(Этот канал посвящен детству. Мой тесть, Иван Андреевич Губарь, написал воспоминания о своем детстве в послевоенной белорусской деревне. Мне они настолько понравились, что я решил познакомить читателей с отрывками из этой книги).
Мой рассказ был бы далеко не полным, если бы я обошел вниманием такое трагическое событие, как прошедшая война 1941-1945 годов. Немецкая военная оккупация Беларуси продолжалась более трех лет – с июня 1941 года по июль 1944. За это время немецкая власть проявила себя достаточно, чтобы о ней уже можно было что-то определенное сказать.
У меня из личных воспоминаний не осталось ничего. Что может запомнить 3-х летний ребенок? О войне знаю только по документам, фильмам, литературе, а также рассказам мамы и старших братьев.
В начале войны жители нашей деревни семьями прятались от немцев у партизан. На территории Гомельщины борьбу с немцами вели 29 партизанских бригад (117 отрядов) и более 10 отдельно действующих отрядов, которые входили в Гомельское и Полесское партизанские соединения, численностью около 50 тысяч человек. Мы с отцом, мамой и старшими братьями были в отряде Филиппа Делец, который находился в лесу возле деревни Лубеники. Когда ситуация немного успокоилась, то есть немцы ушли из деревни - семьи вернулись домой.
Активных боевых действий местные партизаны не вели. Брагинское подполье было раскрыто и уничтожено буквально в первые дни войны. Расследование, проводимое фашистами, привело их в соседние деревни Токлинов и Углы, где было арестовано много людей.
Все подпольщики и те, кто имел с ними какую-либо связь, после допросов и пыток были расстреляны на окраине районного центра поселка городского типа Брагин. Там же были расстреляны все евреи, проживавшие в Брагине и районе. Всего фашистами в Брагине было расстреляно 8 тысяч человек. Для поселка городского типа это огромная цифра. В 2004 г. здесь проживало 3600 жителей. Получается, что в годы войны немцы расстреляли больше двух «Брагинов образца 2004 года».
Как мне потом рассказывал бывший партизан Козлов Николай Евгеньевич, свою задачу они видели в сборе информации о действиях немцев и полиции. Для проведения крупномасштабных операций сил у партизан было мало, поэтому основное внимание они уделили уничтожению полицаев, проживавших в деревнях. Как правило, суд вершился на месте, но были и исключения.
Из рассказов Николая Евгеньевича вытекало, что в начале войны партизаны испытывали острый недостаток оружия и продовольствия. С течением времени проблема обеспечения оружием была решена. На вооружение брались охотничьи ружья, оружие, собранное на местах прошедших боев, а также "позаимствованное" у немцев и полицаев.
А вот с продовольствием у партизан всегда была напряженка. Склады с продовольствием и оружием для будущих партизан, заложенные перед войной, практически все были обнаружены немцами. Поэтому проблема питания партизан разрешалась при помощи местного населения. Чаще это были добровольные пожертвования, но были и экспроприации.
Об одном таком случае он мне и рассказал. Послали его и еще двух партизан для добычи харча в одну из деревень. Время действий партизан, сами понимаете, ночь. Пришли в деревню, и от жителей узнали, что немцев нет, а вот их односельчанин полицай изрядно пьян и находится дома. Более того, рассказали, что сегодня он собрал со всех домов сметану и утром повезет ее в районный центр.
Тихо подошли к дому и взяли полицая прямо у фляги со сметаной. Как рассказывал Николай Евгеньевич, тот протрезвел сразу и бросился на колени просить пощады. Обсудив с товарищами ситуацию, он принял решение. Суд на глазах семьи не чинить, а забрать его в отряд. Пока же использовать в качестве носильщика. На находившегося в одном нижнем белье полицейского загрузили флягу со сметаной, почти мешок хлеба, имевшиеся в доме запасы сала, и отправились в отряд. Судьбу полицая решил партизанский суд.
Этот период для нашей деревни характерен тем, что практически все мужское население, за исключением тех, кто проходил срочную службу в армии, находилось дома.
В 1941 году немцы наступали так стремительно, что военкомат Брагинского района не успел провести призыв резервистов.
Фронт быстро, почти без боев, за исключением сопротивления отдельных групп красноармейцев, прокатился через нашу деревню и ушел на восток. В отличие от жителей других деревень, мы не подвергались бомбежкам. Единственная бомба, сброшенная с немецкого самолета, упала на наш огород рядом с домом соседа Ивана Коцур.
Вреда она никому не причинила. Единственное - оставила очень много осколков в глухой стене их дома. Позже мы, дети, пытались их выковырять, но безрезультатно.
Запомнился жителям деревни и эпизод со сбитым советским самолетом. Осенью 1943 года в воздухе недалеко от деревни был сбит советский транспортный самолет, доставлявший оружие, продовольствие и теплые вещи партизанам. Самолет упал в болото, примерно, в 2-х километрах от деревни. Экипаж погиб и был похоронен жителями нашего села на околице деревни.
В июле 1944 их останки перезахоронили в центре села в парке возле клуба, а в 1965 году еще раз перезахоронили в братской могиле в центре райцентра Брагина.
Часть вещей, находившихся в самолете, а также кое-что из личных вещей экипажа, было взято в пользование наиболее предприимчивыми жителями села. Например, мой приятель Володя Свириденко длительное время носил кожаный шлемофон, за что получил кличку "летчик". Когда он в результате неосторожного обращения с порохом получил ожоги лица, с частичной потерей зрения, его стали называть "обгорелый летчик".
А о жизни деревни в оккупации я расскажу в следующий раз.
(Продолжение следует. Прочитать все воспоминания вы можете, нажав на тэг "иван губарь" ниже)