- Слушай, Света! - я приставил трубку телефона к колонке и включил на катушнике Союз-111 песенку Wings Deliver Your Children.
Светлане Петровне 26, она литричка моей Тани. И отвечает за всю внеклассную активность своих восьмиклассниц. Девчонки хоть и учатся далеко от центра Новосибирска, здорово поют под гитару и с радостью разделяют со мной щедро пропитанные коньяком торты. И мы с Фимой, и они заняли какие-то места в конкурсе школьной самодеятельности. Я, например, пел песню со словами «Что можно сказать о тебе? Ты чиста как небо весной после бури». Новые знакомые тут же, за сценой, прошептали мне на ушко, что им скоро 14, они хорошо знают про бури. Я посвятил им песню, творчество, жизнь.
В твердые 15 у меня все еще не было денег. Бывало, оформлял рекламные письма – платили за тысячу конвертов. Или лаборантил в НИИ. Зато я вел семейный бюджет. Покупал продукты, мониторил цены, экономил. Когда «набегало» пять рублей, я шел на заготовительную фабрику и покупал фирменный торт. Конечно, можно было урвать шоколадный в ближайшей булочной за 2.50, но в этом жесте не было праздника. На фабрике меня быстро запомнили. Веселые девушки в белых чепчиках подмигивали: «Суженная ждет?» Я быстро отвечал: «Четверо». Они понимающе хмыкали: «Тогда побольше пропитки?» «Не жалейте алкоголя, у нас в программе песни» - и делал такой непонятный жест, будто нам предстоит бог знает что.
Я приезжал к ним в школу после занятий. Мы пили чай, а потом пели песни. В наш первый с Фимой визит Таня, самая загадочная, тайно, пока Светлана Петровна суетилась с чайником, исполнила свою новую песню со словами: «И телевизор со стены свисает». Она произносила не все слова. Почему-то ее хулиганство меня вдохновило. В телевизоре-тянучке я углядел цитату на Сальвадора Дали и отметил для себя ее погруженность в современный шоу-бизнес.
- Ты точно сама эту песню написала?
Не то, чтобы я сомневался, но на конкурсе она пела совсем иную лирику. Да и все мои песни были о любви. Про телевизор я никогда не задумывался. Таня в ответ промолчала. А ее подружки почему-то покатились со смеха.
Светлана Петровна вошла с чайником, красиво придержав попой в джинсах дверь класса. Я разлил чай по чашкам и провозгласил тост в ее честь. Закусывали тортом. Коньяку не пожалели. Коржи ели держались. С ножа текло. В аудитории установился сладко-больничный запах. Девушки собрались вчетвером спеть парочку свежеразобранных по голосам песен – они кучковались возле доски. Фима (его очередь) ушел мыть посуду. Светлана Петровна с прононсом Татьяны Друбич спросила:
- Тебе кто из них больше нравится? Таня?
Я обвел взглядом края ее футболки.
- Без вас наши собрания потеряли бы смысл.
Учительница на секунду взглянула в потолок, потом зачем-то коснулась моего плеча:
- Давай на «ты». И «Света». Чувствую себя старой.
- Ты Салли, - сам не знаю, зачем я это сказал. Я только что со скоростью звука прочел «Бремя страстей человеческих» и понял, что вечно выпендривался, искал невероятный эмоциональный интеллект или наоборот – раскрепощенность эрудита. У меня уже были все типажи из книги – кроме уютной и открытой Салли.
- Чтобы воздать должное храму, необязательно его сжигать, - пронзила меня Света. Мисиму я читал в «Иностранке». Я помнил каждое слово. И готов был вступить в полемику, перебирая в памяти свои «храмы». Но вернулся Фима и предложил снизить пафос, иначе он позовет полисмена. Он намекал на песенку Майка Позднякова, которую я только-только выучил. Меня уже нельзя было провести с Янкой – я начал слушать русскоязычную музыку, а не только фирму.
- Я сегодня маленький и злой, - пел я, высокий, насквозь пропитанный улыбкой.
- Наша Света вечно приводит тебя в пример, - сказала мне Таня, когда мы разошлись для финальных частных разговоров. - А мне Фима больше нравится.
Я вспыхнул. И поймал долгий Светин взгляд. Мы запаковали гитары и двинулись на остановку. На прощание я целовал девушкам руки. И Светину тоже. Задержался на минуту, рассмотрел – в ее ладони явно больше прописано историй. Институт, практика, первое классное руководство.
- Соберетесь к нам – звоните. Мой номер вы знаете, - зачем-то добавила Света.
Я позвонил в тот же вечер. Мы проговорили несколько часов.
- Так тебе больше Таня или Лена нравится? – через несколько дней, планируя очередную поездку, Фима решил провести рекогносцировку на местности. – Я уловил от Тани сигналы.
- Она прямо мне про тебя сказала, - благородно уступил я, думая о Свете.
- Я ей стихи написал. Только ведь каникулы…
- Я договорюсь со Светой, - властно пресек сомнения я.
Вечером припал к аппарату. Света показалась мне грустной.
- Конечно, приезжайте. Только без тортика, ненадолго. У девочек экзамены, у меня двоечники, которых надо подтянуть…
Мы прибыли на следующий день. Спели «Маленькую девочку», а они в ответ «После бала». Света держала нейтралитет. Даже не приближалась.
- Дай мне твою тетрадку с песнями. Впишу тебе задание на лето, - первый раз за весь день улыбнулась она и тут же «просохла».
Я машинально вручил, стараясь не потерять нити общей беседы.
- Я вот в этом большом доме живу, - говорила Таня. – А Лена – в том.
- А квартира, - не унимался Фима.
- А тебе слабо все обойти? – Тане исполнилось 14, она умела обращаться с мужчинами.
- Мы с Тошиком так и сделаем! – Фима анализировал Танин взгляд, пытаясь определить, на какие она указывает окна.
- Вам пора, мальчики, - Света протянула мне тетрадь. – Пора браться за ум – послезавтра экзамен.
Мы спешно отползли. Нам тоже предстояли испытания. Фима шел на медаль. Я шел в НЭТИ. В нашем спецклассе учитывались оценки двух последних лет. С хорошим средним баллом зачисляли на радиотехников без экзамена – по результатам выпускных экзаменов. Я старался. Совсем позабыл и про Свету, и про песенник. Раскрыл уже в финале июня. Она вписала слова и аккорды «После бала» красной пастой. Перед песней идеальным учительским почерком было выведено: «Я желтый лист, в тебя влюбленный. Я желтый лист, а ты – зеленый».
Я звонил Свете каждый день, но никто не брал трубку. Тогда я воззвал к Фиме:
- Ты что, забыл про Таню? Поехали в гости без приглашения!
- Но мы же квартиру не знаем!
- Обойдем все, - я рассчитывал узнать Светины новости. Может, она переехала!
Мы прибыли к шестиподъездной девятиэтажке на следующий день. Мы стояли и думали, как ускорить процесс.
- Таняяяяя! – что есть силы заорал Фима. Его ор рикошетом отлетел прямо нам в уши.
- А если окна ее квартиры с другой стороны дома? – сощурился я.
И мы начали методично обходить квартиру за квартирой, начиная с верхнего этажа. Составили реестр. Вычеркивали те, в которых ответила не Таня. В четвертом подъезде на шестом этаже нам открыла ироничная ровесница с танцующим взглядом. У нее была потрясающая фигура. И она этим пользовалась. Приобняв косяк, она выслушала нашу уже зазубренную наизусть историю.
- Заходите, романтики. У меня тоже есть гитара.
Я не ожидал такой быстрой сдачи штандартов. Но мы тут же вошли, забыв о незаконченном деле. У Иры был грудной голос. Он заставлял нас вибрировать. Мы пили заваренный ею чай, едва удерживая чашки в дрожащих руках.
- Мальчики, вы такие впечатлительные! – Ира с нами играла. – Давайте уже домой – скоро родители придут. Приезжайте лучше завтра.
Мы вышли в сладкий, даже в городе уже дачный вечер.
- Если у тебя есть на завтра планы – я могу один, - Фима благородно насупился, готовый пожертвовать все ради друга. Кроме Иры.
- Нет уж, поедем вместе! – я был бы рад оставить его «на хозяйстве» дома, отправиться без свидетелей. Но у меня не было на это прав.
- Интересно, Таня наврала про дом – Света же как-то говорила, что Таня может, - пробормотал Фима, словно трезвея.
Света! Я так легко ее предал, что мне стало не по себе. Я позвонил ей вечером. Она взяла трубку.
- Извини, выпала из школьной жизни совсем, - неожиданно сухо ответила она мне на сообщение о том, что мы искали, да не нашли квартиру Тани. Про Иру я, конечно, не упомянул. – Я у жениха ночевала, скоро совсем к нему перееду. Вам надо найти другого связного.
Горло набил какой-то картон. Или клестер. Голос пропал. Я так глупо желал счастья в личной жизни, что аж самому было тошно. Света терпеливо слушала. Требовал с нее клятвы, что – что бы ни случилось – увидимся в начале учебного года.
- Антоша (она никогда меня так не называла), я ухожу из школы… Я вам буду письма писать… Через Таню…
Я повесил трубку. Силы кончились. Мышцы ныли. Лицо устало врать. Мы больше не увидимся. И Таню искать не станем. Я позвонил Фиме.
- С тебя 2.50 завтра! Сбросимся на торт, отправимся к нашей Ире.
Ира была нам очень рада.