Сонечка была очень послушной девочкой. Сколько ее помню, она всегда боялась чем-то расстроить родителей, чаще всего вела себя правильно, а если случались срывы, она имела привычку подолгу себя корить. Вот такая была девочка. Моя ровесница. Не сказать, что лучшая подруга. Правда, знала я ее хорошо, да и она меня тоже. Мы жили в одном доме.
А еще Сонечка любила рисовать, и у нее неплохо это получалось – даже очень хорошо, я бы сказала. Она и пела замечательно – у нее был мягкий голос и хороший слух. И рассказы писала небольшие.
Конечно, она задумывалась о школе искусств или о чем-то подобном – мечтала учиться рисовать под руководством профессионала, хотела играть на музыкальном инструменте или осваивать вокал грамотно, а не просто так, сама по себе в четырех стенах. Но родители постоянно говорили ей другое.
«Это здесь тебе все говорят, что ты хорошо поешь, а там, в школе музыкальной, знаешь, сколько таких талантливых? Эх, наивная ты, ничего у тебя не получится».
Сонечка верила – верила прямо свято. Рисовала сама, как умела – не срисовками занималась, а что-то свое рисовала. Копила денежки, покупала себе альбомы, краски акварельные.
Рисовать Соня любила больше всего. Вот прямо очень любила.
Мама с папой и здесь постарались.
«Кто сейчас рисованием прожить может? Так, на похвастаться пойдет все это, а дальше… никакой пользы от этого нет. И вообще, чтобы учиться, нужно иметь настоящий талант – вот если ты гений, то сможешь чего-то добиться. А так – пустое все это. Только время и деньги потратишь. Мы тебе миллионеры что ли? Или ты гений? Ничего у тебя не получится».
Сонечка верила – продолжала верить, хотя больно ей было… не передать как. Со временем, повзрослев и начав работать, Соня оставила краски-кисти, перестала петь. Правда, писать продолжила. Поначалу писала в тетрадках, потом уже публиковалась обычным самиздатом, бесплатно.
Ей говорили, что это пустая трата времени, но Соня уже никого не слушала. Читатели оставляли комментарии с критикой, подчас весьма болезненные, но Соня продолжала писать – работала над стилем, над подачей, лексиконом. Она и сейчас это делает.
Знаете, сколько ее книг прочли ее родители? Нисколько. Ни одной.
Просто, став старше, Соня поняла, что родители отмахивались от нее, не потому, что таланта у нее не было. Потому что ленивыми были – не хотели работать и вкладываться в собственного ребенка. Отправить ребенка в школу искусств – это же деньги какие-никакие. На дорогу, чтобы ездила в школу. На оплату обучения (тогда это стоило относительно недорого, но все-таки не бесплатно). На кисти, музыкальный инструмент, на настройщиков и прочее-прочее-прочее. Не хотелось родителям напрягаться, что уж тут.
Годы прошли, Соня сохранила только то, что можно делать, не расходуя деньги.
Иногда родители интересуются, как у нее идут дела, спрашивают, не собирается ли Соня издаваться или хотя бы попробовать. Соня пробовала, но им об этом не рассказала – на бесплатной платформе, без продвижения. Те книги так и лежат без внимания, их купили по паре экземпляров, а дальше все забылось. Не в моде сейчас романы про винтажную фотографию, большинству подавай попаданок и романтизацию насилия. Но Соня все равно пишет, пусть и абсолютно бесплатно.
Ей присылают комментарии с благодарностями, и я делю с ней эти радости. Ей отправляют подарки. Ее книги рекомендуют в социальных сетях. Сонечка добилась успеха.
Но когда мы с ней идем по площади и рассматриваем картины городских художников, я вижу, как внутри у нее что-то обрывается.
Соня знает, что сама виновата – не нужно было слушать родителей, нужно было продолжать рисовать и петь – делать то, что по душе. Но как игнорировать тех, кого любишь?
У Сони в душе до сих пор незаживающие раны.
Я надеюсь, со временем она вернется к рисованию. У нее очень хорошо получалось.
И раны зарастут. Может быть.