ смѣшеніи. Солнце да незайдетъ во гнѣвѣ вашемъ (Ефес. 4, 26), говоритъ Апостолъ, повелѣвающій праздновать не въ квасѣ ветсѣ, ни въ квасѣ злобы и лукавства, но въ безквасіихъ чистоты и истины (1 Кор. 5, 8). А что узнали мы объ одномъ видѣ злобы, то, какъ извѣстно намъ, относится и до остальныхъ видовъ ея. Что же касается до употребленія горькихъ травъ, то горечь изгоняетъ испорченность и распущенность въ жизни, вводитъ же напротивъ жизнь воздержную, строгую и непріятную для чувства; поелику всякое наказаніе не мнится въ настоящее время радость быти, но печаль (Евр. 12, 11).
Итакъ, кто во всю седмицу сей жизни всегда проводитъ настояшій день безъ примѣси и кваса ветхой злобы, дѣлая приправою жизни воздержаніе, тотъ отстраняетъ отъ себя всякую примѣсь тьмы. На сіе указываетъ четырнадцатый (день) луннаго теченія. Поелику кругъ теченія луны состоитъ изъ двадцати девяти дней съ половиною, въ которые луна, отъ новомѣсячія чрезъ приращеніе достигши полноты, опять чрезъ ущербъ доходитъ до совершеннаго изчезновенія свѣта; то ясно, что половина упомянутаго числа есть четырнадцатый день и еще немного. Луна тогда бываетъ въ такомъ видѣ, что совершивъ свойственное ей теченіе въ продолженіе ночи она продолжаетъ свое круговращеніе еще на нѣсколько времени, и полная свѣтомъ смѣшиваетъ свое сіяніе со свѣтомъ дневныхъ лучей, такъ что ни вечеромъ, ни утромъ никакой промежутокъ темноты не разсѣкаетъ непрерывности свѣта и, не смотря на преемство дня и ночи, свѣтъ не раздѣляется (тьмою). Ибо прежде, чѣмъ солнечный лучь совершенно скроется на противуположной сторонѣ, тотъ часъ является луна и своимъ свѣтомъ озаряетъ землю; и опять, — прежде, чѣмъ кругъ ея совершенно зайдетъ за горизонтъ, съ остатками луннаго свѣта смѣшивается дневное сіяніе. Такимъ образомъ въ сей день полнолунія тьма уничтожается и утро и вечеръ озаряется преемствомъ свѣтилъ. Итакъ, чтó случается съ чувственнымъ свѣтомъ въ четырнадцатый день, когда не допускается примѣси тмы во всю ночь и день, тó духовный законъ желаетъ сдѣлать символомъ для духовно-празднующихъ, чтобы они всю жизненную седмицу, — все время своей жизни, содѣлывали одною пасхою свѣтлою и неомраченною. Вотъ значеніе предписаній о пасхѣ для Христіанъ. Для сего мы и наблюдаемъ четырнадцатый день, чрезъ чувственный сей и вещественный свѣтъ восходя къ представленію невещественнаго и мысленнаго; такъ что повидимому мы обращаемъ вниманіе на полную луну, озаряющую насъ достаточнымъ свѣтомъ во всю ночь, на самомъ же дѣлѣ видимъ здѣсь законъ для насъ состоящій въ наблюденіи, чтобы все время, измѣряемое ночью и днемъ, было у насъ непрерывно свѣтло и свободно отъ примѣси мрачныхъ дѣлъ. И о семъ достаточно.
А всѣ тѣ мысли, къ которымъ приводитъ насъ крестъ, чрезъ который совершилось таинство страданія, можно ли кому либо легко изъяснить словомъ? Ибо, не было ли безчисленнаго множества способовъ, ведущихъ къ смерти, чрезъ которые могло бы исполниться домостроительство о насъ смертію? Но изъ всѣхъ (видовъ смерти), самовластію Опредѣлившимъ самому Себѣ страданіе, назначенъ сей. Ибо подобаетъ Сыну человѣческому (Марк. 8, 31). Не сказалъ, — то и то претерпитъ Сынъ человѣческій, какъ бы просто сказалъ кто нибудь, предсказывая то о чемъ говорилъ; но утверждаетъ, что сему необходимо нужно быть по нѣкоей неизреченной причинѣ, говоря, что подобаетъ Сыну человѣческому много пострадати и искушену быти и быть распяту и въ третій день воскреснути (Марк. 8, 31). Уразумѣй со мною значеніе слова подобаетъ, изъ котораго открывается рѣшительно, что страданіе именно никакъ не должно было совершиться иначе, какъ чрезъ крестъ. Какая же причина сего? Одному великому Павлу, наученному неизрѣченными глаголами, которые онъ, посвященный въ тайны рая, слышалъ тамъ, свойственно уяснить и сіе таинство, какъ онъ въ словахъ къ Ефесянамъ отчасти и даетъ уразумѣть сокровенное, говоря: да возможете разумѣти со всѣми святыми, чтó широта и долгота и глубина и высота. Разумѣти же преспѣющую разумъ любовь Христову, да исполнитеся во всяко исполненіе Божіе (Ефес. 3, 18-19). Ибо не напрасно божественное оное око Апостола мысленно узрѣло (здѣсь) образъ креста; но чрезъ сіе (Апостолъ) ясно показалъ; что всякій отринувъ отъ глазъ чешую невѣдѣнія, чисто увидитъ самую истину. Ибо онъ зналъ, что образъ креста, представляющій четыре выступа соеднненные по срединѣ, обозначаетъ на все простирающуюся силу и промышленіе Того, Кто на немъ явился; и посему каждому выступу даетъ отличительное названіе: глубиною именуя то, что идетъ внизъ отъ средины, высотою то, что находится сверху, широтою же и долготою то, что поперекъ простирается въ обѣ стороны отъ связи, такъ что (часть) въ ту сторону отъ средины называется широтою, а въ другую сторону, — долготою. Чрезъ это, мнѣ кажется, ясно обозначается словомъ то, что нѣтъ ничего существующаго, чтó бы неодержимо было Божескою природою, — и небесное и подземное и отовсюду простирающееся посрединѣ до предѣловъ сущаго. Ибо высотою означается горнее, глубиною, — подземное, долготою и широтою все, что заключается въ срединѣ и что держится всѣмъ управляющею силою. Доказательствомъ сказаннаго пусть будетъ то, что происходитъ въ душѣ твоей, при мысіи о Богѣ. Ибо воззри на небо, представь въ умѣ дольнія глубины, простри свою мысль до широты и до предѣловъ всего существующаго, и подумай, какова сила содержащая все сіе, служащая какъ бы нѣкоторою связью всего, — и увидишь, какъ мысль о божеской силѣ сама собою начертываетъ въ умѣ образъ креста, отъ горняго низходящій въ бездну и до крайнихъ предѣловъ простирающійся поперекъ.
Сей-то образъ (креста) воспѣлъ и великій Давидъ говоря о себѣ: камо пойду отъ Духа Твоего? и отъ лица Твоего камо бѣжу? Аще взыду на небо, вотъ высота: аще сниду во адъ, — вотъ глубина; аще возму крилѣ мои рано (разумѣется востокъ солнечный), — вотъ широта, если вселюся въ послѣднихъ моря (такъ онъ называетъ западъ), — вотъ долгота (Псал. 138, 7-9). Видишь, какъ словами живописуетъ онъ образъ креста? Ты, говоритъ, проницаешь все, связуешь все сущее и объемлешь Собою всѣ концы, горѣ Ты находишься, внизу Ты присутствуешь, въ семъ концѣ присуща рука Твоя, и въ другомъ указуетъ путь десница твоя. Посему и великій Апостолъ говоритъ, что когда все исполнится вѣры и вѣдѣнія, тогда Сущій превыше всякаго имени, о имени Іисуса Христа получитъ поклоненіе отъ небесныхъ и земныхъ и преисподнихъ (Флп. 2, 10). Опять и здѣсь, соотвѣтственно образу креста, (Апостолъ) раздѣляетъ поклоненіе кресту. Ибо превышемірная область въ верхней части креста воздаетъ поклоненіе Владыкѣ, міровая часть въ срединѣ, преисподняя же соотвѣтствуетъ нижней части (креста). Тоже означаетъ, по моему мнѣнію, и іота въ соединеніи съ чертою, оказывающаяся тверже неба, постояннѣе земли и крѣпче всего состава сущаго. Небо и земля мимо идетъ (Матѳ. 24, 35) и всего міра образъ преходитъ (1 Кор. 7, 32); іота же изъ закона и черта не прейдетъ (Матѳ. 5, 18). Опущенная къ низу линія, нисходящая сверху внизъ, именуется іота, а проводимая продольно поперекъ называется черта, какъ сему можно научиться и отъ мореплавателей; потому что дерево, лежащее поперекъ мачты, на которой распускаютъ парусъ, именуютъ чертою (ϰεραία), называя (его такъ) по его виду. Посему кажется мнѣ, божественныя слова Евангелія, подъ образомъ креста, гадательно и какъ бы въ зеркалѣ имѣютъ въ виду указать на то, въ чемъ все имѣетъ бытіе, что болѣе вѣчно, чѣмъ содержащееся въ немъ, и сила чего сохраняетъ все сущее. Посему-то и говоритъ, что подобаетъ Сыну человѣческому, — не просто умереть, но быть распяту, чтобы крестъ для болѣе проницательныхъ былъ богословомъ, чрезъ (свой) образъ возвѣщающимъ всесильную власть явившагося на немъ и сущаго вся во всемъ.
Не умолчимъ, братіе, и о благообразномъ совѣтникѣ, Іосифѣ Аримаѳейскомъ, который взявши тѣло Господа, чистый и святый даръ, обвиваетъ его чистою плащаницею и полагаетъ въ чистомъ гробѣ. Дѣло сего благообразнаго совѣтника да будетъ для насъ закономъ, чтобы и мы подобнымъ образомъ, когда пріемлемъ оный даръ тѣла, не совѣтовали себѣ принимать (его) въ оскверненную плащаницу совѣсти и полагать въ смрадномъ отъ мертвыхъ костей и всякой нечистоты гробѣ сердца. Но, какъ говоритъ Апостолъ, пусть каждый испытываетъ себя, чтобы благодать не была во осужденіе недостойно принимающему ее (1 Кор. 11, 28-29).
Но, говоря сіе я вдругъ чувствую себя пораженнымъ свѣтоносною одеждою Ангела, и потрясаетъ радостію мое сердце оное вожделенное землетрясеніе, отваливающее тяжелый камень человѣческой гробницы, отверзающее всѣмъ дверь воскресенія. Потечемъ и мы къ сему зрѣлищу необычайнаго чуда. Ибо суббота уже прошла, не останемся позади женъ. Въ нашихъ рукахъ да будутъ и ароматы: вѣра и совѣсть; ибо это благоуханіе Христово. Не станемъ уже искать живаго съ мертвыми, ибо ищущаго такимъ образомъ отрѣваетъ Господь, говоря: не прикасайся Мнѣ (Іоан. 20, 17); но когда взойду ко Отцу, тогда тебѣ можно прикоснуться. Послушаемъ, чтó благовѣствуетъ и жена, вѣрою предупредившая мужа и хорошо сіе сдѣлавшая, чтобы предвареніемъ въ добрѣ оправдаться въ причиненіи зла. Чтó же благовѣствуетъ жена? Подлинно ни отъ человѣковъ ни чрезъ человѣковъ, но Іисусъ Христомъ (Гал. 1, 1). Ибо послушайте, говоритъ мѵроносица, что Господь повелѣлъ намъ сказать вамъ, которыхъ Онъ и братьями своими называетъ: восхожду къ Отцу Моему и Отцу вашему и Богу Моему и Богу вашему (Іоан. 20, 17). О, прекрасное и благое благовѣстіе! Содѣлавшійся для насъ подобнымъ намъ, чтобы, будучи намъ сроднымъ, сдѣлать насъ Своими братьями, приводитъ Свое человѣчество къ истинному Отцу, чтобы Собою привлечь все сродное, чтобы впредь никто не укорялъ насъ, что мы служили не по естеству сущимъ богамъ (Гал. 4, 8), потому что мы снова приведены къ живому и истинному Богу, и чтобы мы не были отвергнуты и лишены отеческаго наслѣдія, чрезъ усыновленіе послѣдовавъ за Сыномъ. Содѣлавшій Себя чрезъ воплощеніе первороднымъ во многихъ братіяхъ (Рим. 8, 29) привлекъ всю тварь, которой пріобщился, въ принятой на Себя плоти. Но тогда какъ предъ пасхою прѣсный хлѣбъ имѣлъ приправою горечь, мы видимъ, что послѣ воскресенія хлѣбъ приправляется нѣкоторою сладкою снѣдію. Видишь ли, при ловленіи Петромъ рыбы, хлѣбъ и соты медовые въ рукахъ Господа? Подумай, чтó готовитъ тебѣ горечь жизни? Итакъ и мы, возставши отъ словесной ловитвы, приступимъ теперь къ хлѣбу, услаждаемому сотами благой надежды, во Христѣ Іисусѣ, Господѣ нашемъ, Которому слава и держава со Отцемъ и Святымъ Духомъ, нынѣ и присно, и во вѣки вѣковъ. Аминь.
Источникъ: Творенія святаго Григорія Нисскаго. Часть осьмая. М.: Типографія В. Готье, 1871. — С. 26-55. (Творенія святыхъ отцевъ въ русскомъ переводѣ, издаваемыя при Московской Духовной Академіи, Томъ 45.)