Или история о том, как пытаются решить проблему абортов в России и в мире.
«Яра, привет! Приезжай в гости сегодня, мы купили божественный кофе – ты оценишь!», - щебечет мне в трубку уверенный и жизнерадостный голос моей милой подруги. В доме Кати и Альберта я частый гость, порой даже слишком. Ребята живут вместе уже несколько лет, а встречаются и того больше. Сначала Катя училась в университете, жила в общежитии и иногда уезжала к маме, Альберт же часто ездил в долгие командировки. Повстречавшись год, Альберт позвал Катю жить к себе – проводить больше вне командировочного времени вместе и быть полноправной хозяйкой дома. Альберт зарабатывает не много, а Катя долгое время найти работу не может. Но живут мои друзья душа в душу уже 7 лет, и посещать их дом всегда праздник. Так что я с удовольствием соглашаюсь заскочить в гости.
Такси, дорога, потом домофон – поднимаюсь на второй этаж. Звонок в дверь, два радостных «приве-е-ет!» и крепкие объятия. «Смотри какую крутую полочку для обуви сделал вчера Альберт!», - с гордостью заявляет Катя, а Альберт, как обычно в моменты хвальбы в его адрес, смущенно смотрит в пол и улыбается. Проходим на кухню, попутно обсуждая житейские мелочи, которые иногда прерываются учтивыми вопросами ребят: «Сделать тебе бутерброд?», «У нас не холодно? Может, тебе дать кофту?». И дело даже не совсем во мне – просто Катя и Альберт приучили друг друга к вниманию и заботе.
Счастье совместной жизни Кати и Альберта извечно нарушается упреками со стороны многих родственников и некоторых друзей, о чём и рассказывают мне за чашечкой и правда невероятного кофе со вкусом ирландских сливок.
— Мама Альберта приходила вчера, снова говорила про тикающие часики и детей. Надоело – сил нет.
— И зачем вы это терпите? – возмущаюсь я, про себя добавляя ещё один пункт в столбец под названием «Причины моего одиночества».
— Ну это же мама, что я могу сделать? – тоскливо отвечает Альберт.
— Ребенка? - шутка вырывается из меня раньше, чем я успеваю её остановить.
— Ага, чтобы лапу сосать не вдвоём, а втроём! Нет уж.
Репродуктивное насилие – термин для общества новый, ошибочно связанный исключительно с феминистским движением. На самом же деле такому виду морального насилия могут подвергаться и мужчины – как это регулярно происходит с Альбертом. Было бы не так печально, если б репродуктивное насилие заканчивалось на желании наших мам стать бабушками, но, к сожалению, проблема куда глобальнее. Как подобное явление проявляется в России на государственном уровне и что подсказывает нам опыт других стран – давайте вместе разберемся.
Государство российское и аборты
«Есть разные виды репродуктивного насилия. Аборт является его крайней формой», – говорит клинический психолог, член Ассоциации когнитивно-поведенческой психотерапии, Анастасия Золотухина.
В 2015 году Вероника Скворцова – министр здравоохранения на тот момент – начала сотрудничество с Русской Православной Церковью для снижения количества абортов. Результат этого соглашения неутешителен:
1. В стране создали акцию «Подари мне жизнь!», в рамках которой в регионах вводятся временные моратории на аборты. Священнослужители и чиновники в это время проводят беседы с женщинами, решившимися на аборт;
2. Периодические пытаются запретить лекции о контрацепции среди молодежи;
3. В больницы стали приглашать священников «для профилактики нежелательной беременности»;
4. Врачей обязали проводить «неделю тишины» - запрет на проведение аборта сразу после обращения женщины. Каждая женщина обязана подумать от 48 часов до 7 дней, в зависимости от срока беременности. Иронично само название – в течение этой недели никто не молчит, не даёт женщине подумать самостоятельно, её обязаны «психологически консультировать». За несоблюдение недели тишины предусмотрен штраф как для женщины – до 5 тысяч рублей, так и для юридических лиц – до 150 тысяч рублей;
5. Православные активисты пикетировали аптеки и требовали запретить продажу средств контрацепции;
6. Врачам разрешили не проводить аборты «по личным убеждениям»;
7. Врачей, отказавшихся проводить аборт, стали премировать: 13 врачей и психологов получили 1 миллион рублей;
8. Медучреждения обязали получать дополнительные лицензии на проведение абортов.
Продолжать список можно долго. Новый министр здравоохранения Михаил Мурашко не вселяет надежду на какую-либо смену политики: будучи главой Росздравнадзора он заявлял, что «в обществе необходимо формировать нетерпимость к абортам», и выступал за полный запрет абортов.
Государство, начиная с 2000 года, с разным усердием, так или иначе, принуждает женщин к повышению демографии – по принципу «капля точит камень не силой, а частым падением». При этом чиновники нагло заявляют, что «государство вас не просило рожать», выплачивают смехотворные пособия размером в 47 рублей в месяц. Но стыдно, товарищи, быть такими меркантильными, и думать о деньгах и пособии, ведь это – суета и обычные житейские трудности, которые ничто по сравнению со счастьем материнства.
Количество абортов в России действительно снижается (как и число рождаемости), но всё ещё остаётся высоким. По данным Минздрава, за 2017 год в России зарегистрировано 627 тысяч абортов, и по этому показателю мы всё ещё остаётся мировым лидером.
К слову, 72% абортов в России делается с помощью дилатации и кюретажа – устаревшие методы прерывания беременности, по оценке Всемирной организации здравоохранения.
А у соседей трава зеленей?
Репродуктивное насилие на государственном уровне выражается в принимаемых законах и попытках формирования определенного общественного мнения. Эта проблема актуальна во всем мире, а в некоторых местах не просто в виде «промывания мозгов» будущим родителям. В Сальвадоре, например, женщина подвергается гонениям со стороны общества и государства даже за выкидыш. Какие ещё есть примеры?
Польша
Здесь с 1993 года на законодательном уровне разрешены аборты только в трёх случаях: если существует угроза для здоровья роженицы; по медицинским показаниям; при подозрении на беременность из-за изнасилования. Сейчас во всем мире это самые строгие меры по профилактике абортов, которые помогают естественному приросту населения не больше, чем фурункул на глазу зрению.
Но правительство Польши считает иначе, а опыт "чёрного понедельника" их ничему не научил. Под коронавирусный шумок они снова пытаются запретить аборты. Проблема абортов в Польше – одна из остросоциальных, разбившая польское общество на «за» и «против».
Филиппины
На Филиппинах, к примеру, аборты с 1930 года и вовсе признаны преступлением. Тюремное заключение ждёт не только сделавшую аборт женщину, но и любого, кто ей в этом помог. Примечательно, что если женщина сделала аборт с целью «скрыть позор», наказание предусмотрено также и для её родителей. Но аборты всё равно проводятся, но в подполье – менее безопасные и по баснословным, по филиппинским меркам, ценам. Каждый день на Филиппинах умирает 3 женщины при попытке прервать нежелательную беременность. Для этого выбираются самые разные методы – нелегальные аборты, таблетки, варварские засовывания во чрево опасных предметов и намеренных падений с лестницы.
Франция
Одна из стран «загнивающего запада» делает всё наоборот. Власти поддерживают семьи, решившиеся на аборт, и полностью оплачивает все расходы на эту операцию, включая дополнительные: УЗИ, консультация с врачом, анализы. При этом коэффициент абортов с года их легализации - 1957, снижался до 90-х годов, а после стабилизировался на уровне 0.5 - 0.53 на одну женщину, при уровне рождаемости 1.9 – 2.0. Кстати, такой уровень рождаемости - самый высокий в Европе, а в 2014 году Франция за это получила заслуженное 21 место в мировом рейтинге.
Французы смогли найти компромисс между абортами и демографией, теперь страну можно назвать благополучной по показателям абортов в соотношении с рождаемостью. Смею предположить, что это результат пристального внимания государства именно к решению проблем планирования беременности, а не борьбе с ними.
Что нам с этим делать?
«Пути сокращения числа абортов хорошо известны. Это доступность достоверной информации о методах планирования семьи и консультации специалиста по их подбору, наличие и доступность разнообразных современных средств контрацепции и, конечно, сексуальное образование молодежи. Ускорить переход от абортов к контрацепции могли бы специальные программы по безопасному сексу и планированию семьи, но в условиях политики возврата к традиционным ценностям в нашей стране не стоит уповать на государство», - утверждает Виктория Сакевич, к. э. н., старший научный сотрудник Института демографии НИУ ВШЭ о сокращении абортов в России.
Совершенно очевидно, что со времен наших бабушек общество сильно изменилось и требует современных методов поддержки материнства и планирования семьи.
Жизнь замечательных людей
Ира – улыбчивая, скромная девушка из села Татарск. Со школы мечтала о большой и крепкой семье. Сейчас Ире 30, у неё есть муж Игорь, но нет детей.
Однажды ночью я увидела в инстаграме у подруги тоскливый пост. Через пять минут, уже по телефону, Ира рассказывает мне своё горе: два года они с Игорем пытаются завести ребенка, но всё безуспешно. Ира работает в женском коллективе, где что ни день, то обсуждение первых слов и первых шагов, подгузников и детсадов. Коллеги, родители – все постоянно спрашивают, когда же Ирочка родит. А Ирочка не может, и постоянно в этом винит себя. Она боится об этом сказать даже матери – почти каждую встречу мама читает ей лекции о вреде родов в «столь позднем возрасте». Недавно врачи начали подозревать у Иры спаечный процесс. Мама Игоря узнала об этом и развернула натуральную травлю. Сегодня Игорь впервые ударил Иру и, назвав «недоженщиной», ушёл к матери. И это, к сожалению, не сюжет женского сериала, а реальная жизнь.
«Сейчас в России 78 млн женского населения. Из них репродуктивного возраста, то есть от 15 до 49 лет, — 39,1 млн, среди которых бесплодных, по самым суровым подсчётам, — 6 млн… Есть ещё 4 млн бесплодных мужчин. То есть 15% семейных пар страдают бесплодием. Это критический уровень. У нас рождаемость 10,3 на 1000 населения, а смертность — 16 на ту же тысячу. Каждый год мы теряем 750 000—800 000 людей», - утверждает руководитель Научного центра акушерства, гинекологии и перинатологии РАМН, главный акушер-гинеколог России академик Владимир Кулаков в своём интервью «Российской газете».
Иными словами, в России около 15% супружеских пар являются бесплодными – ещё одна проблема государства. Некоторые из пар переживают это тяжело, некоторые не переживают вовсе и разводятся. Своевременное обращение за психологической помощью могло бы помочь решить проблему, но у нас, увы, пока так не принято. Мы – сильные, и ныть нам не пристало. А зря.
«Обращаться к психологам полезно не только больным людям, но и здоровым, чтобы не стать больными. А уж тем более важна психологическая помощь семьям, переживающим сложный период. Не всегда люди могут самостоятельно обозначить свои личные границы – этому никто не учит, а в нашем обществе они зачастую нарушаются. Важно не стыдиться своевременно просить помощи, если чувствуете, что не справляетесь сами, и не доводить всё до крайней стадии», - считает психолог Анастасия Золотухина.
Другая сибирячка – Алёна, 23 года. Живёт одна с четырехлетней дочерью Сонечкой, работает продавцом в магазине и вроде как довольна своей жизнью Но так было не всегда. Однажды, за бутылочкой крепкого чая, Алёна поведала мне занимательную историю.
- Я родила в 18, но я не хотела рожать. Какой рожать? Куда, кому? В съемную квартиру, парню-наркоману? Конечно я хотела сделать аборт! Но его и мои родители убеждали оставить ребенка, а парень начал угрожать, что убьет меня, если я убью ребенка. Клялся что бросит наркоманить. Это сейчас я понимаю, что надо было бежать, а тогда-то дурой была. Расписались. Я родила.
- И что, бросил наркоманить?
- Нет, конечно! Ну, как... Он продержался месяц. А потом на день рождения ему подарили пять грамм мефедрона. Обнюхивались прям здесь, на кухне, пока я пыталась уложить Соню спать. Но это цветочки, ягодки начались через полгода – он начал меня бить, да так, что я ночью босиком убегала с дочерью к подруге. Бил, а после в ногах валялся. Прощения просил. Бабушки с обеих сторон утверждали, что ради ребенка надо сохранять отношения, но никогда не пытались узнать, почему они разваливаются. Я сохраняла — он продолжал бить, дочь всё видела. Сказать, что я была чмом – ничего не сказать. Я похудела на 7 килограмм, забила на себя – перестала выходить из дома, общаться с друзьями. Начались проблемы со здоровьем, я каждый день плакала. Его это бесило, из-за этого он мог поднять на меня руку. В конце концов я пришла к маме – привела Софию в гости, и у меня случилась истерика. Я рыдала несколько часов, стояла у окна и кричала, что выпрыгну. После этого мама согласилась, что пора от него бежать: мы с ней за ручку пошли подавать на развод.
И таких историй – тысячи. Проблему насилия в России пытаются игнорировать, и она действительно часто остаётся за закрытыми дверями. Это ведь не демография. Какая разница в каких условиях будет расти ребенок? И только вот так, на кухнях, рассказывают мамы кому-то о сокровенном. А потом снова замолкают, пытаются мириться: может, стерпится-слюбится.
Алёна, несмотря на нежелательную беременность, очень любит дочь и делает всё, чтобы девочка ни в чём не нуждалась.
Ира с мужем помирились – он обещал, что это был первый и последний раз. Сейчас вместе с ней ходит к врачам и всячески её поддерживает.
Катя с Альбертом – чайлдфри, и это действительно их общее решение. Они не ненавидят детей, но решили, что сейчас им это не нужно и они не хотят. Им хорошо вот так.