Какие имена вы вспоминаете, когда слышите словосочетание «татарский поэт»? Я думаю, не сильно ошибусь, если предположу, что это Габдулла Тукай и Муса Джалиль. Тукай стал первым татарином, который познакомил Россию с татарскими сказками и легендами. Водяная – Су анасы, незадачливый леший Шурале, хитрец-удалец Батыр и многие другие персонажи татарских сказаний стали известны благодаря его слову и перу. Муса Джалиль стал символом непокорённого духа и борьбы против фашизма. Казнённый на гильотине в застенках немецких концлагерей, огульно репрессированный и реабилитированный благодаря другому – не менее выдающемуся – советскому поэту Константину Симонову, Муса Джалиль стал настоящим героем своей страны.
Тукай и Джалиль. Знакомые имена классиков татарской литературы. Но они – отнюдь не единственный повод для гордости татар. Сегодня мы поговорим с вами об ещё одном имени. Имени, которое незаслуженно забыто, но это имя золотыми буквами вписано в историю татарского народа. Знакомьтесь: Дэрдменд
Выдающийся поэт, глубокий философ, талантливый гуманист и просветитель, удачливый купец и золотопромышленник, щедрый меценат – это всё он, Закир Рамиев, уроженец далёкого Оренбуржья, более известный под псевдонимом Дэрдменд. Который (псевдоним) на русский язык переводится как «опечаленный».
Я не знаю, то ли эпохи меняют людей, то ли люди эпохи, но если до революции 1917-го года к Дэрдменду среди татар относились исключительно с уважением и почтением, то уже после революции другой татарский поэт и по совместительству революционер Мазит Гафури оставил о Дэрдменде весьма нелестные строки: «Прошли годы. Остались далеко позади дни, проведенные на прииске. Но до сих пор перед моими глазами стоят невыразимо тяжелые картины жизни на шахте: тяжкий труд рабочих, голод, увечья, смерти, сокровище, брошенное башкиром на кроваво-красный ковер, стоны изувеченного старика Салима и жизнь баев, проходящая в утехах.
Только спустя многие годы я узнал, что автор стихов, подписанных именем «Дэрдменд», — хозяин приисков, Закир Рамиев. Оказывается, мы работали на золотых приисках поэта! Тысячи изнуренных, падавших от усталости рабочих обогащали поэта Дардемэнда.
Но он в своих стихах ни разу не вспомнил о них. Видно, сердце его, горевшее «восточной страстью», билось не для них. Огонь поэта согревал лишь тех, кто был богат.»
Жестокий эксплуататор или талантливый поэт – кем был Дэрдменд и можно ли доверять голосу пусть и татарской, но всё-таки красной пропаганды? Давайте разбираться вместе.
В Оренбуржье в тёплые летние ночи на небосводе сверкают зарницы. Нет ни дождя, ни бури, и только где-то далеко-далеко за горизонтом сверкают молнии. Это явление особенно часто наблюдается в период поспевания хлебов. Есть в этих краях такое поверье – если зарниц много, то и урожай будет хорошим. Если немного попытаться поэтизировать – говорим-то о поэте – положение татар в Российской империи на рубеже XIX и ХХ веков, то аллегория с зарницами будет как нельзя кстати. Заполыхали зарницы на небосводе исторических судеб татар – Шигабутдин Марджани, Исмаил Гаспринский, Каюм Насыри, Галимджан Баруди, Дэрдменд. В разных городах Империи, и даже в её столице, появляются периодические издания татарской диаспоры: «Нур» в Санкт-Петербурге, «Вакъыт» в Оренбурге, «Тан йолдызы» в Казани, «Терджиман» в Крыму. И эти вспышки сулили богатый урожай народному просвещению, образованию, культуре, ремёслам, меценатству. Если бы не 17-й…
После революции 1905 года особенно свободно задышалось татарской интеллигенции. Печатаются газеты, реформируются образовательные процессы в мектебах и медресе, получают равные с русским населением права татарские купцы и промышленники, появляется даже политическая партия «Иттифак аль-муслимин», усиливаются идеи пантюркизма и джадидизма. О них, мы, кстати, ещё поговорим.
Татарская интеллигенция тех лет была довольно сильно локально разобщена. Общепризнанными центрами татарского просвещения, татарской культуры были Казань, Уфа, Оренбург, Симбирск, Бахчисарай и Крым в целом, и даже Санкт-Петербург с Москвой. И Дэрдменд – в первой шеренге просветителей.
Закир Рамиев (он же Дэрдменд) – золотопромышленник во втором поколении, владелец более 20 золотых приисков в Оренбургской губернии, часть прибыли – и не малую – тратил во имя процветания своего народа. Рамиевы – а у Закира был брат Шакир – были крупными благотворителями. Именно на их средства издавались газета «Вакъыт» («Время») и журнал «Шура» («Совет»). Они даже «Терджиман» Гаспринского софинансировали. У Рамиевых была типография, где печатались книги видных татарских писателей и учебники. Типография не была «бизнес-проектом» в чистом виде – иногда издаваемые книги продавались значительно ниже себестоимости или вовсе раздавались бесплатно.
Если верить старинным преданиям и записям, то род Дэрдменда происходил из горной, предволжской стороны современного Татарстана. Сегодня эти земли в Казани зовут Закамьем, а в те далёкие годы звали Джибулистаном. Впервые родословная семьи Рамиевых была опубликована в его же журнале «Шура» в 1913 году. Шажара (от татарского «шǝҗǝрǝ» - родословная), опубликованная в журнале, сообщает, что главой, то есть основателем рода, являлся некто Миргали. Его потомок в третьем поколении – Тимри, уже носивший фамилию Рамиев, был переводчиком и соратником великого московского князя Ивана III. Того самого, который присоединил к Московии Ярославль, Тверь, Великий Новгород, Вятку и Пермь. И объявил себя великим князем «Всея Руси». Татарские мурзы (аристократический титул в татарских ханствах), которые поступали на службу к русскому государю, как правило, получали определённый удел с деревнями и городами «на кормление». Достаточно копнуть историю ближайших подмосковных городов – Звенигорода, Каширы, Рузы – чтобы убедиться в этом. Многие знаменитые русские дворянские фамилии именно так и произошли – предки и основатели этих родов приняли христианство и осели на Руси. Аксаковы, Радищевы, Державины, Тургеневы, Шереметьевы, Булгаковы, Юсуповы, Карамзины – все эти династии имеют тюркские корни. Да что там говорить – сам царь-реформатор Пётр I имел крымскотатарские корни – основатель рода Нарышкиных, к которым принадлежала его мать Наталья Кирилловна, крымский татарин Мордка Кубрат обосновался в России только в середине XV века.
Сейчас вы поймёте, к чему такое долгое предисловие. В те годы вышли несколько царских указов, которыми мурзы, не принявшие христианство, лишались всего своего состояния, титулов и имений. И мурзы, не пожелавшие потерять своего положения на новой родине, стали спешно креститься. И усердствовали в крещении крестьян своих деревень. Однако не все поступили подобным образом, и в России, особенно в регионах, где ранее проживали татары, появилась целая прослойка обнищавших дворян, которых сами же татары именовали «чабаталы морзалар», что дословно можно перевести как «мурзы в лаптях». Это были ближайшие родственники известных фамилий, не пожелавшие сменить веру, лишённые состояния, уделов, усадеб, но не лишённые гордости и осознания значимости и древности своих родов.
Вот именно к такому роду относился далёкий предок Дэрдменда Тимри Рамиев. По мере экспансии Русского государства на восток, они сначала оказались в «приграничной зоне», по берегам рек Зай и Шешма, а потом и вовсе в глубине русского государства, не пожелав покидать насиженные места. Эти люди по прежнему считались «служилыми» и несли полувоенную казачью службу на новых для Руси землях с целью унять бунты местного населения. Но со временем бунты утихали, Россия протянула руку аж до самого Тихого океана, и надобность в таковой службе отпала. Многие из этих «служилых людей» стали крестьянами, хотя в документах по-прежнему значились именно в первой категории.
Таковым был и Урман-мурза Рамиев – потомок Тимри Рамиева. Он тоже стал «мурзой в лаптях», его сыновья и внуки окончательно осели в окрестностях города Бугуруслана. Конечно, даже не смотря на то, что этих людей отнесли к крестьянскому сословию, простыми крестьянами они становились в исключительных случаях. Это были торговцы, религиозные деятели – настоятели храмов (муллы в мечетях) и учителя (мударисы) в татарских школах (мектебах) и училищах (медресе). Таков и род Дэрдменда. Сыновья, внуки и правнуки Урман-мурзы Рамиева занимались религиозной деятельностью и торговлей.
Внук Урман-мурзы Салим Рамиев был приглашен в строящийся Стерлитамак служить муллой. Вслед за ним туда потянулся и его брат Исмагил, у которого в Стерлитамаке родился сын Габдулкарим – дедушка Дэрдменда. Так род Рамиевых в 70-х годах XVIII века осел на берегах Агидели. Габдулкарим Рамиев уже был более торговцем, чем муллой. Впрочем, Коран не запрещает религиозным деятелям совмещать эти два занятия – торговлю и служение Аллаху. Необходимо только вести честную торговлю и не торговать вещами, запрещёнными шариатом. Салим Рамиев вскоре стал ахуном всего уезда. Ахун в мусульманской традиции – мусульманский учёный высшего разряда, наиболее уважаемый человек в общине, глава духовенства и городской (сельской) татарской общины. Один из потомков Салима Рамиева – Габдрахман - даже умудрился стать преподавателем Женевского университета!
Сам Габдулкарим обосновался в селе Зирган, выше Стерлитамака по течению Агидели на 40 километров. Оба поселения – Зирган и Стерлитамак – строились как пристани на Агидели. Зирган – для сплавки леса, а Серлитамак – как начальный пункт пароходства. Если же посмотреть на сухопутную карту, то мы увидим, что Зирган находится на полпути между Уфой и Оренбургом. Через село проходила дорога, имевшая государственное значение. Родившийся и выросший в этом же селе татарский писатель Мирсай Амир так вспоминает этот тракт: «На этом большаке днём и ночью не умолкали скрип идущих непрерывно повозок с тяжёлым грузом и крики обозчиков». В конце XIX века село, делившееся на мещанскую и ясачную части, насчитывало 633 двора. Рамиевы проживали в богатой по тем временам мещанской части на Стерлитамакской стороне. Сыновья и внуки Габдулкарима Рамиева стали известными в этих местах золотопромышленниками. Сын Габдулкарима Мухаммедсадык, уже будучи владельцем приисков, продолжал ещё некоторое время успешную торговлю, много бывал по торговым делам в соседних городах и сёлах – Оренбурге, Орске, Каргалах, Юлуке. В конце концов Мухаммедсадык перебрался в село Юлук, где была крупная в то время ярмарка, прикупил мыловаренную мануфактуру да построил к ней в придачу кожевенную. Вот там, в Юлуке, он и приобрёл у одного обнищавшего татарина свой первый золотой прииск. К концу жизни приисков у Мухаммедсадыка было уже двадцать.
В начале XIX века в Орском уезде Оренбургской губернии началась настоящая «золотая лихорадка». Ничуть не хуже, чем на каком-нибудь Юконе или Клондайке. Очень быстро по всей России распространился слух, что в окрестностях города Орска золото можно грести лопатой прямо с поверхности. Люди ринулись к этому невзрачному городку на границе с Казахским ханством, о котором раньше никто даже не слышал, за гроши скупая гектары невспаханной земли по берегам реки Яик. Все признаки золотой лихорадки были налицо: в сером приграничном городке, где до тех пор лишь задирались между собой осоловевшие от рутины службы и спиртного солдаты да казаки, появилась нарядная и пёстрая толпа из столичных чиновников, отставных военных, купцов и даже дворян. Здесь стали открываться конторы по продаже недвижимости, филиалы банков. Даже англичане, при посредничестве чиновников из Санкт-Петербурга, сумели открыть в Орске акционерное общество и филиал коммерческого банка. Как написал писатель Глеб Успенский, «началось беспощадное разграбление земель несчастных башкирцев».
Несмотря на то, что Рамиевы приступили к добыче золота на 30 лет позже первопроходцев, они немало преуспели в этом деле. Их прииски находились в долине ручья Суюндук, название которого можно перевести на русский язык как «радующий». По берегам этой речушки после половодья из-за сильных дождей или весеннего таяния снегов золото можно было собирать прямо с берегов. Думается, Юлук как место поселения, Мухаммедсадык выбрал не случайно.
Существует забавная легенда. Говорят, будто бы Мухаммедсадык сам открыл несколько мест для своих будущих приисков, фактически положив начало геологоразведке. По утрам он отправлял вверх по течению ручьёв несколько сот ездоков с тем, чтобы они нашли места, где на траве не выступает роса. Оказывается, роса на траве не выступает в том случае, если в этом месте в земле залегает золотоносный пласт. Попробуйте, может быть и вам повезёт?
Супруга Мухаммедсадыка и по совместительству мама Дэрдменда, была старше своего мужа. Уроженка села Яушево Стерлитамакского уезда, она происходила из семьи потомственных мурз. Среди татар были известны две ветви этого рода: Дашковы и Дашкины. Да-да, это тоже татарские фамилии. И с этой стороны – со стороны мамы – предки Дэрдменда тоже были «мурзами в лаптях». Дедушка Дэрдменда, Альмухаммед ибн Ибрагим, не имел дворянских привилегий, но был весьма образованным и уважаемым человеком. Почти каждый представитель этой «касты» - «мурз в лаптях» - как чёрт от ладана бежали от крестьянских занятий и быта, были образованными людьми и жён и мужей себе искали среди равных, даже если свататься нужно было ехать в соседнюю губернию. В этих семьях с самого младенчества детям прививалась любовь к знаниям, книгам, образованию. Именно поэтому дочери купца средней руки Альмухаммеда Дашкова были гораздо более начитанными и образованными, чем их сверстницы. Ханифа – а именно так звали маму Дэрдменда – прекрасно знала русский язык и читала русскую классическую литературу. У Альмухаммеда было пять дочерей. Три из них были сосватаны бывшими мурзами, причём их потомки позже занимали высокие должности в местном самоуправлении, посты в школах – русских, татарских, башкирских, и должности в «семейной корпорации» самих Рамиевых.
Как ни странно, но после свадьбы родителей в биографии, а вернее в родословной, Дэрдменда наблюдаются белые пятна, хотя дело уже шло к концу XIX века и все изменения в состоянии семьи, а уж тем более рождение детей, в ту пору чётко фиксировались. Так или иначе, доподлинно известно о рождении двух братьев Рамиевых: Мухаммадшакира в 1857 и Мухаммадзакира в 1859. Младший и стал Дэрдмендом. Существует информация о пятерых детях в этой семье, однако дат их рождения и смерти не могут обнаружить даже официальные биографы Дэрдменда.
Братья Рамиевы получили начальное домашнее воспитание, которое дала им их мама. Мы ведь помним, что по воспоминаниям современников это была умная, образованная и деятельная натура. Сам Фатих Карими, именитый татарский писатель, был близко знаком с семьями обоих братьев, и удивлялся, как эти люди, никогда не посещав русской школы, так хорошо владели русским языком. «В те годы изучению русского языка и письменности среди большинства татар не придавалось никакого значения». До начала выпуска «Тарджимана» и знакомства Дэрдменда с Исмаилом Гаспринским оставалось ещё долгих два десятка лет. Однако их родители уже в то время понимали: для успешного ведения «бизнеса» в условиях Российской Империи знание русского жизненно необходимо.
В Юлук родители Рамиевых переехали уже после рождения детей. Эти земли ещё относительно недавно принадлежали Ногайской Орде, под боком стояло Казахское ханство, почти на границе с которым были основаны города Орск, Оренбург и Верхнеуральск. Селения здесь возникали разными путями. Некоторые из них были основаны беженцами, покинувшими родные края из-за насильственного крещения. Другие – путём административного переселения «служилых людей» для несения государственной пограничной или ямской службы. Третьи возникали вдоль торговых трактов и обслуживали их. Из центральных сёл и городов сюда переезжало немало людей, среди которых были и татары. Их род службы – переводчики, мелкие чиновники, охранники, но паче всего – ямщики. Таким образом ямские слободы возникли вдоль знаменитого Оренбургского тракта (из Казани в Оренбург через Бугульму), на торговом тракте из Уфы в Оренбург через Стерлитамак, и на торговом тракте из Самары через Бугульму в Оренбург. Переселяли в эти сёла как раз тех самых «мурз в лаптях». Одним из таких сёл и был Юлук, в котором обосновались родители Дэрдменда. Само название села происходит от татарского слово «юл» - «дорога». Свою родословную из этого села, кстати, ведёт и татарский писатель Наки Исанбет.
Но не всё так гладко было в истории. Башкирские старейшины сначала были категорически против возникновения в их вотчинах татарского села. Однако они же и не могли в полной мере обеспечить надёжную работу ямской станции – сказывался полукочевой образ жизни. Так что татар таки принять пришлось. Село очень быстро росло и развивалось. В 1788 году поставили первую деревянную мечеть, позже организовали ярмарку, на которую съезжались торговые люди из Оренбурга, Стерлитамака, Орска, Каргалов, Троицка, Челябинска и всей Средней Азии. Торговали здесь и башкиры.
Приехавшие в Юлук Рамиевы оказались довольно далеко от родины. Зирган, в котором они жили прежде, и родной Стерлитамак оказались почти в трёхстах верстах от их места проживания. Правда, печалились в основном взрослые и в основном женщины – детям печалиться было недосуг. А сам Мухаммедсадык Рамиев, оказавшись заброшенным в такое, поначалу казавшееся глухим, место, развернулся тут во всю свою Рамиевскую душу: в Юлуке появились каменных дел мастера из Каргалов, а вслед за мастерами улицы Юлука украсили добротные и богатые дома династии Рамиевых. Как я уже говорил, Рамиевы приобрели здесь мыловаренную мануфактуру, построили мануфактуру кожевенную, выстроили каменную мечеть. И приобрели, наконец, золотой прииск – в 1869 году. К тому времени будущему Дэрдменду было десять лет. И началось. Второй прииск был записан на имя жены, третий и четвёртый – на сыновей. Всё лето Мухаммедсадык проводил в разъездах, и каждый год его компания заканчивала с прибылью. А площадь Орского уезда, в котором находились прииски, была сравнима с площадью всей Курской губернии. И была отнюдь не так равнинна, как та же Курская губерния. Оцените масштабы деятельности, особенно учитывая, что все передвижения производились на лошадях – ни автомобилей, ни поездов в те годы в уезде не было. Сыновья старались помочь отцу в делах, и, будучи в хадже, Мухаммедсадык совершенно спокойно оставил их замещать его. Когда отца не стало, Дэрдменду было 35.
Рамиевы продолжали свою кипучую деятельность в Юлуке. В 1896 году была выстроена каменная мечеть и открыто при ней новометодное медресе – дело, начатое их мамой, заканчивали сыновья. Ханифы ханум не стало за год до открытия медресе. Самым неожиданным стало открытие при мечети и медресе в 1898 году русской трёхклассной школы. Для преподавания в самом медресе приглашались учителя из Оренбурга и Казани. В новометодном медресе, кроме традиционных предметов, таких как арабский язык и чтение корана, велось преподавание арифметики, физики, истории и географии. Созданную Рамиевыми библиотеку удалось в годы революционного лихолетья сохранить. Её, кстати, до революции, четыре дня в неделю посещали мужчины, а три дня – женщины.
Закир Рамиев, будущий поэт Дэрдменд, как и все окрестные мальчуганы, не чужд был детским забавам. Они играли вместе на широких улицах села, лазали по окрестным горам, катались там зимой на лыжах, а летом собирали в лесах ягоды. Но материнское воспитание ощущалось в них гораздо сильнее. Мать с раннего детства вложила в них стремление к знаниям – такая вот маленькая деталь, в остальном традиции воспитания были общими для всех татарских семей.
В Юлуке Дэрдменд читал свои первые книги, слушал сказки, песни и сказания местных исполнителей, со сложными и затейливыми сюжетами. В этих песнях, сказках и сказаниях говорилось о тяжёлой судьбе народа, чья родина оказалась во власти чуждого государства. При этом в дни ярмарок кого тут только не было – всё многообразие Великой Степи было сконцентрировано на маленькой торговой площади села. Уже в те годы Дэрдменд прекрасно понимал – светлое будущее татар возможно только через просвещение, культуры и диалог с титульной нацией Российской Империи, и межнациональный диалог с другими народами.
После обучения в медресе Дэрдменд на год отправляется в Турцию, где самостоятельно изучает турецкий язык и труды местных просветителей. Вот его письмо брату Шакиру тех лет: «Мы ведь не собираемся жить, преклоняясь лишь богатству, подобно купцам Орска Бурнаевым и им подобным. Наша главная цель – служение своему народу». Хочу в этой связи дать слово первому биографу Дэрдменда, писателю Фатиху Карими: «В те годы было много татарских купцов, которые за всю жизнь так и не научились говорить правильно по-русски, не смогли воспользоваться русскоязычной литературой и периодикой, придерживаясь узких взглядов на мир, жили в строгом религиозном фанатизме. Однако Рамиевы оказались совсем не похожими на них».
После возвращения из Турции Дэрдменд ненадолго обосновался в Орске. Здесь у него было несколько лавок, делами которых он продолжал заниматься. В те годы это был небольшой провинциальный городок, треть населения которого была татарской. Несмотря на нелестный отзыв в письме о Бурнаевых, Дэрдменд сблизился с этой купеческой фамилией. С их подачи он стал закупать московские товары и ткань у фабрикантов Морозовых. Но кроме ткани и товаров – в семье Бурнаевых были на выдание две девушки: Махубджамал и Магруй.
Как же так? Необразованный, неотёсанный купец, богом которого было богатство, вдруг становится потенциальным (а позднее – и реальным) тестем Дэрдменда. Всё просто: «лучиком света в тёмном царстве» оказалась дочь Мустафы Бурнаева Махубджамал (по другим данным - Махунджамал) Бурнаева. Есть за Уралом такая ярмарка – Ирбитская зимняя. Вот купцы Поволжья из кожи вон лезут, что бы попасть на Макарьевскую, а позднее – на Нижегородскую Ярмарку. С таким же рвением купцы Уральских городов стремились в Ирбит. По «случайному» совпадению целую неделю Мустава Бурнаев и Дэрдменд провели на ярмарке в Ирбите, сблизились и сдружились, после чего дорога в дом Бурнаевых Дэрдменду была открыта. Логичным завершением этих визитов стала свадьба Закира и Махубджамал, а сразу после свадьбы – их переезд в губернский центр. В Оренбург.
Дэрдменд, будучи одним из богатейших людей края того времени, как и положено ему по статусу, поселился на центральной улице Оренбурга, отстроив там великолепный каменный особняк. Тогда эта улица носила имя первого генерал-губернатора края Неплюева, а сегодня носит имя Ленинская. Оренбург того времени был весьма пёстрым городом. В нём было несколько мечетей, в том числе мечеть Караван-сарая, Первая соборная мечеть, построенная по особому распоряжению императора Александра I, военное училище, Татарская учительская школа, Русско-туземская школа и несколько медресе. Потенциальный круг общения для молодой семьи был обширен. Со всем уважением к Рамиевым – они были выходцы из сельской местности и своей образованностью являли скорей исключение из правил, чем правило. Город открывал им широкие горизонты.
В 1889 году в Оренбурге братьями Хусаиновыми открывается медресе «Хусаиния». Это было одно из трёх высших мусульманских учебных заведений в Российской Империи, имевшее высшую ступень образования «галия». Надо ли говорить, что Дэрдменд приложил немало усилий в открытии и деятельности этого медресе, находясь в его попечительском совете?
Со временем в Оренбург перебирается и старший брат Дэрдменда – Шакир. К тому времени Дэрдменд уже избирался гласным городской думы, вошёл в руководящий состав кадетской партии и был избран депутатом от Оренбурга в I Государственную Думу Российской Империи. И не их вина, что эти люди, будучи в Госдуме, не успели сделать ничего полезного для своего народа – как мы помним, Первая Государственная Дума просуществовала всего три с небольшим месяца и была разогнана указом Императора.
Дэрдменд был известным в Оренбурге меценатом и благотворителем, состоя сразу в нескольких губернских благотворительных обществах. Причём, помощь иногда оказывалась и «адресно». Так, Дэрдменд помог выучиться перспективному татарскому скульптору Мирзаджану Байкееву, и тот впоследствии, после окончания учёбы, долгое время работал в «Эрмитаже» скульптором-реставратором. Определённую путёвку в жизнь (и довольно большую косточку в горло большевикам) Дэрдменд выдал и государственному деятелю Заки Валиди, снабдив того пятидесятью рублями перед поездкой на учёбу в Казань. Для сравнения – хорошую рабочую лошадь в те времена можно было купить за двадцатку.
Брак Дэрдменда и Махубджамал был богатым на потомство. Только в Оренбурге у него родилось семеро детей: сыновья Искандер, Гариф, Ягфар, Мурад и Фоад и дочери Рауза и Зейнеб. Лето Рамиевы проводили в сёлах, поближе к приискам, постоянно находясь в поисках новых и закрывая истощившиеся. На одном из таких приисков был найден золотой самородок размером с голову лошади и весом в 24 килограмма. «Летние» Рамиевы, как и много лет назад, до переезда Оренбург, были сельскими жителями. Но в каждом селе, где у них были конторы и дома – Юлуке, Султановском, Шиханах, Балкане – имелись обширные библиотеки. Племянница Дэрдменда Асма, бывая в этих домах, вспоминала, что вдоль стен у них стояли шкафы с книгами и с различными камушками с указанием названий.
Считается, что к писательству и сочинительству Дэрдменд особенно пристрастился в Стамбуле. Однако вот незадача – печататься и издаваться в России Дэрдменду было негде. Не выходило к тому моменту в Российской Империи ни одного печатного издания на татарском языке. Только с началом издательского дела Исмаилом Гаспринским у тюрков-мусульман Российской Империи появилась первая газета на татарском языке. Ею стала выходящая в бывшей столице Крымского ханства газета «Тарджиман». В начале ХХ века несколько стихов Дэрдменда были опубликованы там, но точные даты и номера газет, увы, не известны. Опять же, стоит ли говорить, что Дэрдменд и его брат Шакир были одними из первых спонсоров и подписчиков «Тарджимана».
Первое же стихотворение, подписанное псевдонимом «Дэрдменд», было издано в 1906 году в газете «Казанский вестник». Последующие его произведения печатались на страницах газеты «Вакыт» (1906 – 1918) и журнала «Шура» (1908 – 1917). А в 1910 выходит его первая книжка – детская книжица «Короткие рассказы для детей». Удивительный факт: Дэрдменд являлся владельцем крупной и хорошо оснащённой типографии, но сам своих книг более не издавал.
Конечно, среди читателей росло любопытство – кто же скрывается под псевдонимом Дэрдменд? Своеобразный стиль и слог привлекли внимание, и интерес к его стихам рос с каждым их новым появлением. Характерной чертой его произведений был философский взгляд на жизнь. Он никогда открытым текстом не описывал свои переживания об исторической судьбе своего народа, всегда скрывая свои мысли за высокой образностью мышления и утончённостью слога. Но конечно, Дэрдменд понимал: татарский народ в то время находился под двойным гнётом – социальным и национальным.
Море кругом,
Грома раскат.
Вдали – паруса корабля.
Ночью и днём
Волны шумят,
Темнеет чужая земля.
Ветер сейчас
Пенит волну
И гонит отчизны корабль.
Кто это нас
Тянет ко дну
И кличет, нам гибель суля?
Галимджан Ибрагимов в 1913 году написал следующее: «Дэрдменд» появился в мире татарской литературы на удивительном «Корабле», рассекающем волны бушующего моря… Вокруг сразу заговорили: «Вот на литературном небе татарского искусства взошла новая звезда».
Откуда в Дэрдменде – человеке пусть и очень образованном – такая лёгкость и поэтичность слога? Он ведь выходец из села, пусть и выпускник медресе с годом пребывания в Стамбуле. Мне кажется, сам край, в котором он родился и вырос, вложил в него его же поэзию. Юго-восточные отроги Уральских гор – это места, где, обмениваясь словом, обычаями и песнями, бок о бок живут татары, башкиры, казахи. Потомки Великой Степи. Но кроме того, Дэрдменд был прекрасно знаком с творчеством классиков Востока и Запада: Омар Хайям, Али Шер Навои, Гегель, Кант, Вольтер, Пушкин, Толстой, Горький. Писатель Габдульбари Баттал в книге «Казанские тюрки», изданной в 1925 году в Турции, писал: «Дэрдменд – глубоко мыслящий поэт. В должной мере знает строение стиха. Внимателен к размеру, созвучности, рифме и размеру. Дэрдменд вправе считаться самым образованным нашим поэтом».
Однако стихов было не так много, как нам бы того хотелось – у Дэрдменда хватало хлопот и без стихов. Почитаемый современниками одним из лучших поэтов тюркского мира, Дэрдменд после событий 1917 года сошёл со сцены татарской культуры и литературы. Его поэзия вмиг вдруг оказалась невостребованной. Первый, более или менее полный сборник его стихов и прозы вышел в свет в Казани в 1929 году. Но… Дэрдменд был «татарским буржуем». Помните нелестные строки Мазита Гафури? Книга прошла почти незамеченной широкой публикой. Только через два с половиной десятка лет – в середине 50-х годов прошлого века, во времена Хрущёвской оттепели – была предпринята вторая попытка вытянуть имя Дэрдменда из литературного небытия. Второй сборник под названием «Сайланма ǝсǝрлǝр» («Избранные стихи») вышел в конце 1959 года. Тогда же усилиями директора Института языка, литературы и истории Мухаммета Гайнуллина, который написал предисловие ко второму изданию, был отмечен столетний юбилей Дэрдменда. И снова небытие почти на два десятка лет. В 70-е годы прошлого века Сибгатом Хакимом были предприняты усилия для печати переводов некоторых стихов Дэрдменда, а в 80-х вышел третий сборник «Исǝ җиллǝр» («Воют ветры»), предисловие к которому также было написано Сибгатом Хакимом. В 2000 году Ренат Харис выпустил сборник стихов Дэрдменда на двух языках – русском и татарском. Стихи Дэрдменда также попали в «Антологию татарской поэзии», изданную в Татарстане дважды – в 1957 и 1992 годах, и в 38-й том серии «Библиотека всемирной литературы», изданной в Москве в 1977 году. На этом всё. Но всё ли из его наследия опубликовано? Сложно сказать. Публикациям и изучению творчества Дэрдменда мешало отношение к нему, как у буржуазному поэту. Да и сам Дэрдменд нередко уничтожал свои рукописи, если считал их неидеальными и незавершёнными.
Но вернёмся в те годы, когда Дэрдменд был ещё жив. В те годы в Российской империи не было ещё государственных школ для татар, башкир и других «иноверцев». Такое положение было на руку царскому режиму – чем менее образован покорённый народ, тем проще им управлять. А ведь эти народы, наравне с титульной нацией, исполняли те же повинности и платили те же подати в имперскую казну. А империя зачастую отказывала им в праве издания собственных книг и газет на родном языке даже на негосударственный капитал.
Существование национальных школ в те годы было возможным только на частные пожертвования. Братья Рамиевы до конца XIX века активно участвовали в их создании и обеспечении. Являясь активными участниками национального татарского движения, они выступали за равноправие татар, башкир и других «иноверческих» народов с титульным населением страны – с русскими. Кульминацией этих требований стала петиция Императору Николаю II зимой 1905 года. Среди подписантов этой петиции, кроме Рамиевых, были симбирские фабриканты Акчурины, Дебердеевы, оренбургские купцы Хусаиновы, казанские торговые и религиозные деятели. Летом того же 1905 года мусульманские лидеры создали первую в Российской Империи политическую мусульмаснкую партию «Иттифак Аль-Муслимин». Дэрдменд принимал участие во Втором Всероссийском съезде мусульман, который прошёл в Казани под руководством Садри Максуди после октябрьской революции 1917 года. На том съеде Дэрдменда избрали членом Министерства финансов будущего временного татарского национального правительства.
Однако не всё было так радужно. Эйфория свободы и открывшихся после февраля 1917 года перспектив быстро сошла на нет. Осенью того же года вышел Декрет об экспроприации богатства буржуев. Правда, в Оренбурге с его исполнением слегка запоздали – советская власть как режим добралась сюда только в конце января 1918 года и продержалась ровно полгода – до июня восемнадцатого. Окончательно советы укрепились в Оренбурге только в январе, в губернии в целом – декабре 1919 года.
23 января 1918 года в Оренбурге была установлена Советская власть. Претворение в жизнь большевистского лозунга «Долой буржуев» не заставило себя долго ждать. Уже через неделю Дэрдменд передал большевикам типографию, а также имущество редакций «Вакыт» и «Шура». Вместе с имуществом были переданы и деньги для содержания типографии и редколлегий в течении двух недель. А после этого Рамиевы занялись передачей большевикам золотых приисков.
Но об этом чуть позже, вернёмся к периоду расцвета Дэрдменда как поэта, национального политического и культурного деятеля, мецената. Их издательская деятельность, венцом которой стало издание самых авторитетных в тюркском мире, наряду с «Тарджиманом» Гаспринского, изданий «Шура» и «Вакыт», началась ещё в 80-е годы XIX столетия. Ещё будучи в Стамбуле и не будучи Дэрдмендом, Закир обсуждал в переписке со своим братом Шакиром проблемы издательского дела. Вполне вероятно, что на обратной дороге из Стамбула Дэрдменд встречался с Исмаилом Гаспринским и тоже обсуждал с ним этот вопрос. То, что их встреча в Казани осенью 1882 года была не случайной, не вызывает сомнений. Рамиевы и сами искали возможности издавать татарскую газету, но власти Российской империи посчитали, что две татарских газеты на одну империю – это слишком. К тому же, поднявшееся вдруг национальное самосознание татар и башкир региона Волги и Урала грозило в дальнейшем попытками самоопределения и, чего доброго, откола от империи значительного территориального куска.
Только в начале 1906 года Дэрдменду улыбнулась удача – правительство разродилось разрешением на второе татарское периодическое печатное издание в империи. «Тарджиман» Гаспринского к тому времени уже издавался в Крыму на протяжении двух с половиной десятилетий, оставаясь единственным печатным изданием тюрко-мусульман Российской империи. В документе, присланном Дэрдменду, Мухаммедзакиру Мухаммедсадыковичу Рамиеву – а именно таково полное имя Дэрдменда – разрешалось издавать газету под названием «Вакыт» («Время»). На пост главного редактора газеты Дэрдменд не задумываясь назначил писателя Фатиха Карими. Они дружили очень давно. В 1899 году Дэрдменд хотел отправиться в путешествие по Европе, и именно Фатиха Карими готов был взять с собой в качестве спутника и переводчика. А когда отец Фатиха, ахун Бугульминского уезда Гильман Каримов, решил взяться за печатание книг на татарском языке, обосновавшись в Оренбурге, Рамиевы первыми оказали ему помощь в покупке дома и типографии.
21 февраля 1906 года вышел первый номер газеты «Вакыт». Очень скоро она превратилась в самое читаемое, наряду с «Тарджиманом», издание в татарской среде. Всего было выпущено 2309 номеров. А в 1907 году Дэрдменд получил высочайшее разрешение на печать второго своего периодического издания – журнала «Шура». 10 Января 1908 года вышел в свет первый номер, а периодичность составляла два номера в месяц. Главным редактором журнала был назначен заместитель главного редактора газеты «Вакыт» Ризаэтдин Фахретдинов, всего было выпущено 240 номеров журнала. Вокруг журнала и газеты кучковалась почти вся передовая татарская интеллигенция своего времени: Шариф Камал, Габдулла Тукай, Мазит Гафури, который впоследствии так нелестно отывался о Дэрдменде, Заки Валиди, Хади Атласи и многие другие. При этом в своей популярности «Вакыт» и «Шура» повторили путь «Тарджимана» - их читали не только татары и башкиры, но и другие родственные народы: казахи, узбеки, ногаи. Публикации носили весьма разнообразный характер: проза, поэзия, наука, религия – пожалуй не было такого вопроса в жизни татар того времени, который бы не был освещён на страницах этих изданий. Проводились литературные конкурсы, а конкурсные работы-победительницы позже издавались отдельными книгами. Дэрдменд не жалел денег на довольствие своих сотрудников – жалование главреда газеты «Вакыт» современники называли «министерским». Но прибыль никогда не была конечной точкой издателей Рамиевых, в отличие от Рамиевых – золотопромышленников.
Приняв решение издавать газету, на одной из главных улиц Оренбурга – Эссенской – был приобретён дом для типографии и редакции. Это и была та самая типография, которую Дэрдменд приобрёл для отца главного редактора «Вакыта» Гильмана Карима. Но к моменту получения разрешения на издания газеты и журнала эта типография уже была довольно изношенной: буквы менялись редко, использовались некачественные и дешёвые краски и бумага. Дэрдменд озаботился вопросом создания собственной типографии. На улице Вороной, рядом с собственной усадьбой, было приобретено просторное здание, в котором и была устроена новая типография. С 1 Января 1909 года печать изданий «Вакыт» и «Шура» была переведена сюда. Первой же книгой, покинувшей типографию, стала книга Ризаэтдина Фэхретдина «Пророк Мухаммед». Как мы знаем, Дэрдменд серьёзно занялся вопросом национального книгоиздания – всего за время существования номенклатура выпущенных в типографии изданий насчитывала 150 различных наименований. И что характерно – в типографии Рамиевых издавались и русские издания, выходившие в Оренбурге. Дело в том, что губернская казённая типография всё больше была занята выпуском официальных материалов, а единственная частная типография была закрыта в 1915 году. В типографии Дэрдменда издавались книги его современников – Рзиаэтдина Фахретдина, Шарифа Камала, Галимджана Ибрагимова. Все дореволюционные произведения Шарифа Камала печатались сначала на страницах «Вакыта» или «Шуры», а позже издавались отдельной книгой. То же самое было и с произведениями Галимджана Ибрагимова. Там же печатался и Фатих Карими, который, отмечу, владел собственной типографией, унаследованной от отца Гильмана. Типография Дэрдменда не ограничивалась выпуском только произведении татарских авторов. Печатались переводные издания классиков русской и зарубежной литературы: Ахмет Мидхат, Александр Пушкин, Николай Гоголь, даже Артур Конан Дойл выходил на татарском языке в Оренбурге!
Как я уже говорил, в январе 1918 года Оренбург оказался во власти большевиков, и «Вакыт» и «Шура» были закрыты. Дэрдменд и его жена в феврале 1918 года отправились в Орск – власть в губернии большевики взяли только год спустя. Они обосновались в доме младшего брата жены Дэрдменда – купца Махмутжана Бурнаева. С 1920 года Дэрдменд арендовал для своей семьи отдельный дом на берегу Яика. Дом этот сохранился – он стоит на современном переулке Поля Лафарга. Во время сильных боёв за город Дэрдменд с женой уезжал из города в ближние сёла. Лето 1918 года их семья провела в селе Балкан, Рамиевыми же и основанное. Несмотря на тяжёлое положение семьи, в 1919 году Дэрдменд посетил Казань – приехал на конференцию, посвящённую совершенствованию татарской письменности. Даже в такое время душа Дэрдменда болела за свой народ. Почти всё время своего проживания в Орске Дэрдменд посвятил передаче дел и приисков новым хозяевам.
С 1920 года в Орске Дэрдменд частенько посещал бывший клуб «Шарык», в котором обосновался комиссар по национальным делам Абдулла Давлетшин, назначенный главредом газеты «Ирек Йолдызы – Звезда Свободы». Дэрдменд прекрасно знал новоиспеченного главного редактора – непосредственно перед революцией Давлетшин преподавал в медресе «Хусаиния». В это время Дэрдменд несколько раз побывал в Оренбурге. В те годы Орск и Оренбург не были ещё соединены железной дорогой. В годы Гражданской орчане сначала преодолевали 140 километров на подводах – и попадали в Актюбинск, один из областных центров Казахстана, а оттуда уже поездом добирались в Оренбург, проехав ещё 300 километров. Сочинял ли Дэрдменд в эти годы стихи? Неизвестно. Но некоторые литературоведы часть его стихов, проникнутых пессимизмом, относят именно к этому периоду жизни.
После крупномасштабных боевых действий Гражданской войны летом и осенью 1919 года в Оренбурге и губернии вспыхнули эпидемии тифа и холеры. Осенью 1921 года тиф убил старшую дочь поэта – Уммугульсум. Дэрдменд отправился в Оренбург на прощание с дочерью, а заодно и устроить жизнь осиротевших своих четырех внучек – зять Гариф Камал, муж Уммугульсум, также умер от болезни. Пережитое горе, хлопоты долгой дороги и осенние холода совсем обессилили Дэрдменда. Вернувшись в Орск, он заболел тифом и умер через неделю после возвращения - 9 октября 1921 года.
Дэрдменда похоронили на кладбище хутора Ильяс – оно было единственным не затопляемым вешними водами Урала. В 30-е годы ХХ века около села развернулась работа по строительству нового города. Тут выросли заводы «Южуралмаш», «Никель», «Крекинг». А осенью 1941 года на кладбище хутора Ильяс осел эвакуированный с запада завод. Какое-то время могила поэта ещё сохранялась под самым забором промышленного гиганта. С расширением территории завода могила исчезла.
Таков был Дэрдменд – поэт, просветитель, меценат, одна из самых колоритных личностей в среде татарской интеллигенции рубежа XIX – XX веков.
Ставьте лайки, пишите комментарии, подписывайтесь на канал и следите за обновлениями!
Читайте канал и подписывайтесь на мои соцсети:
Фейсбук | Вконтакте | Инстаграм | Ютуб о танго | Ютуб о путешествиях
Проект "История"
Цикл "Персона"
Шерлок Холмс и... Шерлок Холмс!