Сегодня мой рассказ будет про простого политика, на двери рабочего кабинета которого висела скромная табличка: «Владимир Толстопуз» сделанная из чистого золота. Борьба с коррупцией в нашей стране делается только напоказ. Толстопузу не повезло, он попал под показательную борьбу с коррупцией. Володю не показывали в новостях, его увольнение распространили только среди своих, чтобы боялись. Его долго судили, а потом отобрали все, что не было потрачено на взятки судьям и адвокатов. В общей сумме бумажек, свидетелей и судейских решений получилось, что Толстопуза уволили, а все его миллионы исчезли, и он стал обычным человеком без гроша в кармане. Ему оставили только однокомнатную квартиру на окраине города.
Лежал Вова в своей квартире без мебели и горько плакал. Он вспоминал золотую табличку, дорогие машины, служанку, личного водителя, изысканные рестораны, и прозрачные струйки бежали из его глаз – всего этого он больше никогда не увидит. Сначала Вова думал, что так и будет лежать, пока не помрет. Но потом ему захотелось есть и пришлось устраиваться на работу.
Устроился он работать в ближайший магазин грузчиком, а иногда он даже сидел на кассе. К большому удивлению Толстопуза простые смертные были очень даже хорошими людьми, с ними было приятно общаться, а когда они узнавали, что у человека случилась беда и он потерял все (что именно «все», Толстопуз не рассказывал) то проявляли искреннее внимание и сочувствие. Володе это очень нравилось.
Однажды он заметил, как Ольга Петровна, продавщица на первой кассе, после рабочего дня ложилась животом на стульчик и долго массажировала спину, в это время из её глаз текли слезы. Ольга Петровна, добрейшей души человек, однажды она принесла Володе пирожки с яйцом, испеченные собственными руками! И эта добрая женщина должна мучиться на работе? Сверло забурило в душе бывшего политика. Ему пришлось напрячь все свои чиновничьи способности, чтобы исправить ситуацию. Никаких законов он естественно не знал, ничего делать не умел, он помнил только названия документов, но не знал их содержание. Поэтому пришлось писать, «Трудовой кодекс» и изучить. Многие часы, потраченные на это дело, дали свои плоды. Через две недели сиденья перед кассой были с поддерживающей спинкой.
После первого успеха Толстопуз решил собрать профсоюз, для того, чтобы отставить права работников. Появился служебный автобус, который забирал людей, живущих в частном секторе. Поднялась зарплата, на пять процентов, но все же. Толстопуз стал героем магазина. Ольга Петровна носила ему пирожки, Михалыч таскал самогон, Тамара Степановна подарила шерстяные носки, все работники смотрели на Толстопуза с восхищением и трепетом.
Первый раз в жизни Володя почувствовал, что чиновник может не только воровать, но еще и помогать людям. Частенько он клал продукты мимо пакета, потому что вместо кассы, думал о том, как еще улучшить жизнь своих коллег. Одно дело, когда ты там, на золотом троне, а другое дело, когда ты тут и видишь, что беспокоит простых людей.
Но верхом торжества Толстопуза, как главы профсоюза было то, что к нему пришли люди из других магазинов и попросили совета! И помощи! В защите своих прав и повышение качества рабочих мест. Володя с радостью согласился.
Через две недели к нему пришел человек, сказал, что по срочному делу, и попросил отойти на перерыв.
- Владимир Самуэльевич, - начал человек, - я пришел к вам по очень серьёзному делу. Ваша деятельность вызывает опасения у весьма влиятельных людей. Повысили зарплаты в одном магазине, хорошо, а если нужно будет сделать это для всех магазинов? Это же миллиардные убытки! На это мои работодатели пойти не могу. Поэтому для вас есть предложение. Вот здесь деньги, - человек поднял кейс, - много денег. Как вы любите, Владимир Самуэльевич. Хватит и на машину, и на нормальную квартиру, и на золотую табличку. Будете жить и ни в чем не нуждаться, а взамен нужно чтобы вы просто успокоили людей и успокоились сами.
Владимир Самуэльевич почувствовал зуд в ладошках, былые привычки давали о себе знать.
- А с ними что будет? – спросил Толстопуз.
- С кем с ними? Ничего не будет с ними. Будут жить как жили. На людей начхать, если речь идет о миллионах, - и человек протянул бывшему политику кейс полный денег.
- Вы меня извините. – Толстопуз поджал губы, - но я для людей. Мне не надо. – Его щеки покраснели, он развернулся и ушел.
- Владимир Самуэльевич, - сказал человек глядя на закрывающуюся дверь, - это было не предложение.
Через два дня появилось еще два профсоюза в других магазинах. Вечером второго дня Володю встретили люди на входе. Через несколько часов Володю встретили другие люди, в белых халатах. Врачи зафиксировали перелом ноги, сотрясение мозга и множественные гематомы. А еще Толстопузу выбили два передних зуба.
Он лежал на кровати и проклинал мир за эту бесконечную несправедливость. Если ты берешь деньги и покупаешь дорогие машины, то тебя никто не бьет, даже наоборот, гордость берет, что в думе работаешь. А когда начал делать что-то для людей по-настоящему, лежишь тут, в гипсе, без денег, без друзей, без зубов, без всего… в чем тогда смысл? Зачем это нужно? Ведь можно воровать и быть богатым. Зачем делать что-то для людей? Если тебе все равно сломают ногу и выбьют зубы. Только-только Толстопуз понял смысл своего существования, только-только он осознал смысл служения народу, как всё, что наполняло его душу вылетело, вместе с передними зубами.
Володя лежал и смотрел на белый обшарпанный потолок. На секунду он подумал, что было бы не плохо и в больнице поправить дела, но тут же пришпорил эту мысль. Его пробила резь абсолютной никчемности и негодности. Ни воровать по-человечески, ни работать по-человечески он не мог. А если человек ни на что не способен, то зачем ему жить на этом свете.
Толстопуз утер рукавом слезы, посмотрел по сторонам, но не нашел ничего подходящего, кроме капельницы. От выдернул иглу из руки, обмотал трубку вокруг шеи, но даже здесь у него ничего не получилось. Тогда он схватился за иглу, и со всего маха ударил себя в руку, затем еще раз, еще и еще, но вена, как назло, не пробивалась и крови шло очень мало.
От этого важного и интересного занятие Толстопуза отвлекли шаги. Перед ним стояла Ольга Петровна и держала в руках пакет с пирожками, их аромат сразу же разлетелся по всей палате.
- Вот, - сказала Ольга Петровна, - как вы любите, с яйцом. Еще теплые.
Толстопуз отложил иглу, слепил из своего лица максимально возможную невозмутимость, хотя в его ситуации было не понятно, какую эмоцию передают сплошной синяк, сидящий на голове,
- У меня капельниса выпауа, - сказал Толстопуз, - пытауся уставись, нисего не поусилась.
- А мы тут пришли, узнать, как у вас здоровье, - при слове «Мы» синяки вокруг глаз Толстопуза округлились, - ребята просто застеснялись вот меня послали, на разведку. – Женщина повернулась к двери и крикнула, - Заходите.
В комнату вошел Михалыч и Тамара Семеновна. Людка и Танька, с третей и четвертой кассы. Уборщица, Феофана Гавриловна Королевских, сторож, и даже директор магазина почтил Толстопуза своим визитом со словами,
- Нет, ну вы конечно очень мешаете, но продажи то растут!
- Спасибо… спасибо сто плисли… - Выговаривал Володя и переводил взгляд с одного коллеги на другого.
- Но это еще не все, - произнес директор магазина. В палату вошли работники других торговых точек, которых Толстопуз даже не видел, но которые уже успели испытать его благотворное влияние. Даже за эти несколько дней в их жизни начались перемены. Через пять минут в уомнате не было места, все стояли и смотрели на Толстопуза как на божество. А божество лежало опухшее от гематом, с выбитыми зубами и переломанной ногой, но весь этот сплошной синяк светился от счастья, пусть и свет был синим.
- Возвращайтесь к нам, по скорее, - сказала Ольга Петровна, - вы так много для нас делаете.
В палату ворвался дежурный врач и с криками начал выгонять толпу работников торговли. Пробив дорогу, он подошел к Толстопузу и ужаснулся, когда увидел, что больной сам пытался вернуть капельницу на место.
- Лади вас, - сказал Владимир Самуэльевич, - готов все субы отдать и все ноги сломась.
Услышав это, доктор закричал,
- Пошли все вон! Не видите он бредит! Хотите его в могилу свести! А ну пошли отсюда!
Посетители покорно разошлись, а Владимир Самуэльевич лежал на кровати переполненный абсолютным счастьем. Он точно знал, что не бредит. И если ему выбьют последний зуб он вставит новую челюсть.
З.Ы. А вот услышал про мировое правительство и у меня повысилась температура ниже спины.