Рассказ участвует в литературном конкурсе премии «Независимое Искусство — 2019»
ГЛАВА 1
ГОРОД АНГЕЛА
В приморском Звеньске лето наступило в апреле. За считанные дни обмелели непроходимые, только не для мальчишек, лужи, в воздухе запахло огуречной свежестью. На море, как по команде дрессировщика, присмирели тяжелые, грязные волны. Неспешно накатываясь на песчаный берег, они гипнотизировали горожан вкрадчивым шепотом: — Тишшшь… Спишшшь…
Неровная заплатка белоснежного песка у зубчатой скалы давно стала местом сбора для Огурчика, Велды и Митяя. Друзья без страха забирались на выступающий над морем балкончик, чтобы разглядеть среди перистых облаков шпиль Морского вокзала. На его верхушке сверкал серебром крылатый ангел с кудрявой головой и хитрым прищуром глаз. Звали его Звенька. Он то и дал название городу, растянувшемуся длинным крылом вдоль береговой линии. Дети считали Звеньку своим Хранителем за висящий на шее колокольчик. Он издавал мелодичный, певучий звон, накрывая потоком добра и любви, как энергетической защитой.
Когда по телевизору транслировали новости о терактах, захватах заложников, тайфунах и землетрясениях, в Звеньске было по-провинциальному мирно и спокойно. Ранним утром рыбаки выходили в море за рыбой и королевским лангустином, с незапамятных времен ставшим государственным символом. Вечером, под виноградной лозой, чинили сети и подводили итоги дня. Течение дел казалось незыблемым и вечным, пока не исчез Звенька. Скорее всего, его сорвало с крепления после шторма, когда волны поднимались выше городской стены. Как только погода успокоилась, взрослые и дети вызвались искать пропавшую фигуру ангела. Волонтеры прочесали все уголки набережной, территорию Морского вокзала и пристань. Спасатели выходили на шлюпках в море, но Звеньку не нашли. Успокоились горожане лишь после того, когда услышали знакомую мелодию его колокольчика. Она по-прежнему волшебно переливалась в воздухе — динь-дон-дили-дон, динь-дон, динь-дон….
***
Рейсовый катерок с казенным названием «Мор.спец.транс», плавно покачиваясь на волне, ткнулся мятым боком в дощатый причал. Улыбчивый матрос, не дожидаясь полной остановки, привычным движением перекинул на берег узкий трап. Пошатываясь, потянулась на берег вереница пассажиров с детьми и авоськами. Молодой человек в солдатских берцах сошел на берег последним. Цепким взглядом просеял, как сквозь сито, окружающую обстановку и, убедившись в собственной безопасности, подставил бледное лицо под солнечные лучи.
— Что, сынок, жарковато? – задребезжал ломаным голосом сухенький старичок с бамбуковой удочкой на плече.
Его редкие седые волосинки спутались на макушке гнездом.
— Да, уж, – согласился парень, снимая куртку-косуху.
Глядя на старичка, он постарался сдержать смешок.
— Может, комната интересует?
Пожилой человек расположился к обстоятельному разговору. Он опустил удилище на асфальт, поддернул широкие шорты и стал похож на любопытного мальчишку.
— Даже не знаю. Как-то не думал…
— Вот те на! – хлопнул старик по острым коленям. — Крыша – оно самое первейшее дело!
— Наверно…
— Тебя как звать, милый?
— Костя меня зовут, дед. Константин.
Парень поморщился. Ясно — разговор пора было кончать, а то посыплются вопросы о личной жизни, да откуда приехал, да к кому… Костя откровенничать не был расположен, во всяком случае – в этот момент. Старик же, будто вовсе не замечая холодность Константина, настоял на своем:
— Вот что. Иди-ка ты прямиком на площадь Каштанов, а там найдешь переулок Тихий, дом 16. Спроси бабку Амелину, она тебе комнату сдаст.
Дедуля часто-часто заморгал белесыми ресницами:
— Недорого, не беспокойся…
— Я не беспокоюсь! – буркнул Костя.
— Сезон начался, курортники понаехали. Как бы тебе на улице не остаться!
— А Вы что, в доле? — улыбнулся криво парень.
— Зря ты так, Константин.
Пожилой человек демонстративно отвернулся, водружая удочку на плечо. Костя решил, что дедуля несет бред, все-таки жара, да еще возраст…
— Спасибо, – кивнул Костя собеседнику, а того уже и след простыл.
Попав в общий поток, парень покинул территорию Морского вокзала. Город начался с площади Каштанов, вымощенной ослепительно белым мрамором. Мозаичный рисунок плитки, искусно выложенный в виде развернутых крыльев, волшебно мерцал блестками кварца. Всякий, кто находился на этом месте, ощущал соприкосновение с чем-то удивительно хорошим. Мрачные мысли отходили на второй план. В груди щемило от тихой радости, как перед первым свиданием. Особо впечатлительные горожане утверждали, что если встать в середину, то можно почувствовать под ногами слабое колебание. Это гигантская белая птица рвется в небо, отстаивая право на полет. Зато все остальное, как в любом другом населенном пункте Королевства – планово, знакомо. Административное здание с колоннами и тяжелыми тонированными дверями, ухоженные клумбы, газетные киоски и неработающий фонтан. Это в южном-то городе! Скульптор изваял троих голопузых пацанят в коротких трусиках. Они играли с дельфином, который пытался удержать на остром носу полосатый мяч.
Костя присел на низкую лавочку, что стояла в тени ветвистого каштана. Откинувшись на ребристую спинку, он спокойно осмотрелся. Звеньск оставил приятное впечатление. Городок гостеприимный, уютный и пахнет пряно-сдобно, как на кухне у мамы. В животе Константина от голода заурчало. Он поймал себя на мысли, что старик с пристани прав. До вечера надо успеть снять угол. За спиной раздался приятный женский голос:
— Молодой человек! Вы, случайно, не Тихий переулок ищите?
Позади скамейки стояла пышнотелая женщина в кружевном сарафане с розой на груди. Легкомысленность наряда и начесанный «Вавилон» на голове не помешали ей нагрузиться тяжелыми сумками, из которых торчали перья зеленого лука, хрустящий батон, мясистые помидоры и картонные пирамидки с молоком. Костя проглотил голодную слюну. Сутки назад, в буфете маленькой железнодорожной станции «Развилка» он съел два тощих и безвкусных бутерброда.
— Что Вы сказали? – переспросил он, начиная потихоньку злиться.
Женщина потопталась на месте и повторила, испытывая неловкость:
— Бабка Амелина у ворот дожидается…
Костя озверел. Он решил, что с него хватит, с площади следует поскорее уйти.
— Что еще за Амелина? Откуда такая настойчивость среди местного населения?
Вместо ответа из глубины переулка показалась фигура маленькой, хрупкой женщины в домашних туфлях кукольного размера. Костя узнал ее сразу.
— Здравствуйте! – произнес он, преодолевая ватность языка. — Вы… бабка Амелина?
Ему стало неловко. Не смотря на седые локоны, миловидная, ухоженная горожанка с бабкой ничего общего не имела.
— Я уж давно встречать вышла! Боялась, пропущу…
Она обволокла гостя мягким материнским взглядом и указала рукой на скромный дом, увитый плющом:
— Не смущайтесь. Будьте, как дома, Костенька.
— А откуда Вы мое имя знаете?
— Есть у меня личный провидец.
— Понял! – смирился Константин. — Точнее, не понял…
Он так вымотался, что решил загадки Звеньска оставить на потом:
— Надо просто выспаться…
— Сначала к столу! – прочитала его мысли хозяйка, подталкивая жильца в летнюю кухню.
— Что Вы, я не голодный! – отказался неубедительно Костя, пожирая глазами наваристый суп, присыпанный зеленью. — Я в столовую схожу…
— Вот выдумал! Домашнюю еду на общепит променять хочешь?
Чтобы не обижать с первой минуту Амелину, Костя согласился. По правде сказать, давно он не едал такой вкусноты.
— Ух, ты! Объеденье!
— А говорил – в буфет! – проворчала довольная повариха. — Пойдем, комнату покажу. Сразу говорю – не хоромы дворцовые, но жить можно.
— Да я без претензий.
— Вот и ладненько. А не понравится – уйдешь.
Костя согласно кивнул, дожевывая телячью грудинку.
— Да не торопись!
— А платить за жилье сколько?
— Договоримся! – отмахнулась Амелина.
Комната оказалась скромной и светлой. Из мебели — аккуратно застеленная клетчатым покрывалом кровать, письменный стол у окна и угловой стеллаж с книгами. Надулись парусами прозрачные занавески. За окном закачались кусты душистой акации.
— Добро пожаловать, Костенька!
Амелина вежливо скрылась за дверью, оставив жильца обживаться на новом месте.
— Эх, хорошо-то как!
Костя завалился прямо в одежде на неразобранную кровать. Прохлада, уют и сытость сделали молодого человека мягким, безвольным.
Сквозь сон он пробормотал:
— Я только пять минуточек… Дела… Надо подумать…
***
Проснулся Костя вечером. Не вставая с постели, потянулся до хруста в суставах, снимая накопившуюся вялость. С улицы донесся плеск волн, неспешный разговор хозяек о погоде и звяканье посуды. Молодой человек почувствовал себя гораздо лучше, чем накануне. Голова прояснилась.
— Ага! Я у Амелины! Значит, вопрос с жильем решен…
Его мысли прервал скрип двери.
— Можно?
— Да, пожалуйста!
Костя подскочил, одним движением расправив складки на покрывале.
— Ты еще честь отдай! – покачала недовольно головой хозяйка. — Чего всполошился?
— Привычка…
— Как спалось, сынок?
— Отлично. Как на курорте!
— Так у нас и есть курорт. Отдыхай на здоровье!
— Хорошо бы, да… — запнулся Костя.
— Чего ж?
Парень потупился.
— Ой, глупая я стала. Лезу к человеку с расспросами.
— Ничего. Просто я и сам пока не знаю, зачем приехал.
— Как так? Эх, молодые, горячие… Не иначе – большая любовь?
— Не в этом дело. Я… отслужил недавно.
— Оно и видно, вытягиваешься в струнку перед бабкой! Родине служить – дело почетное.
— Как сказать! – сказал уклончиво Константин.
— Били? Вроде ты себя в обиду не дашь…
— Тут другое.
Он посерел лицом.
— Ты, сынок, не держи в себе, расскажи. Мне можно – я ж как мать.
Она присела рядом, погладив молодого человека по ершику светлых волос. И Костя рассказал… Как призвался из родного города в элитные войска, как честно служил и был приставлен к награде. В мечтах уже была близкая дорога домой, пока не прозвучала среди ночи тревога. Командование отдало указания погрузиться в машины, ожидая инструкций на месте. Ехали долго. Чуть только небо посерело перед восходом солнца, как показался Город. На железнодорожной станции столпилось несколько десятков людей — растерянных, со страхом в глазах. Горожане кутались в наспех накинутые вещи, крепко держа детей за руки. Взятые в плотное оцепление вооруженными военными, они толпились на небольшом пятачке как бескрылые, уязвимые птицы, потерявшие возможность подняться в небо.
Прозвучал приказ:
— Население – по-а-а-а вагонам! Взрослых и детей отдельно! Вещи оставить на месте!
Дисциплинированные солдаты действовали точно и безжалостно. Со всех концов перрона послышался плач, проклятия и вой матерей, которых разлучали с детьми. Полетели в разные стороны чемоданы, коробки, дамские сумочки… Грязный асфальт превратился в свалку из большеглазых кукол, плюшевых медведей и цветных карандашей…
Константин, отлично понимая, что идет на нарушение уставной субординации, лично обратился к командиру.
— Разрешите?
— А-а-атставить! — рявкнул офицер.
— Очень срочно! Разрешите обратиться!
— В твоем распоряжении минута. Время пошло!
— Какова цель наших действий? Мне кажется, это незаконно…
— Не время распускать слюни, солдат! Армия – структура, подчиняющаяся Королевству «Лангустин». Наш Премьер-министр отдал приказ, мы обязаны его выполнить. Еще есть вопросы?
— А… Главнокомандующий может ошибиться?
Офицер зыркнул колючим взглядом на солдата и злобно процедил сквозь зубы:
— Приказано… Выполнить… Задачу. Разбираться – не наше дело.
Костя понял, что не желает быть послушным солдафоном. Не мог он отдирать от женщины зареванного мальчугана, а от отца дочь-подростка. Он почувствовал резкую боль в грудине и тошноту. Проигнорировать приказ означало стать клятвопреступником. Чтобы не привлекать внимание, он зашел за пассажирский вагон и отдышался, стараясь унять адскую головную боль, что обручем сковала виски. Надо было что-то решать – он же военный, а с другой стороны – человек, со своей моралью, которая сейчас заставила его сомневаться.
Скоро вагоны наполнились. Состав тронулся без всякого объявления, траурно лязгнув колесами. К мутным, запотевшим окнам прилипли убитые горем, дрожащие от страха и неизвестности люди. Площадь опустела, но тишина ее была кричащей настолько, что заложило уши.
— Да что же они – нелюди? – расстроилась искренне Амелина. — Неужели вот так всех увезли?
— Двоих успел снять, – выдохнул с облегчением Костя. — Запрыгнул в вагон и схватил первых попавшихся…
— Где они теперь?
— Не знаю. Я их спрятал под стоящим на запасном пути составом, сунул в руки паек с едой. Да они все поняли… Надеюсь, удалось бежать. Только я думаю, что были и другие сбежавшие, так что их в покое не оставят.
— Ты детей-то запомнил?
— Мальчик лет двенадцати, а с ним девочка, примерно лет шести-семи. Рыженькая такая, легкая, как пушинка. Некогда мне было рассматривать.
— Горе-то, какое! А с тобой что будет?
— Получается, я в бегах. Можете донести.
— Дурак ты, парень! Лучше расскажи, почему и кто людей с родных мест снял?
— Если бы я знал. Операция была тайная. Думаю, без Правительства не обошлось.
— Чем люди не угодили? За что с ними так?
— За что – повод найдется всегда. Нос не тот, разрез глаз или думают иначе, чем рекомендовано нашим Премьером. Такое бывало, сами знаете.
— Это – да. Только я думала, такие времена прошли, как страшный сон.
— Получается – все возвращается, как по кругу. Разговоры давно ходят, неладно что-то в нашем Королевстве.
— Это да… Ох, тяжко тебе пришлось, парень.
— У меня выхода не было. Либо выполнять приказ, либо – военно-полевой суд. Я же клятву на верность Королевству давал.
— Кому нужна такая верность?
— Я не вернулся в расположение. Сел в первый попавшийся поезд, потом — на катер. Так и попал в Звеньск.
— О-хо-хо! – поднялась тяжело Амелина. — Я так скажу. У нас город мирный, люди хорошие. Чтобы человека, который отказался преступление совершить, да наказать? Ну, нет.
— Я — живой свидетель. Правительство найдет способы, получше фотороботов.
— Звеньск – город особенный. В обиду не даст.
— Думаете?
— Эх, нашелся бы еще Звенька!
— Кто это? Я уже слышал это имя…
— Это ангел. Он Звеньск хранит.
— Куда же он делся?
— Никто не знает. Был, а теперь нет, только мелодия колокольчика осталась.
— Странный город – Звеньск…
— Поживешь, разберешься. У нас рабочие руки всегда требуются, так что без денег не останешься. Плати помаленьку, а я уж тебя и обстираю, и накормлю, а там время покажет, как быть.
— Вы всем комнаты сдаете?
— Я не сдаю! – отрезала бабка Амелина. — Если бы не Огурчик, то про тебя и знать не знала…
— Это еще кто?
— Внучок мой. Так и сказал: — «Мою комнату отдай Косте».
— Я с ним не знаком…
— Конечно! Это же Огурчик! Он все знает.
— Странные здесь люди…
— Обычные! Просто привыкли жить под Звенькин колокольчик – мирно, без ссор и обид.
Костя успокоился. Спало нервное напряжение, не отпускавшее несколько суток. Он устал подозревать всех и каждого в слежке, что узнают и донесут, каждую минуту чувствуя за спиной сверлящий взгляд. Хорошо бы дать знать о себе родным…
— Извините! – обратился он со смущением к женщине. — Вас бабкой зовут…
— Бабка я и есть.
— Вы не похожи…
— Это давно было.
У Амелины потускнели глаза.
— Я в одну ночь поседела. В автомобильной аварии погибли мой сыночек Гришенька, его жена Танюшка, да не рождённый внучек или внучка. Дети хотели сюрприз сделать – рассказать, что собираются родителями стать, а получилось… Вот с тех пор…
— И все же не могу вас бабкой звать.
— А ты зови Амелиной. Так лучше?
— Гораздо. Если позволите.
— Сказала же…
— Вы про внука говорили, что…
— Есть внук, есть. Почти все детские дома Королевства объездила, пока нашла.
— Как же вы поняли, что он тот… самый? Ваш… то-есть…
— Сердцем, сынок, сердцем. Вот сам родителем станешь – вспомнишь мои слова.
Во дворе что-то забренчало, послышался грохот и чертыханья.
— Ну, вот и он на помине! – засуетилась Амелина. — Мой Огурчик пришел, уж извини…
В счастливых глазах женщины отразились эмоции и чувства, которые может передать только Материнская Любовь.
Константин понимающе кивнул. Плотный поток воздуха коснулся его щеки, как будто невидимая птица задела шелковым крылом…
читать дальше произведение этого автора на "Независимом Искусстве"
